Вадим Жук позвонил нам со словами: «Вы святые, а я барахло, и я знаю, что вы заранее скажете про „Чайку“, превращенную в оперетту, но я очень старался, когда писал, и хочу опубликовать куплеты в своем Уголке».

Личный Уголок — дело святое и в любом случае неприкосновенное, но на сей раз мы решили убрать этот уголок Вадима Жука цветами, попросив Марину Тимашеву посмотреть спектакль, к которому наш любимый автор писал свои куплеты.

Самый необычный спектакль сезона показал московский театр «Школа современной пьесы». Взяв пьесу несовременную, а именно чеховскую «Чайку», режиссер Иосиф Райхельгауз завершил трилогию. На сцене театра идут: «нормальная», драматическая версия пьесы Чехова, а также «Чайка» Бориса Акунина — детектив, из которого следует, что Треплев не покончил жизнь самоубийством, а был убит… Ну, и теперь — оперетта, в которой Константин Гаврилович и вовсе остается жив. Музыку написал Александр Журбин, автор либретто — Вадим Жук. Он непостижимым образом сумел не только сохранить все «мелодии» пьесы, но еще добавить к ним почти неизмененный финал «Трех сестер» и смешной номер на тему «О вреде табака». Его стихи остроумны, трогательны, прекрасно ложатся на музыку, и, за одним исключением, в них нет ни грана пошлости. Александр Журбин расположил на верхнем ярусе над сценой небольшой оркестрик из восьми музыкантов. В исполняемой увертюре, как в старые добрые времена, заявлены все основные музыкальные темы. В них вы сразу расслышите что-то родное и близкое: легкомысленный канкан, лирические мелодии из тех, что прежде писали для хороших фильмов, или из тех, что характерны для авторской песни, да еще — джазовые вариации. Кто-то может упрекнуть композитора в том, что музыка старомодна и эклектична. Я отвечу: но она красива, легко запоминается и надолго привязывается, она соответствует замыслу режиссера спектакля. Единственной серьезной проблемой, с которой столкнулся театр, а теперь и зрители, стало вопиющее отсутствие слуха у многих драматических артистов. Некоторые не в состоянии не только петь, но хотя бы приблизительно попадать в такт. В первую очередь это касается во всех остальных отношениях прелестной Ирины Алферовой (Аркадина). Те, у кого есть слух, но нет навыка пения и сильного голоса (Альберт Филозов — Дорн или Саид Багов — Медведенко), находят спасение в мелодекламации. Единственный, не считая хора, кто хорошо поет и хорошо играет, это Владимир Качан (Тригорин).

Оперетта требует определенного антуража, и он создан. Ничего похожего на элегию чеховской усадьбы. Аляповатый рисованный задник одновременно является театром Треплева и колдовским озером, грубые расписные кулисы притворяются деревьями, пластик цвета свежевыкрашенного забора — травкой. Одним словом, вы попали в глубокое захолустье и будете иметь дело с очень провинциальным театром конца ХIХ века, в котором правят бал антрепренеры с дурным вкусом и играются пьески с куплетами — например, упоминаемый в тексте пьесы «Чад жизни». В спектакле есть и ария о меланхолии, и сама меланхолия. Но в целом это спектакль остроумный и легкомысленный. Он совсем не вызывает раздражения: «Что вы себе позволяете в год столетия со дня смерти Чехова?» Как-то вспоминается, что Антон Павлович Чехов начинал фельетонистом и писал под псевдонимом Антоша Чехонте. «Чайка» Антоши Чехонте и представлена театром Иосифа Райхельгауза.

Марина ТИМАШЕВА

АРИЯ АРКАДИНОЙ

Хорошую пьесу сыграть — это каждый сумеет,
Поскольку хорошая пьеса — самоигральна.
А ты вот попробуй с талантом сыграть ахинею,
Чтоб верил и плакал весь зал театральный
Чтоб верил и плакал весь зал театральный.

В роли пустяшной, в роли никчемной
Блеском и грацией всех очаровывать,
Заставить купчишек, заставить мальчишек,
Влюбляться и ноги тебе зацеловывать!

Шекспиры по разу в столетье на свете родятся,
А сколько ничтожества лезет повсюду в шекспиры.
Напишут свой бред и безумно гордятся,
Маньяки, писаки, графоманы, вампиры,
Маньяки, писаки, скопцы, графоманы, вампиры.

Заставь журналистов, студентов, дантистов
Хлопками ладони себе отшлифовывать.
Этою самой, жалкою ролью
Публику дуру до слез околдовывать

АРИЯ ДОРНА

ДОРН. Не знаю, быть может, я ничего не понимаю или сошел с ума, но Костин опус мне понравился. Свежо, наивно…

Поет

Почему это все-таки трогает?
Вроде глупость — и дьявол, и дым.
Не ходить тебе, доктор, дорогою,
По которой ходить молодым.
А ходить принимать тебе роды
Да следить за припухлостью гланд…
Видимо, молодость — это не годы,
Молодость — это талант.
Да, видно, молодость — это не годы,
Молодость — это талант.

