«Двое на качелях». У. Гибсон.
Театр им. Ленсовета.
Режиссер Евгения Богинская, художник Ильшат Вильданов.

В лодке могут быть трое, не считая собаки. Если в лодку погрузятся девять человек и три собаки — она утонет.

Когда в пьесе двое, когда это бесконечный диалог, изменения которого зависят от открытой форточки и телефонного звонка, — вряд ли умножение героев на два/на четыре/на шесть/на восемь и деление действия на мелкие кусочки в такой же пропорции прирастят что-то к смыслам. Вряд ли «Варшавская мелодия» нуждается в восьми исполнителях, а «Старомодная комедия», «Игра в джин» или «Лето одного года» — в участии ватаги возрастных актеров (в БДТ вполне хватает Фрейндлих и Басилашвили).

«В кольцах». По книге Е. Некрасовой «Несчастливая Москва».
Театр «Практика».
Режиссер Марина Брусникина, художник Полина Бахтина.

Москву нынче принято ругать, а москвичей проклинать. Причем чаще всего ругательства и проклятия можно услышать как раз от тех, кто живет в столице и даже вполне в ней преуспел. Это забавно и нелепо, хотя, наверное, вполне объяснимо с психологической, экономической и прочих точек зрения. Но куда интереснее разобраться в том, как живут и выживают в Москве конкретные люди и социальные группы, например, успешные девушки ±30. Собственно, это и становится лейтмотивом спектакля «В кольцах», поставленного Мариной Брусникиной в театре «Практика».

Вечер одноактных балетов:
«Concerto barocco», хореограф Джордж Баланчин;
«Autodance», хореограф Шарон Эяль, соавтор Гай Бехар;
«Kaash», хореограф Акрам Хан.
Музыкальный театр им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко.

Этот вечер ждали без малого год. Российская премьера балета Акрама Хана должна была состояться летом 2020-го. Хан — фестивальный любимец, на гастроли которого в 2019-м сметали билеты, ждали новых спектаклей и печалились от необходимости прощаться с ним как с танцовщиком. Перспектива получить доступный в регулярной афише спектакль выглядела как логичное «развитие отношений». Однако вмешалась пандемия. За время закрытий у «Kaash» появилась новая (и гораздо более удачная) компания. Планы на сезон 2019/2020 обещали собрать спектакль Хана и постромантические «Вариации» Владимира Бурмейстера. «Вариации» в итоге вышли раньше, осенью 2020-го, дополнив другой вечер одноактовок.

«Урок». Э. Ионеско.
Театр юных зрителей им. А. А. Брянцева.
Режиссер Борис Бирман, художник Василий Семенов.

На сцене — обломки гипсовых реплик античного наследия. Огромный глаз подвешен под потолком, напряженным хмурым взглядом Давида он словно следит за происходящим на сцене действием. Или смотрит на гигантский гипсовый нос, трагикомично играющий роль деревенского буфета (забегая вперед — и наполеоновского жеребца). Где-то позади, в фигуре манекена угадываются очертания Венеры. Капитель колонны ионического ордера с перекошенными волютами и никому не нужным изяществом формы, с обрубленной по самое горло архитектоникой первоисточника — используется как учительский пуф. Винтовая лестница закручивается полинуклеотидной спиралью и упирается в потолок: налицо генетическое вырождение, этот путь никуда не ведет, а ступени используются как полки для книг, которые никто не читает. Культурно-историческая свалка изживших себя артефактов дополняется хаосом бытового плана: разбросанными стульями, счетами, туфлями. Венчается эта картина необъятным круглым циферблатом часов на заднем плане.

В третий раз за сезон в Нижегородском ТЮЗе под руководством Олега Лоевского прошла лаборатория «Кулибинка» — мероприятие по изобретению новых механизмов спектаклей. О результатах «актуализации классики» рассказывают Татьяна Тихоновец и Ольга Наумова.

«Живой Т.». По мотивам пьесы Л. Н. Толстого «Живой труп».
Театр Наций.
Режиссер Данил Чащин, художник Николай Симонов.

И это совершенно точно: на словах — Толстой, а на деле — простой, живенький, понятный по смыслам. В спектаклях Данила Чащина вообще не стоит искать глубин, тонкостей и сложностей. Они не про это. Спектакли Чащина, который стал одним из самых востребованных режиссеров и, того гляди, перегонит Максима Диденко в номинации «модный», визуально броски, лапидарны, прямы и не рождают разнообразия мыслей и чувств. Такой театр. Театр некого броского сообщения.

Позволю и я себе сообщить... Не броско, но вполне лапидарно.

