О III Фестивале современного искусства PULSE в Челябинске

Фестиваль PULSE — проект челябинского Молодежного театра. Ребрендинг бывшего ТЮЗа говорит сам за себя: это современный театр, в репертуаре которого соседствуют музыкальная сказка «День рождения кота Леопольда» и флекс по новейшей драматургии «Я танцую как дебил». Новая новая драма, школьная классика, мюзиклы и сказки — демократичная афиша Молодежного театра восхищает разнообразием. Фестиваль проходит с 2019-го раз в два года в начале сентября. PULSE — территория свободы и одновременно творческий импульс на будущий сезон для самого театра. В программе — и золотомасочные перформансы из других городов, и местные эскизы, лаборатории, опыты, и перфопрогулки, и обсуждения. Одним словом, в течение пяти дней в Челябинске вокруг Молодежного театра возникает перформативное, сайт-специфичное, партисипаторное — всем любителям неконвенционального на радость.

Сцена из перформанса «(Сыра земля). Коромысли. Глава 2».
Фото — Игорь Шутов.

Программу фестиваля бережно составляет художественный руководитель театра — режиссер Иван Миневцев. В этом году темой был «Родъ» (старинная «ер» здесь — ироничная обманка). Все спектакли и перформансы рефлексируют о памяти, личной и глобальной, памяти страны и памяти семьи. Разговор о памяти сейчас — политическая тема, через память происходит актуализация травмы прошлого, поиск идентичности. Ответ на вопрос «кто я?» в настоящей реальности собирается из истории — мировой и локальной. Наверное, самое ценное и в теме фестиваля, и в большинстве театральных работ — обезоруживающая искренность. Открытость характеризует и атмосферу фестиваля, и ее спектакли: честность, которая начинается с саморефлексии, думается, инструмент для конструирования счастливого свободного будущего.

В аудиальном перформансе «[Сыра земля]. Коромысли. Глава 2» режиссера Полины Кардымон (Лаборатория современного искусства, Новосибирск) связь между мироощущением предков и нашим сегодняшним конструируется через исполнение средневековых русских песен. «Коромысли» — опыт исследования традиции и обрядов, попытка понимания и контакта с далеким неясным прошлым. Непрерывное пение и текстовые комментарии на экране от лица перформерок и режиссера — такими средствами в перформансе соединяются два плана: трансляция памяти и рефлексии о ней. Исполняемые песни связаны с процессами инициации — рождения, свадьбы, смерти. Феномен перехода неразрывно сплетен с гореванием. Способы переживания смерти перформерки ищут в кодах коллективного бессознательного. Пение — иррационально, физически и чувственно — воздействует на зрителя одновременно терапевтически и эстетически.

Сцена из спектакля «Аэлита. Инвентаризация».
Фото — Игорь Шутов.

Другие работы — тоже о принятии смерти, только в рамках личных историй. «Аэлита. Инвентаризация» (тюменский МТЦ «Космос») — автофикшн спектакль-книга для одного зрителя, в котором режиссер Карина Бесолти приглашает участника в интимное пространство детства. Отправной точкой воспоминания и инвентаризации памяти становится утрата служебной формы отца Аэлиты. Рассказчица Аэлита Садретдинова реконструирует историю семьи и собственного взросления через предметный мир — альбом с фотографиями, записками, вышивкой — и наполняет (через аудио в наушниках) ностальгические воспоминания новой, взрослой, оценкой. В «Лёхе» петербургского театра «Суббота» актуализация памяти тоже связана с утратой: актрисы в пространстве старой советской квартиры (в Челябинске ею служила литчасть театра) поминают деда — главного героя пьесы Юлии Поспеловой. Четыре актрисы транслируют поэтический монолог внучки, для которой дед являлся опорой в личном становлении. Правда, искренность и ироничность интонации драматурга входят в противоречие с возвышенно-вдохновенным исполнением актрис.

В рамках фестиваля артисты труппы Молодежного театра участвовали в лаборатории «док поток» Артема Томилова. Эта внутренняя история была доступна зрителю один раз: нас приглашали в усадьбу Рябинина, где все это время существовала лаборатория, чтобы посмотреть показ, который — не итог, а только демонстрация этапа работы. Метамодерновый Артем Томилов — актор автофикшн-театра, в этом жанре он ставит спектакли в зданиях театров и в медиапространстве, созданию «театра из себя» обучает людей, и в Челябинске, судя по «показу», занимался тем же. В арт-пространство усадьбы Рябинина зрители бежали под проливным дождем по перекрытому городу под отдаленные звуки некой оперной арии — в этот день праздновался День города. Вымокшие зрители при входе снимали обувь, отогревались на ковре около камина и ждали участников лаборатории, отправившихся в 15-минутную экспедицию по городу.

