«Крем, джем и буги-вуги». Мюзикл для всей семьи.
Либретто Максима Леонидова, Александра Шаврина и Андрея Носкова.
Музыка Максима Леонидова.
Режиссер Андрей Носков, продюсер Алики Усубиани, художник Яна Глушанок.

Мюзиклу трудно приходится в России в силу его неумолимой затратности: он не рассчитан на небольшие площадки, не может обойтись посредственным светом, дешевой декорацией или бюджетными костюмами. Здесь требуется хорошая музыка и качественное либретто. Отсутствие традиций мюзикла в России рождает проблему постановочной и исполнительской школы, превращая вопрос кастинга практически в непреодолимое препятствие. Уже готовый мюзикл сталкивается с неминуемой проблемой отсутствия прокатной практики подобного рода затратных спектаклей. В каком-то смысле мюзикл в России — это всегда компромисс. Спектакль «Крем, джем и буги-вуги» пытается пройти мимо этих, казалось бы, очевидных проблем.

Выпускающие уже свой четвертый совместный мюзикл авторы музыки и текстов Максим Леонидов и Александр Шаврин минуют острые углы еще на уровне либретто. «Крем, джем и буги-вуги» позиционируется как мюзикл для всей семьи, и в нем нет ни социальной остроты, ни любовных историй. Он рассчитан на четырех врослых артистов, четырех детей и малочисленной танцевальной группы. Выбранное время действия — а события спектакля происходят в американском Санкт-Петербурге 1950— 60-х годов — определяет и даже практически диктует визуальный ряд, отталкивающийся от традиционных американских клише.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Вписавшийся в коллектив авторов и уже вторично экспериментирующий в жанре мюзикла постановщик спектакля Андрей Носков делает ставку на динамичный ритм спектакля, подчиняя своей воле не только взрослых, но и маленьких артистов. Юные актеры ни в чем не уступают профессионалам и исполняют свои сцены с положенным для мюзикла драйвом. Спектакль наполнен запоминающимися рифмами и мелодиями, скрадывая местами буксующие сюжетные линии.

Авторам спектакля удалось создать действие, в котором зритель захвачен происходящим от начала до конца, независимо от того, какой из двух составов артистов выходит на сцену. Американский салун 50–60-х переливается огнями, на его стенах мелькают обложки дисков американских звезд, видеоряд на изредка опускающемся занавесе отсылает нас к временам музыкальных автоматов. Легкие мелодии пронизывают действие. Будучи сам драматическим артистом из гнезда «кацманят», Максим Леонидов пишет для всех своих мюзиклов качественно прилаженную к сценическим условиям музыку, не делая при этом скидку на отсутствие школы мюзикла в России. Так, не смущаясь юным возрастом некоторых действующих лиц и их исполнителей, Леонидов написал для них полноценные музыкальные номера. Дети с ними блестяще справились и мгновенно обрели статус театральных звезд.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Исполнители Бекки, Тома, Гека и Сида выступают в спектакле единым ансамблем, слаженная работа которого разве что изредка нарушается вмешательством взрослых исполнителей. Дети умудряются не только хорошо двигаться в танцевальных номерах и весьма достойно петь, но и выдерживать продолжительные сцены, требующие хорошего сценического чутья.

Строго говоря, именно детям отдана несколько запутанная сюжетная линия спектакля. Юный сорванец Том Сойер (Эрик Онгемах), его сестра Бекки (Евдокия Малевская) и друзья Гек (Андрей Смирнов) и Сид (Илья Смирнов), задумавшие выступить на городском конкурсе талантов, оказываются жертвами техники. Партию некстати заболевшего Тома, записанную на бобинный магнитофон, путают с записями домашних разговоров, и выступление терпит фиаско. Несмотря на это детям удается получить приз зрительских симпатий, однако пока они его ждут, в действие вклинивается Незнакомец, уморительно страдающий от навязчивой песенки про пончики. Незнакомец уговаривает детей вставить в музыкальный автомат пластинку, и когда он удаляется, а дети запускают пластинку, навязчивая песенка переходит к ним. Стремясь избавиться от напасти, находчивые дети отыскивают фрагмент из книги с другим стишком, но теперь их мучителем становится стишок. В итоге «обладательницей» стишка становится миссис Сойер, которая, в свою очередь, передает его отъезжающей на поезде родственнице. По прошествии всех злоключений выясняется, что они всего лишь приснились уставшим от конкурса детям. Ведущий конкурса Шериф (Александр Матвеев) оказывается очарован миссис Сойер, а владелец местного салуна Одиссей (Александр Шпынев) пробует себя в роли подражателя Элвиса.

Но если исполнителям Шерифа и Одиссея предопределено спокойное существование в заданных рамках мюзикла, то роли Незнакомца и миссис Сойер позволяют исполнителям сыграть по мини-бенефису. В довольно незатейливом сюжете роль Незнакомца (Алексей Васильев) становится чуть ли не центральной благодаря замечательным актерским находкам. Пришелец с неопознаваемым акцентом, появляющийся на сцене с парашютом за спиной, с первых минут тянет на себе всю комическую часть действия и разыгрывает мучающую его песню про пончики на все лады. Это как раз тот случай, когда из одной искры рождается настоящий фейерверк.

А. Полубенцева (Миссис Сойер).
Фото — архив театра.

Что же до миссис Сойер (Алиса Полубенцева), то с первых минут становится ясно, что она и есть Мерилин Монро этого мюзикла. Обворожительная блондинка, по недоразумению оказавшаяся матерью двоих детей, не растеряла в материнских заботах ни красоты, ни соблазнительности. Новое положение обязывает ее к строгости и порядку, но в крови ее горит огонь Мерилин. И когда маленький Гек, намереваясь выпросить позволения остаться с Томом, свой диалог со строгой миссис Сойер начинает с комплимента насчет ее внешности, та на мгновение принимает блаженный вид снисходящей к ухаживаниям красотки. Ее настоящий бенефис случается во втором действии, когда она подхватывает надоедливый стишок и превращает его в мини-мюзикл: в окружении бравых матросов, словно на палубе корабля, миссис Сойер сбрасывает свой наряд домохозяйки и в облегающем красном платье способна соблазнить самого ангела. Матросы в исступлении отплясывают, зал подпевает, дети в изумлении глядят на совершенно другую маму, Шериф теряет всякое самообладание.

В условиях неминуемого компромисса «Крем, джем и буги-вуги» сделан с честной заявкой приблизиться к американским образцам жанра и с пониманием всей тяжести этого почти сизифова труда. Мюзикл вышел на площадке Театра Комедии и будет репертуарным спектаклем, но опирается на силы театра разве что в технической части. Предоставляя свою площадку и службы, Театр Комедии компенсирует таким образом дефицит собственных премьер, а вот участь мюзикла в стенах драматического театра, увы, оказывается незавидной. Призванный прокатываться часто или хотя бы блоками, спектакль вынужден приспосабливаться к репертуарной политике театра. В результате «Крем, джем и буги-вуги» будет появляться в репертуаре от силы два раза в месяц и неминуемо терять в качестве. В этом смысле печально, что слаженно взаимодействующий и уже опытный коллектив авторов и исполнителей вынужден кочевать по площадкам города в попытках «пристроить» свою продукцию.