«Сталлоне любовь корова». По пьесам А. Шумиловой и Л. Петуховой.
Театр «Суббота».
Режиссер Кирилл Люкевич.

Назвать первое ощущение, захватывающее уже на входе в новое пространство «Флигель», трудно. Оно как-то уже весело бежит по венам, но не сразу формулируется в слова. Как-то все немного не так. Как-то слишком. Не торжественно и строго, как в государственных театрах. Не сумрачно, как в независимых. Как-то слишком демократично, что ли. Просто. Свободно.

«Тайм-аут». М. Крапивина.
Новосибирский театр «Красный факел».
Режиссер Петр Шерешевский, художники Александр Мохов и Мария Лукка.

Пьесу Марины Крапивиной про жизнь социального работника Петр Шерешевский вывел из бытового плана и представил как историю о законах мироустройства: о том, как срабатывает механизм, запускающий цепочку событий, кто или что влияет на то, как события будут развиваться, может ли человек справиться с тем, что предопределено, и выбраться из проторенной колеи. Действие спектакля режиссер перенес в пространство супермаркета, заставленного стеллажами с пустыми полками (художники Александр Мохов и Мария Лукка). Здесь между ними ютится главная героиня, Люда (Ирина Кривонос), которая пытается убедить себя в том, что ее жизнь прекрасна, отказываясь принять, что на самом деле она пуста и ее нечем заполнить. Все, что происходит с Людой дома и на работе, актеры, занятые в спектакле, снимают с нескольких камер, и эти кадры транслируются на экран, растянутый сверху во всю ширину сцены. Люда, сама того не замечая, становится героиней фильма (или реалити-шоу), а ее жизнь превращается в чей-то эксперимент.

«Царская невеста». Н. А. Римский-Корсаков.
Музыкальный театр Республики Карелия.
Режиссер Георгий Исаакян, художник Эрнст Гейдебрехт, дирижер-постановщик Михаил Синькевич, художник по костюмам Татьяна Ногинова.

Слева — небоскребы Москва-Сити, справа — древняя церквушка. Над сценой — бегущая строка «Москва, 2125 год». В центре сцены художник Эрнст Гейдебрехт поставил большую кровать, где спит герой с двумя девицами. Проснувшись во время увертюры, он прогоняет случайных гостий из постели и начинает петь. Вот этот молодец в самом расцвете сил, ночевавший в джинсах (на самом первом спектакле, говорят, были естественные трусы, но они, вероятно, шокировали местное городское начальство), — опричник Грязной (Вадим Мокин). И печалится он, как и положено в «Царской невесте», о том, что новгородский купец Василий Собакин не согласился выдать за него свою дочь Марфу, поскольку она уже обещана другому.

«Между делом».
Театр имени Пушкина.
Автор и режиссер Евгений Гришковец, сценограф Николай Симонов.

Зал Театра музыкальной комедии полон. Охватывает лирическое чувство. То ли от встречи с театром после годовой паузы, то ли думаю про самого Евгения Гришковца, про острую, короткую любовь двадцатилетней давности, ничем не омрачившую последующую жизнь. Тогда некрасивый, вполне нелепый парень, в одиночестве стоящий на сцене, влюбил в себя. На раз. С первой произнесенной фразы монолога, с первого жеста. Каждый из нас или почти каждый волшебно превращался в этого неизвестного молодого мужчину, мы сливались с ним в единой эмоции. Вне зависимости от пола, возраста, места рождения. Он как бы сканировал нас, забирался в сердечные закоулки, озвучивал нами прожитое, но никогда не произнесенное вслух. Тихая и одновременно оглушающая интонация правды, любви, печали — как ее забыть? Да никак...

«Семью восемь». Д. Слюсаренко.
Театр на Васильевском.
Режиссер Галина Зальцман, художник Екатерина Никитина.

Спектакль родился из полуторагодовой давности лабораторных показов и оказался пока единственным спектаклем, введенным в репертуар Театра на Васильевском из доброго десятка других претендентов, в ноябре 2019 года представленных усилиями молодых режиссеров на лаборатории «Новая режиссура и современная драматургия для молодежи #ПРОТЕкСТ» под руководством Виктора Рыжакова.

«Юдифь». Клим.
Фонд «Альма Матер» совместно с Домом радио.
Режиссер Борис Павлович, художник Ольга Павлович.