На лаборатории «док поток» Артема Томилова.
Фото — Игорь Шутов.

Внутри этого опыта перформерам нужно было выбрать точку в пространстве, из нее — проводить исследование, наблюдать за окружающим миром и фиксировать внутренние движения. Док поток перформеров, который они зачитывали зрителям по возвращении, таким образом становился трансляцией субъективного ощущения реальности (причем реальности конкретной: находились ли участники в кафе или на улице, у площади или в цветочном магазине — все это влияло на их событийный ряд, то есть такой сайт-специфик еще). Дождь и холод, День города, полицейские — лейтмотивы потоков, но в каждом, конечно, индивидуальная палитра — от физических ощущений до душевных переживаний. Зритель внутри этой формы так же свободен в выборе действия: я, например, придумала себе собственное исследование — отмечала, каким словом перформеры обозначают полицейских (получилось забавно — от базового «мента» до аутентичного «дяденьки с дождевиком МВД»).

Вторая часть показа — променад по усадьбе Рябинина, актерская импровизация с элементами сайт-специфика. В каждой точке усадьбы — на веранде, в подвале, в конюшне — зрителей встречал перформер, который около пяти минут заполнял время собой. Одни участницы работали с сиюминутными ощущениями, другие — с изучением конкретного места, третьи — через разговор со зрителем. Порой неловко, порой натянуто, иногда свободно, иногда вовлеченно происходили эти взаимодействия. Чувствуем мы себя внутри неловко или комфортно (мне скорее было неловко) — наше дело. Дело автора «док потока» — конструирование свободного пространства.

На перформативной экскурсии по выставке малых форм StreetArt» .
Фото — Игорь Шутов.

Театральное комьюнити в контексте фестиваля PULSE объединяется с художественным. «Перформативная экскурсия по выставке малых форм StreetArt» — прогулка-выставка, для которой челябинские художники создали небольшие арт-объекты, бережно и органично включенные в городское пространство. Здесь цветистая мозаика со слоном «латает» избитый гранит перехода, осьминог и море выглядывают из стыка бетонных блоков, а камни у фонтана становятся «Полочкой передачи артефактов» — декоративно оформленным местом, где горожане могут обменять коробок спичек на шоколадку. Примечательно, что во время экскурсии нам удалось увидеть далеко не все экспонаты: некоторые плакаты были сорваны буквально за несколько часов «до» — хотя выставка вроде как согласованная («народное правосудие» — объясняет экскурсовод и куратор Алиса Жихарева). «Малые формы» удивляют своей нежностью и чуткостью к городу. Художникам важно высветить аутентичность локаций, залатать изъяны города искусством.

Вторая экскурсия была художественно-орнитологической. Называлось событие «перформанс с выставкой вымышленных орнитологических скульптур „Птицы“». В пространство челябинского Городского бора художники внедрили арт-объекты: абстрактные или предельно конкретные скульптуры демонстрировали этапы жизни птицы. Среди деревьев прятались гнездо с яйцами, комната птенца-подростка, пернатая свадьба и птичьи похороны. Но интереснее всего было то, что экскурсию по скульптурам водил настоящий орнитолог Георгий Кравченко, который сплетал в своем рассказе правдивые факты из удивительной жизни птиц с фикшеном вокруг арт-объектов.

На перформансе с выставкой вымышленных орнитологических скульптур «Птицы».
Фото — Игорь Шутов.

Аудиовизуальный перформанс «Кризис» московской арт-группы «Waldgang» работает в поле междисциплинарности. Структура «Кризиса» трехчастна: на зрителя попеременно или одновременно воздействуют инструментальная музыка (скрипка, фортепиано, ударные, эмбиент), арт на проекции и перформанс одной актрисы. Начинается действие с натуралистически-провокационной сцены: у перформерки, привязанной тросами к колосникам, производят настоящий забор крови. Потом она садится к микроскопу и начинает производить исследование себя. Это форма первой части «Кризиса»: публичный самоанализ. Точка отсчета — потерянность. Траектория поиска — культура. «Троица» Андрея Рублева, стихотворение Хлебникова, картины Фрэнсиса Бэкона.

