«Киборг, I love you!». М. Зелинская.
Прокопьевский драматический театр.
Режиссер Данил Чащин, художник Дмитрий Горбас.

Данил Чащин — недавний выпускник магистратуры школы-студии МХАТ, уже успевший поставить несколько спектаклей в Центре им. Вс. Мейерхольда; «Леху» Юлии Поспеловой на Новой сцене МХТ. В Прокопьевском драматическом он ставил городской вербатим Юлии Тупикиной «Хорошие новости». Теперь прокопьевская афиша пополнилась еще одним спектаклем Чащина — «Киборг, I love you!» (пьеса Марии Зелинской называется «Хуманитас Инжиниринг»).

Читая пьесу Зелинской, вполне предсказуемо вспоминаешь книги классиков философской фантастики. И, неожиданно, — короткометражный фильм Жоры Крыжовникова по мотивам его же пьесы «Мой парень — робот». Только у Крыжовникова злая сатира с бухлом и мордобоем, а у Зелинской — экзистенциальная драма с философскими рассуждениями: счастливыми нас могут сделать совсем не те люди, которых мы ищем. Впрочем, в «Хуманитас Инжиниринг» упоминается другой недавний фильм — «О чем говорят мужчины». По словам главной героини, фильм старый, но не потерявший актуальности. То есть действие пьесы происходит в не столь уж отдаленном будущем. Пьеса называется так же, как компания, в которую приходит Лера, чтобы заказать робомужа. Ей около тридцати, и она отчаялась найти спутника жизни среди обычных мужчин. Модель создается и корректируется в несколько этапов: подробный опрос, визит киборга-полуфабриката в квартиру «избранницы», свидание в людном месте. Обе встречи Леры с киборгом, которого зовут Артур, заканчиваются ссорами. Героиня отказывается от заказа. В финале выясняется, что на самом деле это Лера — робот. А Артур — человек, директор упомянутой компании, создавший Леру. В пьесе есть еще одна робоженщина — секретарша Артура. Можно догадаться, что прежде их связывали не только служебные отношения. Но от идеальной женщины-киборга Артур уходит к непредсказуемой и несовершенной Лере (ее характеристики выбирал генератор случайных чисел). Оставшись одна, секретарша-робот, вопреки заложенной в нее программе, плачет… Здесь уж волей-неволей вспомнишь «Приключения Электроника».

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

На премьерные спектакли я не попал, видел только предпоказы с обоими составами, но вряд ли что-то существенно поменялось за один-два дня, остававшихся до премьеры. Пространство, в котором разворачивается действие прокопьевского спектакля, отчасти напоминает орбитальную станцию, отчасти — виртуальную реальность. На сцене большая белая коробка с соотношением сторон, как у компьютерного монитора. В начале спектакля игровое пространство погружено в синеватый полумрак, напоминающий заставку, которую видят юзеры, пока грузится включенный комп. В первом ряду партера — слева и справа — сидят с видеокамерами два, скажем так, привратника-киборга этого футуристического мира (Сергей Иванов и Михаил Головков). Фиксируют происходящее на сцене и транслируют крупные планы на плазменные панели, висящие под потолком коробки. Иногда на экранах появляется компьютерная графика: парящие стаи манекенов, головы без лиц; единицы и нолики компьютерных кодов.

Киборги-привратники ведут наблюдение за всем, что происходит на сцене. Здесь любой будет чувствовать себя роботом, программу которого могут полностью переформатировать. Разница между киборгом и человеком не принципиальна.

Будущее наступило, и ничего не произошло — типичные для социальной фантастики предлагаемые обстоятельства. Сочиненная авторами спектакля реальность — сказка, но без волшебства. Условные двери поднимаются вверх, еда упакована в тюбики, вина непривычно ярких цветов продаются не в бутылках, а в каких-то химических колбах. Вот и все чудеса.

Комфортная, но вместе с тем холодная, десокрализованная реальность. Приватного пространства, кажется, не существует. Стильная и функциональная, в духе минимализма мебель из традиционных материалов — в офисе компании, и такая же, только другого цвета — в квартире Леры. Торжество простых форм, симметрии, строгих параллельных и перпендикулярных линий. Диагонали появляются только в самом финале, когда секретарша в опустевшем офисе водружает стулья на столы, как будто ставит крест на всей истории. Как и в предыдущем прокопьевском спектакле Чащина и Горбаса, в «Киборге» использованы обычные предметы привычных цветов, но их сочетание создает эффект остранения.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

В первом составе Леру играет Анастасия Полейко. Ее героиня — совсем юная, полная сил и поначалу недалекая. Текст произносит скороговоркой. Несложившиеся отношения и одиночество на эту Леру не наложили вообще никакого отпечатка. Начало пьесы — по сути, исповедь Леры. Но о печалях и тайных, даже интимных желаниях своей героини Полейко говорит легко и бездумно, словно речь идет о постороннем человеке. Конечно, можно предположить, что в киборга, коим оказывается Лера, вложили информацию, но забыли загрузить соответствующие эмоции. Но, думаю, дело все-таки в том, что рисунок роли слишком схематичный.

