«Носороги». Э. Ионеско.
ТЮЗ им. А. А. Брянцева.
Авторы спектакля, сценическая редакция текста, постановка, сценография, хореография, костюмы, реквизит, маски, свет, видео — Николай Рощин и Андрей Калинин.

Пой, Зухра! Пой, Джамиль! Европейская цивилизация пала. Даже алкоголь не спас ее, не говоря уже о психоделиках. Непросыхающий Беранже не выдержал хора хозперсонала из стран третьего мира и неубедительно, но сломал синтезатор. Хор хозперсонала развернулся в зал и «свиньей» двинулся на нас, сидящих, как в яме, на поворотном круге сцены ТЮЗа им. Брянцева.

Почему же «как в яме». На самом деле в яме. Сцена поднята на уровень наших глаз и располагается вокруг рядов зрителей. Мы сидим на поворотном круге, и нами все время вертят.

Мы в западне, и на нас нападут. Не носороги совсем, а они — иноязычные, с вечными швабрами и тряпками, даже в выходной день идущие по улице в светоотражающих жилетках дворников.

Спектакль прост, в какие-то моменты скучен, иногда уныл, использует примитивные ходы, оставляя почти все как в пьесе. Сокращая текст Ионеско и добавляя от себя влияние масс-медиа на сознание простого обывателя. При этом спектакль красив и почти черно-бел.

Белые стены, используемые как экран для театра теней, и черные халаты у героев, якобы лежащих в санатории/больнице/пансионате — все варианты возможны. Все «белые» персонажи старые и все больные. Европейский мир дряхл, грузен, одышлив. Только капельницы и зарядка. Единственные не из их числа — мягкотелый пьяница Беранже и хозперсонал: двое юношей, одетых как официанты, с нарисованными черными бородами, и две девушки с насурьмленными бровями и в подобиях хиджаба, но в брюках и коротких пиджаках. Различие налицо.

Т. Ткач (Дэзи), И. Шибанов (Беранже).
Фото — архив театра.

Длинный Жан — целеустремленный и волевой, орущий на своего круглого друга Беранже, озабочен носорогом. Как и положено в пьесе. Он делано негодует и возмущается равнодушием Беранже, как и написано в пьесе. Он не замечает слов Беранже об усталости и ощущении тяжести во всем теле, как от панциря, — как и в пьесе. Он первый оносороживается у нас на глазах: сначала размазывая серую глину по всему телу и становясь похожим на полинялого Фантомаса. В маске с большим рогом и длинными ушами он становится уже ни на кого непохожим, в том числе и на носорога. Основная метаморфоза происходит с голосом, второстепенная — с пластикой. Носорог Жан хрипит, вдавливая в рев некоторые слова и почему-то демонический хохот. Походка замедляется, длинные изящные ноги Жана пытаются делать вид, что они тяжелы и громоздки. Это уже не в пьесе, только в спектакле. Простой ход, но действенный.

Идет носорог, качается, вздыхая на ходу: ах, какая сцена узкая, сейчас я упаду. Это еще один персонаж — прекрасный, по виду резиново-пластмассовый носорог в натуральную величину с трудом протискивается в узких местах сцены. А ведь ему еще догонять! Кровожадность носорога общеизвестна, ничего не стоит растоптать чучельную кошку или человека. Бутафорские внутренности в изобилии продемонстрированы нам. Но гранд гиньоль лишь намечен и вызывает вместо ужаса лишь смущенное хихиканье.

Выстроив с помощью хозперсонала баррикады, Беранже оказывается сидящим лицом к нам за невысокими перилами из спинок стульев — как подсудимый перед присяжными. В место заключения приходит его возлюбленная Дэзи — великовозрастная фея в красном платье с золотым шитьем. Именно она по-юношески очаровывается носорогами и, что-то младенчески лепеча, уходит к ним, за белые стены, в поисках гармонии с природой. В финале подсудимый Беранже, почему-то страстно захотевший стать красавцем-носорогом, читает свое признание-исповедь по бумажке. Быть носорогом — недостоин. Придется ему отстреливаться трясущимися руками. Оносороживание, как выяснилось, не проблема. Быть носорогом или не быть? Да не вопрос.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Носорог он и есть носорог, нечего тут выдумывать, нагружать абсурдистский текст дополнительными смыслами, решая, кто сейчас может превратиться в носорога и почему. Любой, всегда и без внешних причин, достаточно вспыльчивого, обидчивого, может быть, упрямого характера. А еще целеустремленность не забудьте. Мерещатся смыслы. Что отличает человека от носорога: рефлексия, сомнения, доброта, жалость. Или примитивное желание культурного отдыха: сходить, например, в театр или влюбиться. «Нет!» — заявляют создатели спектакля со всей определенностью, на какую способны. И Беранже залпом выпивает коньяк. Как и в пьесе. Но алкоголь, как уже говорилось, не спасает.

Режиссер пока «зашел» в спектакль на минуточку: поставил восточный хор и заставил дряхлую, пьяную европейскую цивилизацию аккомпанировать ему. Все предыдущие час пятьдесят восемь минут режиссера заменял отличный сценограф и выдающийся бутафор. Допускаю, что при увеличении времени нахождения режиссера в спектакле все может получиться. Но пока…

Тени носорогов окружили нас. Хозперсонал поет свои прекрасные песни.