МАСТЕР

Бориса Владимировича Смирнова, бутафора БДТ, некоторые называют волшебником. В маленькой комнатке за кулисами он делает для театра не только изящные веера, посуду, старинные часы и резные рамы, но и внушительные капители, доспехи, оружие и многое другое. Эту крошечную комнатку, закулисный закуток, не получается назвать громким словом «мастерская», а материал, из которого делаются предметы, даже разочаровывает — проволока, бумага, куски жести, обломки пенопласта. Что это? Мусор? И — вот оно, чудо! Этот «мусор» превращается в острый кинжал и дамскую сумочку, в сверкающую драгоценными камнями царскую корону.

Сосредоточенно делающий что-то в своей каморке, он похож на средневекового алхимика или на Дон Кихота — в зависимости от того, что изготавливает: искусственные алмазы или рыцарский шлем. Его легко представить ремесленником какого-нибудь Антверпена времен Тиля Уленшпигеля или аптекарем средневековой аптеки у дома Рубенса. И так же органично он «вписывается» в Петербург ХIХ века: поселяется на Гороховой, надевает кожаный фартук и садится к верстаку…

Борис Смирнов. Фото Б. Стукалова

Он живописен, как бывает живописен тот, кто занят настоящим делом, чьи руки уникальны.

Эдуард Кочергин: Бутафор — слово итальянское. То, что подделывается под настоящее, называется бутафорией. В театре бутафория — реквизит — это и костюмные элементы, и предметы быта, которые берутся в руки, стоят на мебели, висят на стенах, и архитектурные детали — карнизы, балясины, гербы… Диапазон фантастический: от крупногабаритных скульптур до мельчайших ювелирных украшений… Если говорить о Борисе, то он мастер высочайшего уровня: просто может делать НАСТОЯЩЕЕ. Он — и токарь, и слесарь, и гравер, и резчик… Смирнов знает и скульптурное дело. В театре скульптура изготавливается из папье-маше. Сначала отливается форма из гипса. Борис знает, как ее отлить, как ее снять, как дальше отпечатать, то есть все тонкости, всю технологию. Он делает и оружие, выполняет сложную чеканку, театральное золочение. Бутафор — профессия загадочная, и если ее загадками владеет МАСТЕР, то он волшебник. Борис — волшебник, волшебник редкостный.

Действительно, сделать из одного нечто совершенно другое, не загадка ли?..

А Борис Владимирович называет себя просто — ИСПОЛНИТЕЛЬ.

Предметы, созданные им по эсказам художника, вливаются в сценическое оформление, рождая атмосферу спектакля. Золотистое поле пшеничных колосьев на фоне голубого неба «навевает мысль о земном рае» (К.Добротворская). Вишневые деревья в дощатой клетке создают впечатление дома-сада («Или сада, вошедшего в дом? Или дома, растворившегося в саду?» А.Свободин).

Декорации, очаровывающие зрителя, состоят из деталей. Автор деталей — Б.Смирнов.

— В спектакле «Под вязами» я намучился с пшеницей. Каждый колосок надо было прикрепить к прутьям. Привезли бухту проволоки. Всю проволоку надо было разделить («перекусить») на отдельные прутья, отрихтовать, установить на специальные подставки. Затем надеть кембль, а к нему приклеить листочки, колоски. Вы представляете — поле пшеницы?

В театральных программках не найти имени бутафора. Но слухом земля полнится, и слава о Борисе Владимировиче перешагнула пределы театра, города, страны.

Эдуард Кочергин: Был в БДТ дружеский обмен театральными мастерами с канадским фестивалем Бернарда Шоу. Из наших выбрали Смирнова. И он показал там класс! Учиться ему у них было нечему — они у него учились. Единственное, что поразило Бориса, — оборудование, которого у нас нет. Но Борис и без него может делать то, чего они не могут.

— Борис Владимирович, чем вы удивили канадцев?

