Не стало Валерии Владимировны Чистяковой, преподававшей на театроведческом факультете с 1958 по 1987. Ей было 93 года, и ушла она с Моховой так давно, что сорокалетние коллеги уже спрашивают — кто это…

Между тем, Валерия Владимировна и более старшим поколениям досталась как легенда несгибаемой принципиальности. Она писала о современном балете. И, как говорили старшие, перестала, когда уехал Барышников. Вот в одночасье отказала советскому балету во внимании. Преподавала зарубежный театр, вела семинары…

О В. В. Чистяковой в нашей книге «Учителя» писала Надежда Таршис. Сегодня мы повторяем ее текст в дни прощания с Валерией Владимировной.

Валерия Владимировна Чистякова.

Вот уж о ком писать почти невозможно: страх профанировать тему очень велик.

Валерия Владимировна вела у нас семинар по зарубежному театру, еще и методологический семинар на каком-то раннем курсе. А потом, на старших курсах возник спецкурс по балету.

Валерия Владимировна Чистякова давно не преподает. Просто рано ушла с Моховой, проработав здесь почти тридцать лет. Вполне возможно, она могла решить для себя, что не здесь ее призвание.

Воздействие ее на студентов, может, было избирательным, — но я всегда знаю, насколько существенной была встреча с этим человеком в стенах факультета.

Валерия Владимировна умела быть суровой, вернее, строгой. Я это помню хорошо и, если можно так сказать, объемно. Во-первых, когда на упомянутом методологическом семинаре выбрала В. Р. Гриба, то успела его полюбить, но решительно не справилась с заданием и получила жестокую критику.
Во-вторых, и тут основное: о чем бы ни шла речь, вы неизменно ощущали некую высокую планку, казалось бы никак не акцентированную в благородно простом облике и типе общения этого человека.

Важно, что такая планка означала свою собственную и необманную шкалу ценностей. Моя дорогая подруга из Хакасии хранит переломное для нее ленинградское воспоминание: как ее робкую работу о «Медее» Еврипида Валерия Владимировна восприняла серьезно и с уважением.

Валерия Владимировна работала на зарубежной кафедре, после трех лет работы завлитом в Ярославском театре им. Федора Волкова, после аспирантуры, после работы в НИО на Исаакиевской площади. Писала об испанском театре, о драматурге Гальдосе, но также и о Жане Виларе, и о Михаиле Светлове.

Все-таки победил балет, первые статьи о котором относятся к началу пятидесятых годов. История историей, она, кстати, никогда не была отставлена в сторону, Чистякова и позже не однажды участвовала в театроведческих изданиях как автор вступительных статей и безукоризненных комментариев. Но она, без всяких сомнений, человек не книжной, а живой страсти к искусству. Кстати, какое-то время вместе с В. А. Сахновским-Панкеевым они вели семинар театральных критиков-любителей… Но о чем было писать критику, окончившему наш театроведческий факультет в 1952 году? Перфекционизм и одухотворенность балетного искусства, максималистская связь концентрированного художественного содержания и собственно физики, техники танца — на мой взгляд, эти качества не могли не влюбить в себя человека, о котором здесь пишу.

В. В. Чистякова принимает экзамен.

Вот и спецкурс по балету убеждал в этом. Не «эстетская слюнка», а строгая школа воспринималась на этих занятиях, высокая планка страстного профессионализма. Я приехала в Ленинград без какой-либо подготовленности к балетным впечатлениям, так же точно, как моя подруга, которой предстояло писать о Еврипиде. Может быть, еще и потому был в первую очередь внятен общий, целостный посыл балетного семинара. Помню свое сильнейшее впечатление от статьи Валерии Владимировны в первом же выпуске чудесного издания «Ленинградский балет сегодня» (где В. В. была составителем, автором вступительной статьи и редактором). То был портрет Ирины Колпаковой. Какая-то конгениальность балету, именно тем его качествам, о которых сказано выше, чудилась в этом очерке, и на долгие годы текст о балерине стал для меня эталоном — недосягаемым, но и дающим опору.

В неслабом цехе ленинградских балетных критиков Валерия Владимировна быстро заняла достойное место. Вместе с В. М. Красовской и П. М. Карпом она отстаивала позиции свежих сил в балете, способствовала его творческому обновлению. Это был настоящий фронт борьбы с довольно агрессивной рутиной в балетном театре. Тут было достойное ее поприще. Она приветствовала долгожданную художественную смелость и полноценность «Хореографических миниатюр» Якобсона, «Легенды о любви» и «Каменного цветка» Григоровича, «Берега надежды» Бельского. Героями ее статей были Наталия Макарова, упомянутая уже Ирина Колпакова, Никита Долгушин, Михаил Барышников, Николай Боярчиков. Она была действительным авторитетом для всех этих художников.

В 1977 году вышла книга о Ролане Пети. Вновь точно, как в балете, выдержан баланс анализа «творческого пути» и живо схваченной индивидуальности хореографа. Увлеченность героем, его открытиями прекрасно уживается с объективной критичностью. Текст темпераментен и одновременно филигранно выстроен. В нем есть еще и пласт размышлений о современном художнике, его месте в меняющемся мире.

Выходили и еще статьи и книги с ее серьезным участием — об Агриппине Вагановой, Игоре Чернышове, Нине Тихоновой. Они не устаревают — дело все в той же несуетной и высокой шкале ценностей, в художественном вкусе, наконец. Ведь уже видно, что этот наш учитель — своего рода камертон. Приход Валерии Владимировны к преподаванию, к критике, уход из того и другого — всегда, по-видимому, имеет сложные личностные причины. Но этот человек неизменно и абсолютно верен себе, искусству, друзьям, старшим и младшим коллегам.

В чудесном содружестве однокурсников, среди которых известные всем нам имена Льва Иосифовича Гительмана, Нины Александровны Рабинянц, Нелли Семеновны Пляцковской, Эллы Александровны Коган, — у Валерии Владимировны свое, отдельное место — и в то же время именно к ней все они всегда сходились, как к центру, удивительным образом. Обаяние, о котором речь, — высокой пробы, и потому могу утверждать, что лицо факультета без отсвета этой личности многое потеряло бы.