«Архивация нас».
Молодежный театральный центр «Космос» (Тюмень).

Можно ли зафиксировать человека или группу людей в моменте? Запомнить, какой он или какие они сейчас, и разобраться в том, что на это повлияло? Достаточно ли того, что с человеком уже произошло, чтобы сформировать его представления о жизни, или каждое новое событие способно их изменить? С этими и другими вопросами работали авторы проекта «Архивация нас» в Молодежном театральном центре «Космос» (куратор проекта Александрина Шаклеева). Проект был направлен на то, чтобы творческие люди Тюмени смогли воплотить свои идеи при поддержке кураторов — режиссеров-магистрантов Школы-студии МХАТ мастерской В. А. Рыжакова. Началась «Архивация нас» с образовательной части, после нее горожане оформили свои идеи и представили их на питчинге. Режиссеры выбрали семь работ, приехали в Тюмень, чтобы принять участие в их реализации, и представили эскизы зрителям.

Сцена из эскиза «Инвентаризация», создатель Аэлита Садретдинова, режиссер Карина Бесолти.
Фото — Александра Гуляева.

Все эти проекты хочется сгруппировать по тому, можно ли было в них остаться наедине с собой и с историей, которую рассказывали авторы или исполнители, или же присутствие других людей было принципиальным и благодаря ему сложились важные смыслы. К первой группе можно отнести проект «Инвентаризация», придуманный Аэлитой Садретдиновой и созданный ею вместе с режиссером Кариной Бесолти, — исследование жизни героини (самой Аэлиты) через вещи, которые сохранили память. Авторы проекта предложили зрителю работать с блокнотом — в нем есть рисунки, фотографии, рецепты, схемы для вязания и вязаные образцы. Этот блокнот напоминал школьную тетрадь по труду, в которую кроме прочего попали размышления о том, что привело героиню к настоящему моменту.

Зритель попадал здесь в комфортное пространство — садился в удобное кресло, перед ним на столике стояли чашка с капучино и пиала с тыквенными семечками, лежали блокнот и детская игрушка (всего на площадке было три таких места, зрители не видели друг друга и не взаимодействовали). В наушниках звучали голоса, которые рассказывали о том, что означают картинки и предметы в блокноте, поэтому казалось, что пока листаешь страницы, кто-то перебирает все эти вещи. Текст звучал отстраненно, как будто Аэлита сначала его написала, и этот процесс был импульсивным, а потом, успокоившись, прочла его так, чтобы за эмоциями не потерялся смысл. Все это позволяло балансировать между своей реальностью (я — зритель на спектакле) и рассказом про то, как отец сурово воспитывал дочерей, — не давало провалиться в историю, но и не мешало соотносить ее со своим опытом.

«Инвентаризация» в итоге превратилась в объемное размышление о том, какие этапы в жизни проходит девочка (каждая из нас). Через общение с родителями, ценности, которые ей прививают (домоводство: вязание и рецепты), знакомство с мужчинами, она становится взрослой, способной принимать решения, но на этом пути терпит обиды и горько переживает потери.

Сцена из эскиза «История пельмешка», создатель Джамиль Нетреба, режиссер Никита Щетинин.
Фото — Александра Гуляева.

В «Истории пельмешка» (режиссер Никита Щетинин) тоже в каком-то смысле говорилось о взрослении — Джамиль Нетреба рассказывал о людях в своей жизни, вспоминал забавные случаи и важные события. Истории он чередовал с музыкальными номерами — подпевал песням из плейлиста, хотя в начале сказал, что любит, но не умеет петь. Обычно песни помогают выразить то, на что не хватает слов, когда можно сказать «послушай вот этот трек, я чувствую то же самое», — и в этом столько искренности, что качество исполнения не имеет значения. В «Истории пельмешка» произошли встреча, узнавание другого человека, поиск музыкальных совпадений, и в финале казалось, что все это время был разговор с другом и в нем прозвучали какие-то нужные слова.

Эскиз «Старик и море» (создатель Наталья Булатова, режиссер Дмитрий Соболев), напротив, был обращен не к детству и взрослению, а к постижению старости. Два исполнителя, парень и девушка, в пластических этюдах показывали, как с возрастом меняется ощущение телесности. Они разматывали клубки ниток, которые лежали на столе, и создавали себе препятствия, протягивая нитки от одного стула к другому, от стула к столу, от стола к следующему стулу. На экране шел текст из повести Хемингуэя, а из колонок звучали истории людей о том, как они переживают старость. Первые истории, когда женщины говорили, что они не теряют вкус к жизни — встречаются с семьей, ходят на танцы, придумывают себе занятия, — были позитивными. А дальше другая героиня рассказывала, что живет в доме престарелых — когда-то она упала, теперь с трудом двигается и не может справляться без посторонней помощи. После звучал голос мужчины, его слова сложно было разобрать, видимо, ему приходилось прикладывать много усилий, просто чтобы рассказать о себе. Здесь логично было подумать о том, от чего зависит, какой будет старость, можем ли мы сделать что-то сегодня, чтобы в будущем быть способными радоваться жизни, или все зависит от случая — никогда не знаешь, вдруг упадешь и уже не сможешь подняться.

Сцена из эскиза «Привет, сосед», создатель Аэлита Садретдинова, режиссер Елена Ненашева.
Фото — Александра Гуляева.

