О спектаклях Мило Рау и Кристофера Рюпинга

В спектаклях Мило Рау «Everywoman» (показан на Осеннем фестивале в Париже) и недавней премьере Кристофера Рюпинга в цюрихском Шаушпильхаусе — формально ничего общего. Но по сути оба они о сильных женщинах, которые не боятся своей слабости.

«Алма-Ата’89».
Театр ARTиШОК (г. Алматы).
Режиссеры Дмитрий Мышкин и Ирина Михейшина, художник Антон Болкунов.

В российском театре уже сложилась целая традиция разговора о перестройке и развале СССР. Почти всегда в таких спектаклях есть ностальгия, которая смешивается с неоправдавшимися надеждами, есть боль одних и радость других, есть «Лебединое озеро» и «Я ухожу», а еще «Перемен!». Тем интереснее было посмотреть спектакль «Алма-Ата’89», где те же темы и обстоятельства рассматриваются не со стороны носителей имперского сознания (пусть даже невольно), а со стороны тех, кто отделился. Один из режиссеров спектакля — Дмитрий Мышкин — хоть и представитель российской школы (выпускник магистратуры Виктора Рыжакова в Школе-студии МХАТ), но родом из Казахстана, а мультикультурная труппа ARTиШОКа идеально подошла для подобного разговора.

«Тревожные люди». Ф. Бакман.
Мирнинский театр.
Режиссер и автор инсценировки Иван Комаров, саунд-дизайнер Ян Кузьмичев.

Детективный жанр, так хорошо востребованный в кино, редко получается на сцене. Тем более, если за детективом стоит психология тринадцати персонажей, каждый из которых может оказаться главным подозреваемым. Роман Фредерика Бакмана «Тревожные люди» — скорее, игра в разные виды детектива: в полицейский детектив, где расследование ведут два полицейских; в «убийство в закрытой комнате», где злоумышленник исчезает неизвестно куда, оставив на полу лужу крови. Но еще — это достоверное наблюдение за людьми в разных жизненных обстоятельствах.

«Новая оптимистическая».
МХТ им. А. П. Чехова.
Сочинение Константина Богомолова. Художник Лариса Ломакина

Самое время! Никогда Константин Богомолов не был так предельно социально чуток и заострен по вопросу актуальной повестки. Никогда так бесстрашно не бросал все силы на то, чтобы «обличить обличенное» («защищать защищенное и ограждать огражденное» — впереди). Что может быть в нынешней актуальнее самого театра? Ему и посвящен новый спектакль.

«Двойник». Ф. М. Достоевский.
Краснодарский академический театр драмы.
Режиссер Ярослав Рахманин, художник Константин Соловьев, художники мультимедиа Константин Соловьев и Вячеслав Тимчук.

Ранняя повесть Достоевского «Двойник» — произведение, богатое на загадки. Явился ли господину Голядкину и вправду двойник — или это мания самого Голядкина? Повесть — «физиологический очерк» болезненного состояния автора или аллегория об угнетенном маленьком человеке? Начиная текст, Достоевский радостно писал о том, что выходит шедевр, однако после публикации «Двойника» серьезно раскритиковали — и за «патологичность» темы, и за длинноты, и за повторы гоголевского стиля. Зачем же — о чем же — брать эту повесть на сцену сегодня?

«Крысолов». По поэме М. Цветаевой.
Театро Ди Капуа.
Режиссер Джулиано Ди Капуа, автор идеи и компиляции текста Илона Маркарова.

Катакомбы Петрикирхе стали идеальным местом для спектакля о детских колониях. Спуск вниз, в подвальное помещение, где люди, не снимая верхней одежды, сидят тесно-тесно перед красным бархатным занавесом, становится частью спектакля. Если зрительская часть катакомб раскрашена в яркие цвета, как будто сошедшие с детского рисунка, то та половина помещения, где находятся актеры, напоминает любое государственное учреждение: верхняя половина колонн выкрашена в белый, а нижняя — в серовато-зеленый.

«Елка у Ивановых». По одноименной пьесе А. И. Введенского.
Арт-группа «Доллгауз».
Режиссер-художник Наталия Губанова.

Гниющее великолепие Дома Юсуповой на Литейном. Абсурдистская драма о смерти. Ноль действия, пятнадцать порций ужаса. Безумные сентенции отзываются эхом от сводов парадного зала. Площадка для игры, впрочем, скромно жмется к стенке.

На сцене стол. На столе стул. Из стула торчит ободранный ствол елки. С переднего края стола свисает покрывалом зеленая рыболовецкая сеть. И все это — в свете синего софита, на фоне обветшавшей лепнины.

Режиссер Наталия Губанова, как и актеры Валентина Бриг и Платон Мавроматис — выпускники курса Александра Савчука при Лаборатории нового театра. У мастера команда спектакля точно переняла тягу к экспериментам с композицией и действием, отказ от нарратива и, конечно, любовь к историческому авангарду в самых кричащих его проявлениях.