Работа Б.Смирнова. Фото Б.Стукалова

— Дали задание одновременно канадскому мастеру и мне сделать корону. Во время работы я использовал метод вощения. Чтобы изделие не тускнело, его обычно покрывают лаком, но он долговечен лишь под стеклом. Я обработал корону воском. Канадцы были удивлены использованию старого метода, который знали только теоретически…

Иностранцы попытались переманить к себе русского умельца, владеющего тайнами мастерства. Как когда-то Левша, Б.В.Смирнов не польстился на заманчивые предложения и вернулся в свой любимый театр.

…Его, худого, «иконописного», легко представить деревенским бондарем или кузнецом, а потом — богомазом времен Андрея Рублева.

Эдуард Кочергин: Есть хорошие оружейные мастера, специалисты по чеканке, граверы, ювелиры, скульп-торы и другие умельцы. Бутафор — это человек, который умеет все.

Исторические музеи (!), эстрадные ансамбли прибегают к помощи уникального мастера, которому подвластны секреты различных ремесел.

Удивительная точность выполненных заказов — постоянная причина анекдотических ситуаций, которые Борис Владимирович вспоминает с удовольствием и гордостью.

Резо Габриадзе попросил Смирнова сделать рыцарский шлем и перчатку для спектакля, гастроли которого проходили во Франции. Эти поразительные творения — гравированный испанский шлем и рыцар-скую перчатку — не пропустил таможенный контроль, заподозрив известного грузинского кукольника в вывозе эрмитажных ценностей за границу. Пришлось оформлять документ, подтверждающий, что это изделие театрального бутафора.

Да, есть чем гордиться. Не забыл Борис Владимирович свою первую гордость — маленький пароходик, сделанный в детстве. Он был как настоящий. Мастерил и другие игрушки («…времена были послевоенные — игрушками нас не баловали»). А в армии одним перочинным ножом создал макет стратегических сооружений. Военное начальство было в восторге.

Школа, армия. А дальше? Где же приобретают эти удивительные умения, где постигают науку превращений? За плечами — 4 курса филфака Университета, изучение ювелирного мастерства, граверное дело. И всегда реализовывалось желание быть лучшим, исполнить самое сложное. Стремление к новому, к созданию интересных вещей не уживается с однотипным производством — только театр мог стать ДОМОМ для Смирнова Бориса Владимировича, и в 1982 году, когда ему было 35 лет, он пришел в ТЕАТР.

Эдуард Кочергин: Где вы еще найдете таких умельцев? Эта уникальная профессия возможна только в театре!

Четырнадцать лет он трудится над каждой постановкой БДТ, воплощая в реальность замыслы художников-постановщиков — Э.Кочергина, О.Земцовой, Г.Алекси-Месхишвили, В.Куварина. Золотые руки возвращают к сценической жизни испорченный, утраченный реквизит: утонувшие в Бискайском заливе бронзовые светильники («История лошади») снова появляются на сцене.

Работа Б.Смирнова. Фото Б.Стукалова

Сейчас Борис Владимирович работает над новыми постановками. На столе лежит вырезанная из дерева коробочка с крышкой формы ступенчатой шестигранной пирамиды — это будущая серебряная пудреница. Мастер уже начал обклеивать ее фольгой, создавая эффект драгоценного металла. Сделан первый из двадцати пяти фонарей для «Мамаши Кураж». Ждут своей реализации новые заказы.

Эдуард Кочергин: Он делает все так хорошо! Я не могу выделить что-либо. И это прекрасно! Смирнов не может халтурить по всем своим данным. Он сделал мне выразительные маски для «Маленьких трагедий». На Пушкинском фестивале во Пскове все были потрясены. Но все остальное, созданное им, тоже прекрасно. Он — МАСТЕР.

Рассматривая в тесной бутафорской мастерской слайды с изящными браслетами, коронами, грушевидными часами Бальзаминова, бронзовыми подсвечниками, разноцветными веерами, гравированным рыцарским шлемом, я захотела заглянуть в шкаф и найти среди отверток, проволок, клея и красок черную шапочку с вышитой желтым шелком буквой «М».

Ее так легко представить…

Январь 1997 г.