Распрощавшись однажды с наивностью,
Как невинность, ее не вернешь.
Не считать же своею провинностью,
Что не ты, а они молодежь.
Фауст душу за молодость продал,
Фауст выбрал единственный фант.
Может быть, молодость — это не годы,
Молодость — это талант.
Да, видно, молодость — это не годы,
Молодость — это талант.

Почему это все-таки нравится,
И колотится радость в виски,
И надеждою сердце отравится,
Хоть на миг убежав от тоски?
Ведь подумать — не чудо природы,
Не Лукреций, не Пушкин, не Дант.
Все-таки молодость — это не годы,
Молодость — это талант.
Да, видно, молодость — это не годы,
Молодость — это талант.

ХОР «КОЛДОВСКОЕ ОЗЕРО»

Появляются все.

Круглое озеро, озеро-зеро,
Словно с нуля, все с тебя начинается.
Рыбе — плавник, птице — перо.
Что человеку тобой назначается?
Любовь. Любовь. Любовь. Любовь.
Птице — силок, рыбе — сачок.
А человеку — зрачок в зрачок
ВзглядНад твоей синевой,
Взгляд над твоей чернотой,
Над закатной твоей полосой золотой.
А кто не поладил с озерною гладью,
Того зачарует, того увлечет,
Заманит, обманет и манией станет,
И в землю сквозь пальцы навек утечет
Озеро.
Озеро. Озеро.
Колдовское роковое озеро!

Круглое озеро. Гулкий простор.
Все до краев ты любовью насыщено.
Озеро — тать, озеро — вор.
Что у влюбленных тобою похищено?
Покой. Покой. Покой. Покой.
Зыбкая тьма. Слов кутерьма.
Душу иссушит, сведет с ума.
Ад!
Над
Твоей синевой,
Ад
Над
Твоей чернотой,
Над закатной твоей полосой золотой.
А кто не поладил с озерною гладью,
Того зачарует, того увлечет,
Заманит, обманет и манией станет,
И в землю сквозь пальцы навек утечет
Озеро!
Озеро. Озеро.
Колдовское роковое озеро!

ДУЭТ НИНЫ И ТРИГОРИНА

ТРИГОРИН

Нет Азии, Америки, Европы,
Не разберешь, закат или восход…
Есть сладкий аромат гелиотропа,
В котором это облако плывет.
Мы все равны перед его пареньем,
Растворены в нем радость и печаль,И мы полны озерным озареньем,
На облаке, похожем на рояль.
На облаке, похожем на рояль,
Какие жизнь для нас сыграет ноты,
Какие пропасти, какие ждут высоты,
Когда рискнем мы с вами для полета
На облаке, похожем на рояль.

НИНА

Это музыка по небу бежит,
Это тайный знак судьба подает.
Если вдруг тебе когда-нибудь понадобится
Моя жизнь —
Приди и возьми ее!

А творчество? Самый процесс творчества, разве он не дает вам высоких счастливых минут?

ТРИГОРИН. Да. Когда пишу, приятно. Но едва вышло из печати, как я не выношу, и вижу уже — не то, ошибка…

Словарь любви, в нем чистые страницы,
В нем только чайки, небо и трава,
И все на свете может измениться,
Когда возникнут первые слова.
Быть может, только книжка записная
Мне сохранит сиянье ваших глаз,
Вы нежная, озерная, лесная,
Вы мною не написанный рассказ.
На облаке, похожем на рояль,
Какие жизнь для нас сыграет ноты,
Какие пропасти, какие ждут высоты,
Когда рискнем мы с вами для полета
На облаке, похожем на рояль.

НИНА

Там, на глади, отраженье дрожит,
Это озеро мне знак подает,
Если вдруг тебе когда-нибудь понадобится
Моя жизнь —
Приди и возьми ее.

Вы заработались, у вас нет времени и охоты осознать свое значение. Пусть вы недовольны собой, но для других вы велики и прекрасны… Если бы я была таким писателем, как вы! За такое счастье, как быть писательницей или артисткой, я перенесла бы все…

ТРИГОРИН

Вы чайка над озерною волною,
Мой лучший ненаписанный рассказ…

НИНА

Хотя бы раз произошло со мною,
То, что всечасно окружает вас.
Узнать хотя бы каплю вдохновенья,
Умчаться с вами в неземную даль
Или скользить за вами вашей тенью,
На облаке, похожем на рояль.

ВМЕСТЕ

На облаке, похожем на рояль,
Какие жизнь для нас сыграет ноты,
Какие пропасти, какие ждут высоты,
Когда рискнем мы с вами для полета
На облаке, похожем на рояль?

НИНА

Это голову мне счастье кружит,
Это тайный знак любовь подает.
Если вдруг тебе когда-нибудь понадобится
Моя жизнь — Приди и возьми ее!

Танец и повтор последних строк.

ФИНАЛЬНЫЙ ХОР ПЕРВОГО АКТА

Может быть, мир — наши радости, горести, страсти.
Может быть, мы — наши жесты, улыбки, слова,
Только рабы равнодушной писательской власти,
Все у нас отнято — воля, надежды, права.