«Ольга. Запретный дневник». По текстам О. Берггольц.
Независимый проект.
Режиссер Лариса Шуринова.

Советуют закупать буржуйки и дрова. Зима обещает быть холодной...

Нет, это не нам советуют, это украинцам: разбиты ТЭЦ, перебои с водой и электричеством, тотальные обстрелы мирной инфраструктуры... Ленинградцу невозможно слышать это — про буржуйки и аномально холодную зиму. Не-воз-мож-но. Наша генная память выдает спазматический припадок, сознание — паническую атаку. Если представить: зима обещает быть исключительно морозной... Как тогда, когда вела свой блокадный дневник Ольга Берггольц. Мы, живущие в Ленинграде, всегда легко это себе представляем, город не дает забыть. Но! «Никто не забыт и ничто не забыто» — строка Берггольц, высеченная на Пискаревке. Нет, господа, забыто...

«„Комедия о трагедии“ по мотивам репетиций Петра Фоменко драмы Александра Пушкина „Борис Годунов“».
Мастерская Петра Фоменко.
Режиссер Евгений Цыганов, сценография Марии Мелешко.

Очень длинное название спектакля — «„Комедия о трагедии“ по мотивам репетиций Петра Фоменко драмы Александра Пушкина „Борис Годунов“» — как говорится, многое объясняет — и достоинства постановки, и ее недостатки. Надо перво-наперво понимать, что ставили не пушкинскую пьесу как таковую, но восстанавливали по записям репетиций Петра Фоменко и замысел, и мизансценический строй спектакля, который мастер так и не довел до премьеры.

В рамках фестиваля «Александровская крепость» на хуторе Аргатов в Краснодарском крае прошла режиссерская лаборатория по рассказам Николая Канивецкого

В последние годы театр в России все активнее обращается к проблеме сохранения местной аутентики — культурной и языковой. Пермский проект «немхат» создал целую серию уникальных спектаклей, посвященных коми-пермяцкой традиционной культуре и картине мира. Подобная работа ведется и, например, в Молодежном театре Сыктывкара, где Максим Соколов поставил спектакли на местном материале — «СКТВКР» и «Маньпупунёр».

Долетела печальная весть — умер Андрис Фрейбергс, наш замечательный коллега и, в какой-то степени, наставник в мои молодые годы. Художник, с которым мы проработали бок о бок шесть лет в Рижском ТЮЗе, в нашей маленькой макетной. Он был главным художником, а я очередным, но эта иерархия не имела никакого значения в нашем общении. Конечно, как художник с очень оригинальным видением и театра, и искусства он оказал на меня сильнейшее воздействие, и годы нашего общения и совместной работы были и остались в памяти одними из прекраснейших в моей жизни.

«Стиффелио». Дж. Верди.
Московский театр «Новая Опера».
Режиссер Екатерина Одегова, дирижер Александр Самоилэ, художник Этель Иошпа.

Вслед за постановкой «Мертвого города» Корнгольда московская «Новая Опера» продолжает приобщать публику к новым для России названиям: во время Крещенского фестиваля слушателей познакомили с неизвестной в России оперой Верди «Стиффелио» в концертном исполнении, а нынче представили ее публике сценически. Созданное в 1850 году музыкально-сценическое произведение в связи с его непривычно религиозной тематикой еще при жизни Верди неоднократно кромсалось цензурой и досужими постановщиками, а потом вообще исчезло с театрального горизонта. Через сто с лишним лет в библиотеке Неаполитанской консерватории обнаружили партитуру, близкую к оригинальной, и в 1968 году Teatro Regio в Парме осуществил ее постановку. Однако исследователи утверждают, что настоящий подлинник увидел свет рампы только в 1993 году в Mеtropolitan Opera.

«Stalin 24». По пьесе А. Соломонова «Как мы хоронили Иосифа Виссарионовича».
Тбилисский театр Komli.
Режиссер Серго Кения, художник Нина Калатози.

Забавная драматургия случается иногда не на бумаге. В реальной, невыдуманной, нашей сейчашней жизни. Позволю себе пару слов, не относящихся к критическому делу. К человеческому зато. Как в геометрической школьной задачке, в «дано» было следующее: спрашивает меня в личном сообщении драматург Артур Соломонов, не хочу ли я съездить в Тбилиси на премьеру его пьесы «Как мы хоронили Иосифа Виссарионовича».

К юбилею Олега Рыбкина

Особенно смешливым я назвать себя не могу. Тем более хохотуном. И уж тем паче в театральных креслах. Могу усмехнуться удачной репризе, улыбнуться комическому антре, но когда публика в едином порыве надрывает пресловутые животики, мне, по обыкновению, бывает довольно сложно разделить эту бурную эмоцию. Но однажды в театре я смеялся!.. Вместе со всем залом, в едином порыве. Сгибаясь пополам, утирая слезы и будучи совершенно не в силах остановиться.

