Театр «Кукольный формат» был создан в 2003 году художником-постановщиком и режиссером Анной Викторовой. За время своего существования успел воспитать своего зрителя; получить собственную площадку (столь необходимую любому театру, особенно если у него есть куклы и декорации, которые надо где-то хранить); добился признания (например, в прошлом году «Кукольный формат» собрал «Золотые софиты» во всех номинациях по театру кукол, у него много и «Золотых масок»). Много гастролирует, номинант и призер не только российских, но и зарубежных театральных премий…

КУКФО — театр авторский. Камерный, хрупкий и очень-очень петербургский, его программные постановки связаны с классическими «петербургскими текстами»: «Всадник CUPRUM», «Пиковая дама» и «Ошибка студента Раскольникова». В этих спектаклях на небольшой сцене возникают не только куклы — воздушные марионетки — герои произведений, но и сам город в виде небольших макетов или огромных ширм — фасадов Невского проспекта.

Кроме того, видимо, неудовлетворенный соотношением размеров домов и кукол, театр КУКФО выводит на настоящие улицы города громадные, высотой в несколько метров каждая, фигуры русских писателей — Достоевского, Пушкина, Чехова и Хармса (непременно с трубкой и чемоданчиком, из которого торчит нога той самой Старухи). Эти гиганты неторопливо вышагивают по улицам во время «Маршрута Старухи» или «Дня Д» — театрализованных праздников в честь петербургских писателей.

Но стены небольшого театра на Пушкинской улице покидают только куклы-гиганты. Их маленькие собратья выглядывают из-за красного плюшевого занавеса с золотым подбоем: большая часть спектаклей КУКФО разворачивается внутри небольшого прямоугольного экрана — этакого окна в другую, магическую реальность. Это пространство словно пришло из детства, из каких-то книжек с картинками.

Детские спектакли театра действительно детские — без попыток подмигнуть взрослой аудитории, вбросив двусмысленную шутку. Спектакли на первый взгляд вполне классические, однако они свободны от того пыльного плюша, который, увы, принято ассоциировать с кукольным театром. Ни огромных страшных кукол со стеклянными глазами и голосами писклявых маньяков, от которых даже у взрослых кровь стынет в жилах, ни фонограмм из какого-то абстрактного, но тем не менее очень хорошо узнаваемого советского прошлого.

Вообще музыка в этом театре занимает отдельное место. Легкая, собирающая действие своим ритмом музыка, которая звучит в спектаклях, как правило, написана или по крайней мере аранжирована Денисом Шадриным. Перед каждым спектаклем, пока зрители раздеваются и пьют чай и кофе, звучит джаз (играет Алексей Чуканов с группой «КУКФОджаз»). Живая музыка создает теплую, праздничную атмосферу даже хмурым февральским днем.

Бородатый постулат «театр начинается с вешалки» в КУКФО выражен буквально. В небольшом уютном фойе (оно же гардероб) все стены и потолок украшены куклами (или, как их здесь называют, актерами): это настоящие куклы из спектаклей, которые входят в репертуар театра. Несмотря на то, что новогодние праздники кончились, украшенная шарами и игрушками, мигающая фонариками елка красуется в центре фойе. Гирлянда свисает с потолка, а у великих русских писателей (куклы из спектакля «Пиковая дама») на головах красуются новогодние красные шапки с помпонами. Кроме того, стены украшает небольшая, но впечатляющая коллекция аутентичных восточных масок и теневых и тростевых кукол.

Рядом с большим старинным зеркалом на вешалке — различные головные уборы: тюбетейки, шляпа Шерлока Холмса, ковбойский стетсон, шляпка, украшенная перьями… всех не перечислить. Пока ждешь приглашения в зал, можно создать свой собственный сценический образ.

Даже звонок здесь необычный, под стать стилистике всего театра: перед дверью, ведущей в зал, подвешен красивый старинный колокольчик, и перед началом спектакля администратор звонит в него.

