«Без названия». По пьесе А. П. Чехова «Безотцовщина».
Красноярский драматический театр им. А. С. Пушкина.
Режиссер Олег Рыбкин, художник Илья Кутянский.

Очень стыдно, очень липко, и очень хочется пить. К такому состоянию приходит в финале спектакля главный герой — Михаил Платонов. Это последствия недавней бурной ночи — и последних двадцати бурных лет жизни. Дальше его непременно ждет или продолжение разгула, или затяжное похмелье. Третьего не дано.

Олег Рыбкин выбрал для очередной постановки первую, не слишком удачную и не слишком известную, пьесу Чехова, которую называют то «Платонов», то «Безотцовщина», а то и вовсе оставляют без названия. Эта пьеса не похожа на «Чайку» или «Вишневый сад», где атмосфера достигается тонкими штрихами, а диалоги героев можно расшифровать в миллионе разных вариаций. В «Без названия» много пустых слов и совсем нет сверхобобщений — просто история про запутавшегося человека, который женился без любви, пропил свой ум, но не пропил обаяния, а потому решил затащить с собой на дно жизни еще парочку приятных женщин.

Сцена из спектакля.
Фото — сайт театра.

Интересно разве то, что из нынешнего времени в пьесе можно разглядеть линии, которые потом проявятся в иных чеховских пьесах: это и имение, которое приходится продавать, и неудачные попытки застрелиться, да и общее ощущение того, что пока все пьют, жизнь рушится. Только если в «Трех сестрах» все будут пить чай, то здесь однозначно чрезмерное употребление алкоголя. Дальше мы увидим вернувшегося из Парижа Кирилла Глагольева, сына местного мещанина, который в «Вишневом саде» станет Яшей и будет, ничего еще не добившись, учить всех одеваться на французский манер и пытаться купить женщин за деньги отца… Впрочем, Рыбкин не делает акцента на том, что ставит именно пьесу Чехова, ему гораздо важнее главный герой и ситуация, в которую тот попадает.

В одном имении (читай — на даче) собираются с десяток людей средних лет, чтобы приятно провести время за шашлыком, коньяком и разговорами. Вместе с ними присутствуют и несколько представителей старшего поколения, и один из них — Порфирий Глагольев — в самом начале дает точнейшую характеристику еще не появившегося главного героя: «Платонов есть лучший выразитель современной неопределенности». Эта неопределенность и становится фактором нового мира, с которым большинство не может справиться. Здесь и без того все друг друга слегка раздражают, но вида не подают, пока не появляется Михаил Платонов со своей женой. Вечер сразу же перестает быть томным.

Режиссер перенес историю в XXI век, чуть сократил текст и добавил в него несколько словечек, более уместных в этой ситуации, чем у Чехова. Например, глагол «бухает» и слово «стоямба» (в качестве призыва остановиться). Подтекст вывернут наружу, и там, где у драматурга есть недомолвки, у режиссера — пьют, бухают, занимаются сексом и стреляют из пистолета. Правда, видимо, для подчеркивания противостояния поколений внутри спектакля, старшие герои носят одежду «под XIX век» и говорят нарочито старинными интонациями. Но именно они со своими понятиями о чести и верном поведении — гости в этом расшатанном имении Войницевых, где уже давно все курят электронные сигареты и снимают селфи на IPhone.

Сцена из спектакля.
Фото — сайт театра.

На сцене выставлены две веранды — одна совсем близко к зрительному залу, вторая на небольшом возвышении, по центру. В пространстве между ними умещается пара разбитых лодок, на которых совсем некуда плыть в этой части суши. Веранды деревянные, довольно ветхие, и может даже показаться, что они больше из XIX века, чем из XXI, но в глубине дальней веранды с самого начала обнаруживаются микрофон, ноутбук и пластиковые стаканчики, а к лодке привязана связка гелиевых шариков, по которым вскоре начнет стрелять хозяйка дачи. Рыбкин подчеркивает буквальную сегодняшность истории — масок и перчаток на сцене нет, но при стандартном для Чехова приветствии «как здоровье?» персонажи чуть отстраняются друг от друга, очевидно опасаясь заразиться, и принимаются обниматься, только получив положительный ответ.

В мире этого спектакля не чувствуется натянутых струн, скорее, складывается ощущение, что все струны давно порваны, а потому музыку приходится воспроизводить с ноутбука и к столу звать в микрофон. Станислав Линецкий в роли Платонова находит пространство для иронии над этим не тонким, пошлым миром, над надрывными страстями и над самим собой. Он выстраивает роль таким образом, что сначала мы следим, как персонаж быстро бежит к краю пропасти, а потом наблюдаем его полет в бездну.