Режиссер Борис Павлович, несомненно, принадлежит к истончающемуся слою «русских умников». И в плане интеллектуально-просветительском, и в приверженности к демократическому «горизонтальному» театру союзников-соавторов, и по осознанному хождению в народ, причем в народ «особый» (имею в виду не только особых людей, аутистов его «Квартиры», но и, скажем, проект Михаила Патласова про бомжей «Неприкасаемые», в котором участвовал Павлович). Он несомненный «русский умник» и по начитанности, знаниям, образованности в истории и теории театра, приверженец лабораторности, но уже давно и «режиссер большой формы». Каждый его спектакль — акт аналитической осознанности, и напрасно Геннадий Тростянецкий, на курсе которого учился Павлович, кричал ему: «Павлович, не думай!» Думать надо, встреча с умной режиссурой становится все более редким деликатесом нашего театрального меню, и каждый спектакль Павловича (он думает) — это встреча с умным театром. В том числе до мелочей продумана «Юдифь» по пьесе Клима, выпущенная недавно в Доме радио. Спектакль сложного соединения разных типов театра, на территории которого трагическое, классицистское, драматическое и постдраматическое образуют сложносочиненную общую партитуру.

В архиве появился № 100. Новые номера регулярно будут пополнять сайт,
приглашаем читателей и коллег не терять из виду этот процесс!

«Лирические истории из жизни Ежика и Медвежонка».
Канский драматический театр.
Режиссер Артем Галушин, художник Ютта Роттэ.

Показанный в программе «Детского уикенда» фестиваля «Золотая Маска» спектакль Канского театра явно выбивается из стереотипов и тенденций современного театра для детей. В нем никто не умирает, не разводится, не страдает от школьной травли, не призывает к бодипозитиву и гендерному равенству. «Лирические истории из жизни Ежика и Медвежонка», построенные на малословности, сенсорности и кажущейся бессобытийности, поднимают самую неочевидную для детей, но актуальную тему — буддистское замедление в гонке жизни и макросъемка мгновения. «А что, если меня нет?..»

Сегодня в Электротеатре в рамках «Золотой Маски» пройдет презентация сборника статей Александра Соколянского. Соберутся его друзья, коллеги и те, кто никогда его не знал. И, увы, мало читал. Потому что критика доинтернетной эпохи 90-х (на это время пришелся расцвет Сашиного творчества) канула в историческую бездну безвозвратнее критик других эпох, когда еще сидели архивисты, когда каждая статья о театре каталогизировалась и складывалась в папку.

«Петербургский театральный журнал» решил вывести статьи блистательного критика к читателю снова.

К слову, обложка книги, кажущаяся зеленой, на самом деле — довольно сложносочиненная по цвету. Мы тяготели к «шехтелевскому» фисташковому, который, как говорят, любил Саша Соколянский, и мучили поисками колорита дизайнера Ксению Люстикову, а затем и типографию — многочисленными перепечатками («Убавьте на 1 % синего», — пытал печатника Алексей Исаев...). Мы стремились совместить мхатовский окрас с конструктивностью плашек и классичностью шрифтов, но чтобы — без манерности и сладости. (Тексты Соколянского внятны, но и многосоставны по колориту, он был стилист и знал толк в «измах».) Всех этих, быть может, лишних, упражнений утомленного издательского ума не видит и не чувствует читатель, и пусть. Главное — действительно и только тексты, возвращающиеся к читателю.

«Пролетая над гнездом кукушки». По мотивам романа К. Кизи.
Свердловский академический театр драмы.
Режиссер Дмитрий Зимин, художник Владимир Кравцев.

Слушайте, написала больше полстатьи про премьеру, включаю ТВ «Дождь», любимую программу «И так далее». И как вы думаете, какие слова буквально первыми, после приветствия, произносит Михаил Фишман? «Пролетая над гнездом кукушки». Дальше не один раз на протяжении сюжета цитирует и даже показывает фрагмент фильма. О каких издевательствах и пытках сюжет, о ком конкретно речь, думаю, всем понятно.

Этот номер населен десятками спектаклей... Лоскутное одеяло пандемийной зимы, прошедшей в общей тревожности, в попытках жить как всегда, но в масках. Встречаясь с кем-то, всегда прикидываешь — привит? переболел? не опасен? можно снять маску?.. В общем, конечно, на нормальную жизнь похоже не слишком.

С одной стороны, все стало более дробным, неструктурированным, поспешным (вдруг завтра снова всех закроют?), все хотят все успеть поставить, посмотреть... С другой — давно не случалось таких крупных социальных волнений, таких массовых протестов, таких массовых просмотров какого-то фильма, как было с «Дворцом». От разных явлений одно и то же ощущение: пробка готова вылететь, столько скопилось внутри за время карантина.

