«Андерсен. Как я выжил».
Творческое объединение «АП-Арт».
Автор идеи, текста и музыки Антон Коробейко, режиссер Алексей Егоров, художник Анастасия Пух.

В программке спектакля «Андерсен. Как я выжил» Антон Коробейко аттестован как поэт, писатель, музыкант, создатель группы «Простые вещи». И все тут верно: Антон пишет песни на собственные стихи, в центре спектакля — группа «Простые вещи» и он сам с гитарой как автор лирических песен, сопровождающих действие, автор литературной основы «Андерсена», автор книг «Как я выжил» и «Коробей про зверей». Но для меня Антон Коробейко навсегда остался студентом-театроведом на правой дальней парте у окна, хотя по театральному делу он в жизни не пошел, а стал «поэт, писатель, музыкант».

Сцена из спектакля.
Фото — Марина Дмитревская.

Собственно, писателем Антон мог и не стать, пел бы свои песни, если бы однажды не заступился на улице за человека и не получил травму черепа, плохо совместимую с жизнью. Как он говорит в финале спектакля: «Я умер сразу». А после «умер сразу» родился заново другим человеком, тем, кому надо все время превозмогать последствия травмы. Он стал до некоторой степени «особым» писателем, ибо с тех пор все, что он делает, — это про жизнь с той самой точки, когда он «умер». Это и есть тема. Другая жизнь. Другая оптика. Другой мир. Мир, где Дюймовочка может расстрелять всех эльфов и  майских жуков, Снежная королева (Александра Ионова) — биться в истерике, этюдно ища зерно образа Нины Заречной, а девочка со спичками — быть одним из братьев-близнецов Гримм…

Это странный спектакль и странный мир: как будто в расколотый грецкий орех сознания Антона Коробейко вошел и сочиняет синхронно и суверенно свои образы Алексей Егоров, выпускник Руслана Кудашова. Трэшевые фантазии заняли все фойе БТК, поскольку в проекте участвуют актеры этого театра (а так-то спектакль пока бездомный, чтобы его показывать, нужны деньги на аренды, а их нет).

Сцена из спектакля.
Фото — Марина Дмитревская.

Сюжет спектакля далек от синопсиса, который я читала когда-то давно и в котором Коробейко перекладывал истории Андерсена в сегодня, решая, кто сейчас Русалочка, а кто Соловей. Алексей Егоров будто услышал последнюю фразу спектакля — фразу Коробейко «Я умер сразу. Почти умер. И в этот момент я почувствовал себя всеми героями Андерсена сразу» (и хорошо, что фраза последняя, а не вводная) — и создал собственно театральный, свой, но и коробейкин тоже мир метафизического абсурда, воспроизвел осколочное сознание не только «другого» — человека-поэта, но и свое, и протранслировал чувство себя посреди большого холодного петербургского мира, где живут андерсеновские монстры и мы с вами (мелькают даже названия каких-то городских локаций).

В этом урбанистическом мире больного поэта на фоне лирических, философских песен Антона Коробейко ходит и сам Андерсен (Вадим Белопухов) — жестокий утконос, выросший в человекоподобного уродца Гадкий утенок в черном пальто. Он то ли Сказочник, то ли садистический монстр, мучающий Русалочку (хотя именно ей — Ксения Павлова — он в самом начале отрубает топором настоящий мясной хвост, и она робко вылезает из ванны и ступает по земле тонкими ножками, а он гложет мясной шмат). Чьи это фобии? Реального Андерсена — психопата, боявшегося смерти во сне и отравленных конфет (ладно бы боялся, так скармливал их для проверки окрестным детям…), великого писателя-символиста, отправившего на тот свет треть главных своих героев? Или это коллективные иронические фобии создателей спектакля?

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Спектакль явно делался этюдно, молодую команду объединил мир, где (во-первых!) «Мы здесь не для вашего развлечения, это вы для нашего», цитату из Джонни Роттен «I’m here not for your amusement. It’s you for mine” произносят в начале, и это отличная декларация искусства для себя, лирики для себя, нежелания прогибаться под зал и всякое такое). А во-вторых, это мир, где все сдвинуто и смещено — кроме песен Антона Коробейко (ничего не смещено, скажем, в тезисе «Куплено все, куплено то, чего еще нет»). И в этом смещенном мире два брата Гримм, питерских гопника-близнеца (Сергей и Николай Журавлевы), предъявляют Андерсену счет за смерть девочки со спичками и, собственно, за всех остальных героев, и расстреливают его снежками, а Соловей (Роман Дадаев) трещит в клетке про гаджеты и суету настоящего мира. Абсурдистские этюды перебивают друг друга: «Андерсен, вылазь!» — и вылазят жестокость мира (терзают и бьют беззащитно-бумажного человека), усталость его от душераздирающих классиков (том Достоевского гвоздем прибивают к планшету: не открывай больше ни страницы), личные трагедии (Дюймовочка кричит, что в жизни нет смысла), немотивированность жертвы (Андерсен сам признается, что не знает, зачем он убивает их, своих персонажей…).

Сцена из спектакля.
Фото — Марина Дмитревская.

Пересказать этот спектакль невозможно, как невозможно пересказать поэзию, пересказать мирочувствование группы товарищей, терзающих и судящих Андерсена за жестокость и иллюзию счастья одновременно. И звучат песни. И спектакль пока такой же бездомный, как девочка со спичками. Не хотелось бы, чтоб замерз.