Все решено, на абзацы разбито и главки,
Разрешено небольшие поправки вносить,
Бабочки мы на невидимой тонкой булавке,
И невозможно другую судьбу попросить.

В нас ничего необычного нет,
Наши поступки движенья и фразыТолько сюжет, только сюжет
Для небольшого рассказа.

Перевернут безразличные пальцы страницу,
И не вернут этот день, этот сад, этот взгляд.
Глупая пуля, сразившая глупую птицу,
Мелкая дробь ежедневных забот и утрат.

Всех-то и дел — кое-как дотянуть до финала,
Но и предел, даже он не зависит от нас.
Будем считать, что и этого тоже немало —
Если читать будет кто-нибудь этот рассказ.

В нас ничего необычного нет,
Наши поступки движенья и фразы
Только сюжет, только сюжет
Для небольшого рассказа.

МЕЛАНХОЛИЯ КОСТИ ТРЕПЛЕВА

В нашем доме темно, ни звезды за окном,
Я томлюсь, словно чижик в неволе.
И играет со мной, как котенок с клубком,
Меланхолия.
Меланхолия.

Распусти свои когти, оставь мою душу в покое,
Отпусти, отпусти, не томи.
Не смириться, не сжиться с такою тоскою.
Дорогая! Прекрасная! Милая! До. Ре. Ми.

Как по тонкому льду, я по жизни иду,
Мне бы знать, мне бы ведать: доколе
Будет ждать на краю и толкать в полынью
Меланхолия?
Меланхолия?

Распусти свои когти, оставь мою душу в покое,Отпусти, отпусти, не томи.
Не смириться, не сжиться с такою тоскою.
Дорогая! Прекрасная! Милая! До. Ре. Ми.

Остается завыть, серым волком завыть,
Серым волком в заснеженном поле.
Задавай свой вопрос, свое «Быть иль не быть?»,
Меланхолия.
Меланхолия.

Распусти свои когти, оставь мою душу в покое,
Отпусти, отпусти, не томи.
Не смириться, не сжиться с такою тоскою.
Дорогая! Прекрасная! Милая! До. Ре. Ми.

АРИЯ НИНЫ ЗАРЕЧНОЙ

Казалось — ступи на путь,
А дальше уж как-нибудь,
И ждет впереди полет
Над лоном вод.
Впусти только ветер в грудь,
А дальше уж как-нибудь.
И режет крыло-рука
Облака.

Не цветами покрыты дороги, а грязью и пылью,
На ступнях моих раны, на губах моих соль.
Потому что, когда прорезаются крылья,
Человек должен чувствовать боль.

Чайка! Недоступное чудо.
Чайка! В никуда — ниоткуда.
Чайка! Моя боль и расплата.
В небе холодном распята
Чайка!

Борис Алексеевич не верил в театр, все смеялся над моими мечтами, и мало-помалу я тоже перестала верить и пала духом…

Для ангелов жизнь — полет!
Для нас это кровь и пот.
Полет — это труд и ад
Тоски и утрат.
Полет — это риск упасть,
В ружейный прицел попасть.
Но нету назад пути,значит, лети!

Не цветами покрыты дороги, а грязью и пылью,
На ступнях моих раны, на губах моих соль.
Потому что, когда прорезаются крылья,
Человек должен чувствовать боль.

Чайка! Недоступное чудо.
Чайка! В никуда — ниоткуда.
Чайка! Моя боль и расплата.
В небе холодном распята
Чайка!

ФИНАЛЬНЫЙ ХОР

Реминисценция хора 1-го акта

Хлопнула дверь или лопнула склянка с эфиром,
Если финал — непременно захлопает зал.
Может, герой понарошку прощается с миром —
Труппа на сцене, а трупа никто не видал.

Чтобы ружье не бабахнуло в акте последнем,
Просто не вешайте в первом на сцену ружья,
Пусть их стреляют в каком-нибудь театре соседнем
Будем считать, что у нас здесь трактовка своя.

Cестры в Москве будут жить-поживать,
Небо в алмазах для всех засияет,
Если бы знать, если бы знать,
Только никто ведь не знает.

Дальнейшие реплики на музыке.

АКТЕР, ИСПОЛНЯЮЩИЙ ТРИГОРИНА. В ближайших планах театра новая пьеса Константина Треплева «Красные глаза дьявола»!

АКТЕР, ИСПОЛНЯЮЩИЙ ТРЕПЛЕВА. Премьера драмы Бориса Тригорина «Запах гелиотропа».

АКТРИСА, ИСПОЛНЯЮЩАЯ АРКАДИНУ. В главных ролях Нина Заречная…

АКТРИСА, ИСПОЛНЯЮЩАЯ ЗАРЕЧНУЮ. И Ирина Аркадина!

АКТЕР, ИСПОЛНЯЮЩИЙ ШАМРАЕВА. Продюсер Илья Шамраев!

Если не все в человеке прекрасно покуда,
Будем любить человека и будем жалеть.
Мы подождем, мы надеяться будем на чудо,
Столько терпели, сумеем еще потерпеть.

И ничего необычного нет,
Если посыплются с неба алмазы,
Будет сюжет, новый сюжет,
Для небольшого рассказа.