Не секрет, что театр кукол существует по законам, отличным от законов драматического театра. К чему он ближе, так это к цирку или, может быть, к современному танцу. То, что кажется в драматическом театре новаторством, в кукольном театре (и здесь я имею в виду не визуальный театр, не театр художника, а именно театр, в котором главная роль отводится кукле) зачастую просто неприменимо, и наоборот.

Театр «Кукольный формат» по сути своей парадоксален — это театр новаторский в своей классичности. Почему-то спектакли КУКФО (даже если это недавние премьеры) не кажутся современными, новыми, они словно рождаются уже хорошо сделанной, крепко сбитой классикой. Они похожи на старые мультфильмы, которые ты с удовольствием смотрел в детстве, потом благополучно забыл и вот теперь снова пересматриваешь.Быть может, это отчасти связано с литературными источниками — театр чаще всего работает либо с русской классикой (причем прямо из школьной программы), либо со «старой доброй Англией» — «Сказками матушки Гусыни» и лимериками. (Что касается последних, я не слышала эти тексты с тех пор, как перестала слушать аудиокассеты, — ни одна ремонтная служба не брала в починку мой магнитофон. Возможно, именно литературный источник и вызывает у меня ощущение этой теплой ностальгии.)

Такие тексты, например кумулятивные сказки, построенные на повторениях, перечислениях и повторениях перечислений, вовсе не легки для постановки. В них не то что конфликта, в них даже действия особенно не найти. Режиссер Анна Викторова решает эту проблему по-разному. Так, в «Робине-Бобине» на помощь буксующему сюжету всякий раз приходит заглавный герой — обаятельный рыжеволосый толстяк в клетчатых штанах (голова плавно переходит в живот, уши хлопают, брови весело поднимаются). Каждый раз, когда заканчивается очередной эпизод, он неспешно, переваливаясь с ноги на ногу, подходит и спокойно… съедает всех участников сцены: и пса без хвоста (который за шиворот ловит кота), и самого кота (который пугает и ловит синицу), и синицу (которая часто ворует пшеницу), и даже тот самый дом, который построил Джек.

В «Робине-Бобине», как и в некоторых других спектаклях КУКФО, вдруг резко ощущаешь возрастной разрыв: кажется, кроме маркировки 18+, непременно должна существовать и маркировка 18—, поскольку детей бесконечное, хладнокровное и неотвратимое уничтожение всего живого исключительно веселит, для них это просто черный юмор, в то время как я с первых минут спектакля не могла не размышлять о страшном и неотвратимом конце всего сущего и вчитывала в спектакль контексты, в нем явно не предполагавшиеся.

То же самое — на спектакле «Микробус и Бактерикус». Драматургически, кстати, спектакль сталкивается с той же проблемой — большая часть его действия лишена конфликта: почти весь спектакль Микробус и Бактерикус — два кислотного вида монстрика — приглашают разные болезни (Кариес, Насморк, Конъюнктивит и т. п.) заселиться в различных органах нерадивого грязнули Сережи, который не умывается, не причесывается и зубы не чистит. И пока дети радостно смеются и хлопают в ладоши в ритм веселой музыке, родители, которые чуть больше понимают реальное значение смешных и непонятных имен этих ярких и разноцветных персонажей, мрачно вздыхают. Вот так, несмотря на свою специфическую и откровенно дидактическую направленность (в спектакль даже входит специальная лекция о гигиене), КУКФО умудрился усидеть сразу на двух стульях. «Микробус и Бактерикус» — не только поучительный, но и увлекательный, хорошо сделанный спектакль.

