Петербургский театральный журнал
Блог «ПТЖ» — это отдельное СМИ, живущее в режиме общероссийской театральной газеты. Когда-то один из создателей журнала Леонид Попов делал в «ПТЖ» раздел «Фигаро» (Фигаро здесь, Фигаро там). Лене Попову мы и посвящаем наш блог.
16+

23 декабря 2017

АНТОНОВА ЕСТЬ

«Толстого нет». О. Погодина-Кузьмина.
«Приют комедианта».
Режиссер Денис Хуснияров, худ. руководитель постановки Андрей Могучий, художник Эмиль Капелюш

22 декабря, в день своего 80-летия, она вышла в бенефисной премьере «Толстого нет», сыграв Софью Андреевну, — констатировал бы рецензент позапрошлого века.

Ольга Антонова вышла в одной из недавно написанных драматических версий жизни семьи Толстых в Ясной Поляне-1910.

Этот сюжет все чаще увлекает театр: вот где настоящая русская драма, темный космос, не распутанный клубок взаимоотношений мужчины и женщины, проживших вместе 48 лет… Юродствующих, публичных, двух любящих и изводящих друг друга истериков, двух блистательных партнеров, не боящихся Вирджинии Вульф, двух творцов, совместно сочинявших биографию гения как драму жизни (сколько потеряла бы биография Толстого без конфликта с семьей)… Жизнь сложила историю, в которой никогда ни у кого не будет правды — и театру тут всегда есть что искать и чем поживиться.

В последнее время драматурги (будь то М. Ивашкявичюс или О. Погодина-Кузьмина) наследуют булгаковской традиции «Последних дней», изымая гения из сценического обращения. Это правильно. В пьесе «Толстого нет» его действительно нет, он отсутствует вместе со всем своим творчеством, идеями и страстями, только в глубине сцены иногда появляется мультимедийная картинка — шагающий, мерцающий абрис фигуры Льва Николаевича. В пьесе центр она, Софья Андреевна, в отсутствие гения. И вообще семья. Пьеса семейная.

О. Антонова (Софья Андреевна), А. Цыпин (Илья Львович), М. Зимина (Александра Львовна).
Фото — Д. Пичугина.

Спектакль оформлен Эмилем Капелюшем привычными отвесами (в данном случае висят и иногда шевелятся синие крашенные доски, из них же справа в глубине построена некая ротонда, светящаяся теплым светом семейных фотографий на стене. Навалены желтые листья, чернеет ствол дерева, намекающего на яснополянский парк. В какие-то моменты свет меркнет, а ствол начинает фосфорицировать, отмечая моменты искреннего признания персонажа в чем-то сокровенном… Когда ствол не загорается — идет обычная жизнь.

Оформление выглядит для художника вполне проходным, оно могло возникнуть и двадцать лет назад, и тридцать. Не знаю, в чем выразилось художественное руководство Андрея Могучего, но режиссерски спектакль Дениса Хусниярова, дрейфующего между разными типами театра, тяготеет к психологическому формату каких-нибудь 1970-х годов. Из ансамбля страшным наигрышем выбивается Н. Иванов (его Лев Львович заходится в театрализованных конвульсиях ярости так, что уж и на мать готов поднять руку, маленькая Софья Андреевна прямо вся съеживается, защищается как будто привычным жестом: только не бей!), — но в остальном Хуснияров поставил ансамблевый, партнерский спектакль. Превосходно играет Илью Львовича Артем Цыпин. И вот — Ольга Антонова.

Никогда не думала, что Софья Андреевна «сядет» на Антонову. Казалось, никуда не денутся антоновское кокетство, театральная манерность, манкость, специальные пленительные голосовые виньетки — все то, что столько лет было ее «фирменным стилем», за что ее обожали, что П. Н. Фоменко искал и воспитывал потом в своих ученицах, но чего, как кажется, совершенно не было в Софье Андреевне и что так замечательно (отсутствие пленительности) удалось в «Русском романе» Е. Симоновой. Не видела в этой роли (и в этой пьесе) О. Лапшину, но она тоже актриса простая, естественная. А Антонова всегда — с затеями, театральной мелодикой. Да еще и красива и нежна, в отличие от жены Толстого в старости. Маркиза в идеально седых волосах. А гладко зачесанная, грузная, огрубевшая Софья Андреевна — какая маркиза? Ведь кто для нас Ольга Антонова? «Бе-гак», прекрасная Елена, повинная в Троянской войне, Скрипка, Селимена, героиня «Старомодной комедии». Красавицы и чудачки — вот ее героини. А тут, известное дело, не красавица и не чудачка, а Софья Андреевна Толстая в кризисный момент перед уходом Толстого.

Н. Иванов (Лев Львович), О. Антонова (Софья Андреевна).
Фото — Д. Пичугина.

И вдруг — необычная простота интонаций, абсолютно домашняя органика седой женщины, замкнутой в своем затухающем мире. Софья Андреевна-Антонова доживает жизнь в немилом старом доме, вне любви и сама вряд ли кого-то еще любя. В ней уже и «Толстого нет», нет ревностной муки жены, отлученной от всего разом. В этой Софье Андреевне, привычно ухаживающей за Львом Николаевичем, лежащим наверху (и пусть не говорят, что он не пускал ее!), — усталость обычной «человеческой женщины», тринадцать раз рожавшей, переписывавшей рукописи, занимавшейся хозяйством. Вот и сейчас она наговаривает на фонограф Эдисона текст, запечатлевающий для истории, что Толстой ел и как она его растирала… Несет привычную службу. И нет тут у них никакой лютой вражды, просто связи разорвались, рассыпались, устали, износились. Антонова играет пустоту и потерянность, играет старость, замирание жизни с глазами, глядящими в никуда. Одиночество Софьи Андреевны уже так «освоено», обжито ею, что ее не слишком интересуют страсти о наследстве, которые метут толстовских детей, ожидающих ухода отца и завещания. Она инакая в этом доме, в котором, между прочим, — хозяйка.