Эта инфантильность Леры — Полейко выигрышна в другом эпизоде. Артур приходит к ней в гости с перечнем заданий, которые необходимо выполнить для усовершенствования модели. Последний пункт — физическая близость. Когда этот этап позади и снова включен свет, Артур просит Леру подойти к нему, чтобы просто обнять. В этот момент они уже находятся в разных углах комнаты. Обнаженным героям нечем прикрыться, кроме громоздких предметов мебели. В таком странном «облачении» они, как в латах. Новоиспеченные любовники с трудом, приставными шагами пробираются друг к другу. Это сознательное сближение дается им сложнее, чем любовные утехи в темноте. В конце концов, Артуру удается положить руку на плечо женщины, не уронив предметов, заменивших им одежду. Эпизод искренний, нежный, даже целомудренный.

В паре с Полейко играет Гоча Путкарадзе, который выглядит вдвое моложе своего персонажа (в пьесе Артуру за сорок). Артур — Путкарадзе не притворяется киборгом, а с азартом включается в игру. Особенно забавно бритый наголо актер выглядит, когда разминает мышцы лица, будто только недавно стал это лицо носить. Так ребенок перед зеркалом балуется. Кажется, что в тело высокого мускулистого мачо вселилось сознание наивного дошкольника. В лучших эпизодах прокопьевского спектакля Полейко и Путкарадзе — два больших ребенка. Лера учит Артура правильно петь свою любимую песню (режиссер решил, что это будет «Засыпай, любовь моя» Потапа и Насти). В их исполнении припев — «бум-бай, бумдиггибай-бай» — звучит почти как детская считалочка. Вообще умение очеловечивать дурацкие попсовые песенки — фирменный знак режиссуры Чащина.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

В финале герою уже не нужно изображать киборга. Он превращается в рассудительного директора компании, водрузившего на нос скучные очки. В исполнении Путкарадзе такая метаморфоза выглядит гораздо эффектнее. Анатолий Иванов, играющий эту роль во втором составе, старше, и с самого начала играет зрелого человека. Актриса Ольга Гардер — Лера из второго состава — в начале спектакля убедительнее, чем Полейко. Впрочем, и ее исполнению недостает нюансов, подробностей и сопереживания своей героине. Прическа Гардер чуть-чуть напоминает Пизанскую башню, и она указывает на свою голову, когда читает присланные ей Артуром старинные испанские стихи про «корону, надетую набекрень». Конечно, и в сознании Леры, и во всей этой реальности есть какая-то неправильность, сдвиг.

Лера, как уже было сказано, — киборг неправильный. Как будто в назидание ей, в спектакле появляется целый выводок безупречных робоженщин. Речь о пластическом этюде, поставленном Натальей Шургановой. Шесть одинаковых существ — то ли оживленные инженерным гением манекены, то ли выдрессированные манекенщицы — в униформе, фиолетовых париках, с будто приклеенными улыбками возникают, чтобы убрать квартиру после визита Артура. Под композицию Skyscrapers американской альтернативной рок-группы OK Go они слаженно двигаются, изображая типичную домашнюю работу — глажку белья, уборку, кормление ребенка с ложечки. На сцене вновь появляется Артур (вероятно, на сей раз это картинка из подсознания Леры), и образцовые домработницы безропотно и подобострастно замирают у его ног, не меняя выражения лиц и не переставая улыбаться. Думаю, не только я во время этого эпизода вспомнил о «танцующих стиральных машинах» — женщинах-киборгах из «Хроник Ийона Тихого» Станислава Лема. Рободомохозяйки из прокопьевского спектакля не агрессивны, но в их показательном выступлении есть какая-то неотвратимость. Лера смотрит на кибер-конкуренток подавленно и растерянно. Параллельно танцу на сцене роботы-привратники, развернув объективы видеокамер на себя, транслируют на экран исполняемый ими танец пальцев рук. Скрещенные пальцы образуют все новые узоры, напоминающие тайнопись неизвестной цивилизации. Это усиливает ощущение тревоги.

Робосекреташа Натальи Денщиковой отпускает Артура к сопернице, не упрекнув его ни жестом, ни взглядом. В конце пьесы Зелинской секретарша плачет в темноте. В прокопьевском спектакле Денщикова уходит через вертикально поднимающуюся дверь. Зрители больше не видят актрису, но в мониторах — ее лицо крупным планом (секретаршу сопровождают роботы-привратники с видеокамерами). На лице боль, отчаяние. Но глаза остаются сухими. Слез, приносящих облегчение, не будет. «Погасите свет!» — командует Денщикова невидимому механизму. Игровое пространство погружается во тьму, как экран разрядившегося ноутбука, который уже не починить. Да и надо ли включать его снова? В реальности, сочиненной авторами спектакля, возможны только повторы: Артур, разочаровавшись в Лере, создаст себе новую женщину-киборга. Никакого развития эта история не предполагает.