Постановка идет в черном кабинете, и происходящее на сцене кажется тем живее, что зритель не видит за куклой актера, который бы своим присутствием напоминал о том, что все это красочное действо — просто игра, спектакль. Яркие, словно сделанные из какой-то слизи куклы совершенно ужасной наружности (не в том смысле, что плохо сделаны, а в том, что вызывают ужас и даже какой-то трепет) радостно заполняют огромные мертвенно-бледные части Сережиного лица. Для дополнительного эффекта каждая болезнь поет песню о том, что и как именно она погубит в теле несчастного мальчика, — недаром жанр спектакля обозначен как санитарно-гигиеническая оперетка.

Все песни — довольно неожиданные музыкальные пародии (автор стихов Николай Голь): например, путешествие главных героев (то есть главных злодеев) Микробуса и Бактерикуса идет под переделку песни «Не кочегары мы, не плотники», Конъюнктивит распускает свои красные щупальца, приговаривая «эх раз, да еще раз, да еще много-много-много раз» и т. д.

Парадоксальная новаторская архаика КУКФО заключается и в избранном театром типе кукол. Сейчас большая часть кукольных театров работает с планшетной куклой как с самой нейтральной, куклой без прошлого, куклой, которой можно предложить все что угодно, куклой, в работе с которой необязательно прятаться. «Кукольный формат» зачастую обращается к марионетке — самой «кукольной» кукле в массовом сознании.

Анна Викторова сравнивает марионетку со скрипкой, а спектакль называет «музыкой в картинках» ¹. Марионетка — эта кукла эпохи романтизма — наделена философским смыслом, она повествует о судьбе и беспомощности человека. Марионетка — это особая пластика, особое движение — легкое, воздушное и куда более подробное, чем у других кукол. Это существование, максимально приближенное к человеческому.

Но спектакли КУКФО не кажутся музейными, они живые и непосредственные. Во многом этот эффект достигается при помощи вкрапления других техник, что усложняет театральный язык и привносит дополнительные смыслы. Так, в «Пиковой даме» большая часть героев — куклы, но посыльный, который передает Лизе письма Германна, решен в живом плане — и тем сильнее сцена, где ему приходится прятаться от крохотной, но грозной старой графини. История с графом Сен-Жерменом решена с помощью тантамаресок; а карточный стол, у которого Германн проигрывает свое состояние, населен пластмассовыми руками размером с настоящие человеческие. И помимо игры с масштабами есть что-то невероятно сильное в сцене, в которой марионетка взаимодействует с огромными человеческими руками: мы на секунду видим руки кукловода — те самые руки, которые и дергают за нити.

А еще для спектаклей театра КУКФО характерен интерактив: актеры здесь почти всегда работают открытым приемом, не пытаясь скрыть свое присутствие и не создавая иллюзию автономного и герметичного мира. Наоборот, они сами часто становятся героями в историях, которые рассказывают. На детских спектаклях взаимодействие со зрителем всегда тяжело, а подчас и опасно: дети, которые еще не понимают, что такое театральная условность, могут стесняться и молчать в тот момент, когда от них требуется реакция, могут испугаться и попросту расплакаться, а могут, наоборот, не прекращать разговор с актером или героем на протяжении всего спектакля, даже в самых напряженных, требующих тишины моментах и тем самым разрушить действие. Актерам в разговорах с публикой удается избежать всем знакомых и оттого ненавистных улыбок и заученных интонаций. Они действительно разговаривают с детьми, слышат их ответ, иногда даже подстраивают спектакль под неожиданные комментарии и выкрики из зала. Например, в спектакле «Аленький цветочек» взаимодействие с залом занимает не меньше трети времени. Ольга Донец, одетая в крестьянскую рубаху и сарафан, демонстрирует детям старинных кукол — рядом с ней стоит целая корзина раскинувших руки, безликих тряпичных деревенских баб. Актриса рассказывает про разные функции этих кукол, зачем и как они делались, почему у них нет лиц. Даже упоминает о том, что существовали не только куклы-игрушки, но и обрядовые куклы. И только после этой «этнографической лекции» начинается сам спектакль.