Виктор Гвоздицкий писал когда-то, что в труппе Комедии Антонова отличалась ото всех как раз инакостью. И когда он видел ее в «Этом милом старом доме» на сцене как партнер, то ему «не просто жалко ее было в этот миг, хотя и это, конечно, присутствовало. Это были те секунды, когда начинаешь веровать в актерское перевоплощение: был человек, а стал — некое растение! Причем точно по Станиславскому». Софья Андреевна Толстая — Антонова в какие-то мгновения становится в спектакле таким «растением»…

М.  Зимина (Александра Львовна), О. Антонова (Софья Андреевна), А. Цыпин (Илья Львович).
Фото — Д. Пичугина.

Моментами Софья Андреевна делается фурией, орет «Не люблю!» и кидается на дочь Александру (М. Зимина). Моментами взгляд ее делается жестким, почти безумным, страшноватым (рассказывает секретарю Булгакову, как когда-то убила крысу, подобравшуюся к ее ребенку). Иногда прикидывается простодушной, местами и впрямь простодушна. То есть, Антонова берет для портрета очень разные краски, непривычные для себя, совсем новые — и это прекрасно, неожиданно и радостно…

Впрочем, ей, Антоновой, отлично известно, каково это — быть нелюбимой в своем доме, каково — воевать, как быть не услышанной, изгнанной (имею в виду Театр Комедии и многолетнюю войну, которую вела с актрисой художественный руководитель Т. Казакова, а Антонова тоже воевала с нею и, к сожалению, не победила…).

В финале вся семья Толстых группируется у садовой скамьи — и тут Софью Андреевну настигает известие, произнесенное почему-то равнодушным голосом дочери Саши: отец ушел. И хотя лицо Антоновой изображает безмолвный крик, — мизансценически она впервые оказывается не одна, а в окружении детей и близких.

Это неправильный финал. Конечно, не дело критика писать «неправильный», но он неправильный. Никакой успокоенной статической «фотографии» семейства на фоне уходящего классика тут быть не может. Потому что наступает самый ад.

И нет ничего страшнее той фотографии, где Софья Андреевна, как нищенка, скребется в окно дома на станции Астапово, пытается увидеть — как он там, а ее не пускают к умирающему Толстому. Не пускают. Для нее Толстого — нет.

Комментарии 3 комментария

  1. Анна Кислова

    Ольга Антонова — замечательная актриса, ни на кого не похожа, в прекрасной форме. В спектакле очень хорошие актерские работы. Но пьеса, посвященная отношениям в семье, Софье Андреевне в основном, мне кажется, относится к разряду «просветительских», «сериальных» произведений, дающих несомненно и всегда ложную информацию о жизни великого человека. В высшем смысле ложную. Например, (смешная) «Жизнь Маркса»: как он там познакомился с Женни и Энгельсом и чего-то там обсуждал. Или фильм о Фрейде, где он цитирует свое «Введение в психоанализ», это всё такой «опиум для народа». И хотя здесь «Толстого нет», но тем не менее всё то же самое. Нет парадокса, концепции, лишь обыгрывание общих мест. Нет «художественного жеста». Вообще не терплю «биографический» жанр. ИХ (с большой буквы, сюда же отношу Софью Андреевну) сыграть невозможно. Мне кажется, прекрасные актеры здесь бьются о какое-то отсутствие глубины, как о деревянный потолок. Автор, овладев горой материала, создал нечто среднеарифметическое… Мне это очень мешало. И потому режиссура Хусниярова — театр прошлого, но таковы условия данной игры. Анна Кислова

  2. Алексей Пасуев

    Биографии Толстого в принципе не везёт последнее время с театральными интерпретациями

  3. Анна Кислова

    Хочу уточнить свой предыдущий комментарий (3.01.2018). Мои претензии к пьесе: это — чеховщина. Не только психологически, а буквально. Софья Андреевна — Аркадина, доктор Душан Петрович — доктор Дорн, сыновья — Кости Треплевы. Александра Львовна — помесь Маши с Ниной. Горничная — Дуняша, согрешившая с Яшей, — Булгаковым. Последняя, сцена: «Уведите куда-нибудь Ирину Николаевну (Софью Андреевну). Дело в том, что Константин Гаврилыч (Лев Николаевич)…» Визуально так. Сидят втроем, похоже на финал «Трех сестер» во МХАТе: «Мы увидим небо в алмазах…», «будем работать…», «темнеют все предметы» (это у меня).
    Воистину на заднем плане должен быть не силуэт уходящего Толстого, а Антон Павлович на фоне Ялты и всего остального.

Добавить комментарий

Добавить комментарий
  • (required)
  • (required) (не будет опубликован)

Чтобы оставить комментарий, введите, пожалуйста,
код, указанный на картинке. Используйте только
латинские буквы и цифры, регистр не важен.

 

 

Предыдущие записи блога