Исследование под микроскопом кожи эквивалентно исследованию микроскопических фрагментов фресок. Экзистенциальный интернет-серф перформерка выводит на экран для зрителей, комментирует, рассуждает. Естественность Варвары Иваник — самое привлекательное в этой части. Не автофикшн, но открытая я-позиция. Варвара высвечивает личный кризис идентичности, и это кризисное состояние рифмуется с кризисным состоянием жизни, с потерей опоры в культуре, искусстве, социальных институтах.

Вторая часть — антинарративная, ассоциативно-гипернасыщенная. Кадры из абстракций фактур крови и кожи переплетаются с хроникой трагического падения парашютиста, эта часть — музыкальная, ее звук — тревожно-острый, пронзительно-страшный. В третьей части перформанса транслируется жизнь дерева: перформеры управляют ветвями, дерево «движется» и умирает под музыку. Под конец воздействие абстрактных аудио-визуальных средств настолько велико, что восприятие перформанса экстремально затрудняется. Остается только неопределенное ощущение тревоги и красоты.

Сцена из эскиза «ДНК двора».
Фото — Игорь Шутов.

Специально для фестиваля челябинскими режиссерами были поставлены два эскиза. «ДНК двора» Александра Бармасова — ностальгический спектакль во дворе жилого дома. По дороге к двору в наушниках звучат размышления режиссера о прошлом, о феномене двора и о прошлом (типа — «яблоки зеленее были»). Артисты Молодежного театра в колоритных спортивных костюмах встречают зрителей на детской площадке в виде замершей скульптуры: как на открытке, застыли типичные обитатели двора всех поколений — и задиристая молодежь, и чинные бабушки-дедушки, и душевные семейные пары.

По команде «открытка» оживает, и артисты весело, фактурно представляют своих персонажей. Аудио в наушниках, где звучат рассуждения режиссера и хитовые песни 80–90-х, — необязательный проводник, скрепляющий эпизоды. Сцены из жизни двора — светлая ностальгия по коллективному детству. Актеры разыгрывают типичные ситуации — «скинь мяч», свидание на скамейке, очередь соседей. Иногда рассказывают личные истории. Самый увлекательный эпизод — про дворовые игры: артисты достают резинку или катапульту — и предлагают зрителям показать, как игрушка работает. В «ДНК двора» артисты играют с заразительной веселостью и задором, зрители включаются в общее вспоминание, но перевес типически-обобщенных ситуаций не создает конфликта. Двор для режиссера — идеальное место, а не площадка драматизма (а в реальности ведь наоборот).

Сцена из эскиза «ДНК двора».
Фото — Игорь Шутов.

Самое сильное впечатление — получасовой эскиз главного режиссера театра Ивана Миневцева «А если ничего не останется после нас». Действие происходит в театральном трюме. В долгой темноте звучит предуведомление режиссера: история о том, как он хотел поставить эскиз о своей семье, как приезжал домой, записывал и… в итоге решил рассказать о другой своей семье. С включением света — наверху начинают петь и бегать. На сцене идет параллельный спектакль — музыкальная сказка «Динь-дон, я ваша мама» из репертуара Молодежного театра. Вокруг колонны в трюме сидят четыре актрисы в забавных «тюзовских» костюмах. Каждая актриса произносит монолог. В этих дурацких шляпах на головах они просто и ярко делятся предельно личным. Прерываясь на детские песни наверху. Отвлекаясь на спустившегося на площадку трюма артиста, который буквально подает реплики из-под земли, то есть — в нашем спектакле!

Актрисы — мамы, и рассказывают они о своих детях, выросших за кулисами. Как тонко и забавно в детство ребенка вплетается театр, а ребенок становится частью театра-дома. Поворотный круг двигается, а мы — под ним! Театральная сказка. Трогательные, смешные, добрые истории — о реальной театральной жизни. Два мира спектаклей. Два театра — музыкальный и документальный. И настоящая жизнь — тоже в театре. Иван Миневцев создает нежный и лирический эскиз, наполненный большой любовью к своему дому, своей театральной семье, в котором зритель — на короткий миг — чувствует себя в волшебном мире театра. И почувствовать такое после февраля 2022 года — это особенное ощущение.