Ключом к удачной импровизации и взаимодействию с детьми становится отказ от привычной восторженной слащавости. Наоборот, актеры собранны, деловиты, решают конкретные задачи (например, проверить все ли зрители пришли в театр с чистыми руками и ушами) — они часто застают публику врасплох и играют настолько серьезно, что в первую секунду неясно, что это — часть спектакля или действительно санэпидстанция.

Менее сурово взаимодействие с залом в начале «Пиковой дамы»: элегантные актеры в изящных мундирах (Антон Витченко, Александр Лозицкий) объясняют правила «фараона» — той самой карточной игры, вокруг которой и вертится действие повести, — и даже предлагают зрителям сыграть. (На моих глазах один ловкий господин выиграл два билета на следующий спектакль.) Этот прием усиливает кульминационную сцену у Чекалинского, обычно весьма утомительную, — мы знаем, чем кончится дело, сам процесс раскладывания карт по законам, нам неведомым, однообразен, и мы просто ждем, скучая, пока банкомет произнесет роковое «Ваша дама убита». В версии же КУКФО мы имеем возможность действительно следить за происходящим, мы понимаем, что именно происходит, и, затаив дыхание, смотрим, как огромная, украшенная перстнями рука раскладывает на вертикальном зеленом столе карты одну за другой.

В последней премьере театра, спектакле «Птифуры» (режиссер и художник Анна Викторова; автор идеи Катя Ионас; актеры Катя Ионас, Кирилл Смирнов, Татьяна Дмитриевна Ионас), диалог со зрительным залом в какой-то момент полностью захлестывает действие, и спектакль останавливается на то время, пока актеры от лица кукольных бабушек продают зрителям настоящие соленые огурцы, укроп и даже вязаные носки.

В этом спектакле сохранена характерная для театра структура номеров: в лимериках (быть может, не всегда складных) актеры рассказывают о житье-бытье эксцентричных старушек и старичков. Вокруг каждого крохотного (как и сами куклы) стихотворения, разворачивается целая драма. История о даме, которая учила лягушку танцевать, превращается в полноценное занятие классическим балетом. Рассказ про старушку, забывшую ключик от дома, превращается в неожиданный ремейк «Неуловимых мстителей», и вот уже бабушка в кроваво-алом свете несется навстречу врагу с саблей наголо. Кульминационной сценой спектакля становится «вторжение» старушки (Татьяна Дмитриевна Ионас), которая посреди спектакля врывается на сцену и, несмотря на возражения обескураженных кукловодов, начинает свой рассказ «Про красную мышь и зеленую лошадь» (стихотворение Г. Сапгира). Очевидно, что все происходящее — игра, никто просто так не прерывает спектакль. Но приход Ионас настолько неожидан, смущение актеров настолько искреннее, что невольно начинаешь верить в то, что, действительно, экстравагантная пожилая дама с портретом мыши и лошади в рамочке оказалась здесь просто так, совершенно случайно.

«Птифуры» тоже не обошлись без характерной для театра дидактической интонации. Впрочем, здесь это, пожалуй, уже мешает: главные героини спектакля — бабушки — здесь не люди, а какие-то абстрактные, полумифические, вечно одинокие существа. От этого возникает ощущение морализаторства, спектакль «бьет на жалость», нас как будто заставляют стыдиться того, что мы забыли, забросили наших бабушек и дедушек.

И тем не менее, несмотря на классическую форму, на избранный тип кукол-марионеток, на детский репертуар, на дидактику, каким-то образом КУКФО создает ощущение чуда, домашнего и теплого, но при этом не без озорства и иронии.

Красный занавес медленно раздвигается, на сцену вплывают легкие и хрупкие марионетки. Спектакль начался…

Февраль 2020 г.

1 Викторова А. Сумасшедшее дело / Интервью Наталии Сергеевской // Невропаст. Театр актуальных кукол. 2017. № 1. С. 79.