В эти месяцы мы и делали этот номер. Пока европейские театры закрыты, особый, алогичный «российский путь» дал такой театральный взрыв, какого давно не случалось. В прошлом номере мы писали о «Горбачеве» Херманиса и «Сыне» Бутусова, в этом крупно (крупнее у нас не бывает) даем «Братьев Карамазовых» Додина, значение которых выходит за рамки сезона. Эксперты «Золотой маски» вдруг открыли для себя «Донецк» Праудина, а он уже завершил потрясающую документальную трилогию и сделал грустный памфлет «Версальский экспромт», не выпущенный к широкому зрителю (Людовик же не был доволен «Версальским экспромтом» Мольера? Вот и у нас свой Лувр — Балтдом). Андрей Могучий тяжело идет по пескам от части к части «Трех толстяков», иногда вязнет, поход долгий, Григорий Козлов выпустил «Ромео и Джульетту», несколько премьер вышло в Александринке, и вообще каждый день где-то что-то происходит...

Читайте!

Содержание номера
Марина Дмитревская. К читателям и коллегам

«Кармен». Ж. Бизе.
Пермский театр оперы и балета.
Режиссер Константин Богомолов, дирижер Филипп Чижевский, сценограф Лариса Ломакина.

Хорошо, что все и всё уже описали: тампон, ежик-еврей, финальная резня бензопилой... Так что обычной рецензии вроде и не нужно. На вопрос «как поставил г. Богомолов оперу Бизе „Кармен“?» ответ простой — никак. Он не ставил оперы Бизе и, думаю, никакой другой оперы никогда не поставит. То, что мы видели, раньше называли «музычно-драматычным» спектаклем, и, учитывая густой одесский колорит, это наиболее полное определение. Как и в драме, он делает некое авторское высказывание по поводу «Кармен». И источником здесь становится исключительно сюжет либретто (с музыкой у постановщика напряженка). В принципе, с самого начала Богомолов лихо заменяет Мериме на Бабеля, и дальше понеслось: еврейка Кармен, русский солдат Хозе, его сестра Микаэла из архангельской деревни («Так ты сестрат»? — пошутила моя коллега), съемка фильмы «Тореадор», большой немецкий актер Эскамильо Херцог, страсти в клочья и финальное «убивство» всеми мыслимыми подручными средствами. Так что по жанру практически — сериал, «мыльная опера», если угодно.

Сын провокаций, хайпа, славы Константин Богомолов поднял постановкой «Кармен» очередной скандал. Нет, это не «битва за „Эрнани“», судя по всему, никакого нового направления Богомолов не родил, хотя кучи мусора на головы его сторонников противники постановки скидывают уже который день (если кто не помнит — так поступали классицисты с романтиками перед премьерой пьесы Гюго). Спектакль требует от критики понять и обозначить берега. Критика — причем самая профессиональная — видит эти берега по-разному или считает, что режиссерская безбрежность и полное отсутствие табу — необходимая и реальная характеристика нашего мира, и так тому и быть. Берега отменяются.

Мы — журнал, свободный от тенденциозности, и мы получили два очень разных аналитических отзыва на богомоловскую «Кармен» наших оперных критиков-«первачей» (надо сказать, критические перья до крайности возбуждены сценическим текстом). Печатать статьи рядом не стали, а объявляем «ДЕНЬ КАРМЕН». Сейчас читайте рецензию Гюляры Садых-заде, а через несколько часов — тест Ларисы Барыкиной. Интригу сохраняем.

«Живой».
Театр «Современник».
Режиссер-постановщик Виктор Рыжаков, музыкальный руководитель и режиссер Татьяна Бурель, художник-постановщик Николай Симонов, видеограф Владимир Гусев.

Виктор Цой в последнее время стал главным мифологическим героем нашего театра и кино. Нет, конечно, есть спектакли, посвященные СашБашу, Хвосту, Егору Летову (стоит прочесть недавнюю статью Анны Павленко «Рок-н-ролл мертв, а мы еще нет». Роман русского театра с рок-культурой), конечно, нет-нет, да и возникнет Высоцкий, претендующий на наше «Спасибо, что живой». Но Цой — вне конкурса по частоте художественных реинкарнаций, возникновений, интерпретаций. Фильмы Кирилла Серебренникова и Алексея Учителя, спектакли разных театров с самыми разными подходами (надеемся обобщить этот цоевский материал в проблемной статье следующего номера «ПТЖ»)

На прошлой неделе фронтмен группы «Кино» стал героем еще одной премьеры — спектакля «Живой», поставленного Виктором Рыжаковым. Поскольку далекая «звезда по имени Цой» нешуточно манит, отдавать московским критикам ленинградского парня с Московского проспекта нашим редакционным людям не захотелось — и в столицу поехали сразу два критика с Моховой — Ирина Селезнева-Редер и Алексей Исаев.