Три спектакля из Беларуси были показаны в Петербурге в начале октября. «Записки юного врача» Евгения Корняга, «Каренина» Татьяны Самбук и «Камень глупости» Дмитрия Зимина. Они оказались очень разными и мы предлагаем читателям рецензионный «триптих».

Вышел традиционный молодежный номер, студенческий. Но у этого номера своя судьба — вполне драматическая, как и вся наша жизнь сейчас.

Он начинался еще в прошлом году силами замечательного курса студентов-театроведов. Чтобы было понятно: эти люди уже печатаются, ездят, обсуждают, занимают призовые места на всяких конкурсах студенческих работ, их имена вы найдете в разделе «Авторы» на сайте «ПТЖ». Театроведы Театроведычи хотели исследовать границы театра: в тот момент, как помню, их совсем не устраивало определение «театр — это все, что так себя называет», они хотели разобраться с дефинициями и сутью.

А потом наступило 24 февраля, полностью переменилась жизнь, слово «границы» стало употребляться в другом контексте, мы не понимали, как существовать в условиях подцензурного времени, казалось — тему надо менять… И все-таки он вышел. Покупайте. Читайте.

Содержание номера
Марина Дмитревская. К читателям и коллегам
Арина Хек, Алена Ходыкова, Алиса Фельдблюм, Александра Зазнобина. Задачка для молредов

«Пульчинелла».
Новосибирский театр «Старый дом».
Режиссер Андрей Прикотенко, художник Ольга Шаишмелашвили.

Спектакль Андрея Прикотенко как будто появляется из ничего. В нем почти нет текста: изредка на полоску над сценой транслируются титры — фрагменты из книги Джорджо Агамбена «Пульчинелла, или Развлечения для детей» (философ ищет ответ на вопрос, почему художник Джандоменико Тьеполо после крушения Венецианской республики заперся на своей вилле и стал писать фрески с сюжетами про Пульчинелл). В спектакле почти нет декораций: на сцене дощатый помост с несколькими люками, наклоненный в сторону зрителей, — по нему скачут, сползают, скатываются артисты, завернутые в объемные костюмы-толщинки. В пластических этюдах, найденных в импровизации, они «рассказывают», как живут Пульчинеллы, и этих средств оказывается достаточно, чтобы втянуть зрителя в происходящее, сделать его участником ритуала, в котором должен родиться, погибнуть и воскреснуть персонаж.

«Чайка». Сочинение для сцены Л. Додина по мотивам одноименной пьесы А. П. Чехова.
Малый драматический театр — Театр Европы.
Режиссер Лев Додин, художник Александр Боровский.

На открытой сцене плотно, борт к борту, расставлены лодки. Их много. Они занимают едва ли не бóльшую часть планшета: от авансцены — вглубь. Внезапно возникает звук плещущейся воды, и лодки оживают, начинают покачиваться. Прямо по ним из левой кулисы один за другим, переступая через борта и балансируя, выходят действующие лица спектакля и рассаживаются по отдельности — каждый в свою лодку. Метафора пресловутой чеховской некоммуникабельности реализуется сразу: пространственно, пластически. А общение осуществляется не столько в словах, сколько взглядами. Герои буквально поедают друг друга глазами. Тригорин (Игорь Черневич) и Заречная (Анна Завтур). Присматривающая за ними Аркадина (Елизавета Боярская). Влюбленная в Треплева (Никита Каратаев) Маша (Полина Севастьянихина). Влюбленный в Машу Медведенко (Олег Рязанцев)...

16 октября завершается двухгодичный марафон российских показов легендарного «антисоветского» мюзикла «Шахматы». Шестьсот представлений об игре, которая подчиняет себе человеческие судьбы, и о политике, которая их ломает. Каждая реплика в «Шахматах» с каждым днем звучит все актуальнее и все более безнадежно — но заканчивается спектакль словами о вере в счастье, «что ждет нас в самом финале».

О «Шахматах» и о мюзиклах в России сегодня с Татьяной Беловой говорит Александр Суханов, исполняющий роль Анатолия Сергиевского — советского шахматиста, получившего убежище на Западе, но под давлением КГБ вынужденного отказаться от жизни в Европе и вернуться в Москву.

«Моня Цацкес — знаменосец». По одноименной повести Э. Севелы.
Театр «Шалом».
Режиссер Олег Липовецкий, художник Ваня Боуден.

В программке спектакля есть текст, объясняющий публике, что такое «сторителлинг». Таким образом, нас готовят к тому, что будет рассказана история, где первостепенной задачей актера становится «рассказать и показать, а не прожить ситуацию и оправдать ее с психологической точки зрения». В известной степени спектакль и играется согласно обозначенному жанру. Однако есть в нем другие и «степени», которые допускают в актерской игре если не буквальные психологические оправдания, то, во всяком случае, вещи, весьма к ним близкие: мгновенные перевоплощения, темперамент и страсть, точнейшие характерные зарисовки. Словом, перед нами весьма специфический, нестандартный сторителлинг, слишком театральный, чтобы точно соответствовать букве жанра.