В этих эскизах внимание было сосредоточено прежде всего на том, какие вопросы, включаясь в чужие истории, я задаю себе, удается ли мне найти на них ответы. Зритель как бы архивировал себя в определенном состоянии, и этот архив оказывался на полке рядом с архивами авторов и режиссеров. В следующих работах возникало дополнительное обстоятельство — другие люди, которые присутствовали здесь же, и можно было соотносить себя с тем, как проявляются они.

В проекте «Привет, сосед» Аэлиты Садретдиновой и Елены Ненашевой из динамиков звучали вопросы о том, знаем ли мы, кто живет с нами на лестничной площадке, откликаемся ли, когда кому-то из соседей нужна помощь, делаем ли что-нибудь, чтобы жизнь в доме стала лучше. Эскиз был построен так, что во дворе дома, где живет Аэлита, сидя за длинными столами, участники выполняли задания, предложенные авторами. Все здесь превращались в соседей и взаимодействовали — всматривались в лица окружающих, обсуждали проблемы общего проживания, придумывали, как оформить подъезд, и так далее. Этот проект позволил подумать о том, чтобы изменить стратегии коммуникации и, возможно, применить формулы общения, найденные на показе, на практике. Правда, мои отношения с соседями (а этих отношений, можно сказать, нет) пока не поменялись.

«Молчанка», придуманная Артемом Адутовым и реализованная им вместе с режиссером Дмитрием Курочкиным, была направлена на то, чтобы вывести участников на откровенность. В небольшой комнате несколько человек через чат-бот в Телеграме отвечали на вопросы о свободе, смерти, любви. Ответы были анонимными, но все они озвучивались, и присутствие других людей заставляло меня отвечать довольно обтекаемо. Я вроде бы писала то, что на самом деле думаю, но слова выбирала не те, которые использовала бы в разговоре с друзьями, и это было интересно фиксировать. Соседство с незнакомыми людьми заставляло включать внутреннего цензора, потому что невозможно было понять, кому можно доверять и рядом с кем можно чувствовать себя в безопасности, — это симптом настоящего времени, избавляться от которого придется долго.

Сцена из эскиза «Изобретая повседневность», создатель Мадина Саткеева, режиссер Евгений Маленчев.
Фото — Александра Гуляева.

Мадина Саткеева и Евгений Маленчев в работе «Изобретая повседневность» исследовали, из чего складывается жизнь горожанина. Исполнителем стал преподаватель Антропошколы ТюмГУ, философ Александр Фокин — он шел по беговой дорожке, расположенной в центре сцены, и рассказывал о том, чем повседневность отличается от неповседневности, и как сделать так, чтобы разнообразить повседневность (открою секрет, один из способов — общение с незнакомыми людьми). Его монолог прерывался видеофрагментами, в которых жители Тюмени говорили о привычных им маршрутах (пребывание перформера на беговой дорожке тоже в каком-то смысле можно считать созданием маршрута). Через видеозаписи мы попадали в городские локации, увиденные разными людьми: в парк, где приятно кататься на велосипеде; на железнодорожную станцию; в небезопасные районы Тюмени. После каждого видеофрагмента можно было задать вопросы, обсудить увиденное и пообщаться с другими зрителями в телеграм-чате, который был выведен на большой экран. Из всего этого сложилось впечатление, что все участники делали одно дело — собирали пазл из кусочков повседневности, осмысляя ее и как теоретическую категорию, и как практический опыт, который из индивидуального постепенно превращался в коллективный.

В работе «The Wall» Мадина Омарова и Ринат Ташимов разбирались с сегодняшним днем, представляя, какой будет жизнь после 2545 года (именно эта цифра прозвучала в эскизе). К этому времени, по мысли авторов, человечество должно решить все проблемы: больше не будет насилия, все свободы будут работать, а человек, чтобы облегчить себе жизнь, будет использовать андроидов. «The Wall» — это история андроида «Ю-54», выбравшего себе гендер и вероисповедание: «Я женщина. Я мусульманка». Андроид приготовлена к утилизации, поскольку срок ее службы подошел к концу (хоронить андроидов в этом футуристическом мире не разрешается), а зрители выступают как участники ритуала — прощания с «Ю-54». Надев перчатки и взяв черные мешки, каждый по очереди вставал в клетку на полу, где лежала какая-то деталь, читал послание от андроида и накрывал деталь черным мешком. Из этих посланий мы узнавали, насколько далеко человечество продвинулось в своих представлениях о допустимом и недопустимом. Даже у андроидов в этом будущем появились права, но они несопоставимы с теми, что доступны человеку — люди отказались от насилия в отношениях другом с другом, но теперь применяют физическое, психологическое, сексуальное насилие к андроидам.

Сцена из эскиза «The Wall», создатель Мадина Омарова, режиссер Ринат Ташимов.
Фото — Александра Гуляева.

Мысль авторов прозвучала в эскизе приговором: природа человека такова, что он всегда будет подчинять себе волю другого, будь то другой человек (как происходит сейчас) или андроид (как случилось в проекции авторов). И здесь нельзя обойти вопрос об ответственности, который так или иначе возникал во многих эскизах в «Архивации нас», — ответственности человека перед собой и ответственности перед тем, кто находится рядом.