Спектакль, который идет без антракта, четко можно разделить на две части — пьянка (тот самый разбег) и похмелье. В этих частях отличаются и проблематика, и способ существования во времени, и жанр.

В первой половине спектакля Платонов пьет и задирает всех подряд, будто специально старается накалить обстановку до предела: оскорбляет старого богатого еврея Абрама Венгеровича (Артем Рудой), издевается над давней знакомой Марией Грековой (Яна Няньчук) и своей женой Сашей (Мария Алексеева), которую тоже считает глупой. Жанр здесь можно обозначить как драму — мы чувствуем нарастание напряжения между персонажами. Время здесь идет, как в реалистичном кино: мы верим, что примерно за сорок минут можно успеть и так напиться, и так со всеми разругаться, и даже успеть в темном углу обсудить с женой шурина Софьей (Екатерина Соколова), как им раньше вместе было хорошо. Кульминацией этого разбега в пропасть становится секс с Софьей, который начинается с красивого раздевания на авансцене, а заканчивается стыдливыми вздохами из лодки. Это последнее мгновение в спектакле, где время реалистично, дальше оно будет сжиматься и разжиматься в зависимости от состояния главного героя.

Сцена из спектакля.
Фото — сайт театра.

Платонов обнаруживает себя под столом. Когда он оттуда выползет, зрители вместо слегка развязного молодого человека в стильном костюме увидят взъерошенного, прижатого к земле «невыглаженного» мужчину, из которого иногда вырываются едкие фразочки в сторону себя и мира. Сверху между двумя верандами начинается дождь, пытаясь утолить жажду похмельного героя. При этом жанр спектакля резко меняется в сторону комедии. Основным комическим персонажем становится муж Софьи — Сергей Войницев.

Актер Виталий Козырев играет классического обманутого мужа, которому не хватает духа бороться за свою жену. В начале второй части он выходит в платье и огромном фиолетовом цилиндре (вечеринка перешла в карнавал), и тем самым подчеркивается его несостоятельность в качестве Отелло. Он пытается бодриться, но выходит всегда что-то похожее на его реплику «я пришел тебя ударить и расплакался». Платонов отмахивается от него, как от назойливой мухи, и безжалостно добивает ответом на вопрос «я совсем пропал?»: «Похоже, да», — не считая нужным оправдываться за измену.

Похмельные муки Платонова становятся все более нарочитыми. Главному герою предстоит пережить липкую засуху утра, пройдя через адский калейдоскоп внезапных встреч. Режиссер специально спрессовал время пьесы до одной ночи, чтобы подчеркнуть скорость платоновского падения. Появление на сцене очередного человека сопровождается резким ударом света из-за декораций, который слепит зрителя, погружая его в полуобморочное состояние Платонова. Персонажи наскакивают на главного героя со все более пугающей скоростью: только заканчивается разговор с Войницевым, как появляется хозяйка дачи Анна Петровна (Анна Домникова), чтобы признаться ему в любви и немедленно ее подтвердить телесно. Следом появляется жена, получает от Платонова порцию нежности и уходит ждать мужа на улицу. Не успевает она выйти за пределы веранды, как Платонов вновь встречает Софью, чтобы сказать ей, что ночное происшествие просто блажь и сбежать вместе не выйдет. Наконец, на Платонова вываливается Осип (Юрий Суслин) — странный персонаж в кожаной куртке и кепке, как у хрестоматийных советских таксистов. Он приходит с ножом, но убийства не случается — жанр-то у нас комедия, — потому что внезапно возвращается жена и спасает Платонова от ножа.

Сцена из спектакля.
Фото — сайт театра.

К финалу Платонов обмяк — его ждет встреча с несчастной Марией, которая вдруг решает простить ему все оскорбления. Она спрашивает: «Что у тебя болит?» Ответ звучит то ли в шутку, то ли всерьез: «У меня болит Платонов». Между встречами он успеет даже попробовать застрелиться, но придет к выводу, что больше хочет жить и выпить бокал воды. За эту сцену он успевает выпить целый графин, и это не считая того, что вода падает сверху в виде дождя. Но все это особо не помогает. Голова не проходит, а погружение в болезненный сон постоянно прерывается новыми обстоятельствами. Приходит весть, что жена наглоталась таблеток. Потом выясняется, что выжила. Радость. Объятия с доктором. Еще стакан воды. Еще. Вбегает Софья. В руках у нее пистолет. Выстрел. Платонов выпадает за пределы дальней веранды. На прощание он произносит этому миру только нелепую фразу: «Как это так?» — удивляясь то ли внезапному избавлению от боли, то ли тому, что его невинные шалости, и правда, смогли довести до убийства.

Резко опускается занавес, и зрители тоже выныривают из этого похмельного морока.