«Гильгамеш 1, 2» (две первые песни шумерско-аккадского эпоса в переводе С. Липкина).
Театр «Lusores».
Режиссер Александр Савчук
Театр «Lusores» уже давно спрятался от современной реальности за каменными стенами своей собственной Касталии и живет по какому-то другому времени. Работа над русскими духовными стихами, затем над поэзией русского авангарда, сформировала их способ работы с текстом: звучание слова важнее значения, мизансцены выстраиваются из простых геометрических фигур (квадрат, круг, треугольник, линия), жесты рублены, не похожи на бытовую пластику. Чувства переживаются достаточно обобщенные: сила, боль, подчинение, сопротивление, влечение и т. д. И следующим шагом в этом направлении работы стал древний шумерский эпос о царе Гильгамеше, написанный еще в XXII веке до н. э., когда и театра-то не существовало. Что может быть более далеким от сегодняшнего дня, 12 июня, когда я пишу эту статью и когда двадцать тысяч человек вышли на митинг протеста в Москве, и голова занята только этим? Но «Lusores» каким-то особым чутьем, демонстративно отстранившись от всего актуального и жизнеподобного, смогли уловить настроение сегодняшнего дня.
Итак, эпос о Гильгамеше, древнейший памятник шумеро-аккадской литературы. Сохранилось только 11 клинописных таблиц. Режиссер Александр Савчук выбирает один из последних переводов этого текста на русский язык — Семена Липкина. И подчиняет сценический текст ритму стихов, делая его максимально абстрактным, почти как чистый танец.
.Таблица 1.
Велик был Гильгамеш силой своей, устрашились люди его и попросили богиню Аруру создать ему соперника. И слепила она из глины Энкиду, и жил он в лесу вместе с дикими зверями, и с ними кормился. Охотники устрашились его силы и пожаловались Гильгамешу. Он, ищущий себе достойного друга, повелел охотнику взять с собой блудницу Шамхат, чтобы она соблазнила Энкиду, и чтоб привела она его в город. Так и случилось. Мизансцена первой таблицы — круг. Пустое пространство среди каменных стен «Особняка» разделено на два мира, обозначенных одинаковыми световыми кругами на переднем и заднем планах. Первый занимают Хор и Гильгамеш, второй — Энкиду. Все, что происходит с Гильгамешем, зеркально повторяется с Энкиду.
Роль в этом спектакле — это отрывок текста, описывающий действия того или иного персонажа. В Хоре роли делятся так: Александр Савчук читает то, что относится к Сказителю и Охотнику, Анна Прохорова — к богине Аруру, Анна Савенкова — к блуднице Шамхат, Виктория Евтюхина — к матери Гильгамеша. При смене героя, о котором рассказывалось, меняется и способ акцентировать последний слог каждой строчки. Его тянут, выкручивают, выкрикивают, свистяще шепчут. Голоса у всех актеров занижены до последней возможности. Пластика же напоминает барельефы на сюжеты о Гильгамеше и Энкиду.
Сцена из спектакля.
Фото — Мария Павлова
Таблица 2.
Разорвала блудница Шамхат свое одеяние на две части и одела Энкиду, и привела его в город, научила есть хлеб и пить сикеру. Стал Энкиду человеком, пришел к Гильгамешу. Чувствует Гильгамеш избыток силы, и предлагает ему совершить вместе подвиг — убить свирепого бога Хумбабу, изгнать из этого мира.
При появлении Энкиду в городе круг исчезает, мизансцены строятся по линиям, по квадратам или вовсе ассиметрично. Гильгамеш в исполнении Виталия Гребенщикова словно стушевывается перед Энкиду Александра Кошкидько, выглядит тоньше, неувереннее в себе, моложе. Здесь перевес в сторону Энкиду объясняется еще и органикой актера, который может сыграть на сцене сверхчеловека, титана, как это было в предыдущем спектакле «Lusores» — «Зангези». И вот две ипостаси человека объединяются, и вызов брошен: актеры бегут и высоко подпрыгивают, снова бегут и прыгают, и снова, и снова…
Сцена из спектакля.
Фото — Мария Павлова
Таблица 3.
А нет никакой третьей таблицы, и четвертой, и одиннадцатой тоже нет. Готовность бросить вызов, пойти в бой — это и есть финал спектакля. И потом ничего не происходит, кроме бесконечных попыток куда-то допрыгнуть. И это очень точно передает и ощущение от событий последних месяцев, когда что-то вот-вот должно измениться, но все остается на своих местах, и немного апокалиптичное чувство, что мы живем в переломный момент. Эпоха постмодернизма давно закончилась, и вот-вот родится что-то новое, но не рождается, многие хотят смены правительства, но все остается на своих местах, вот-вот…
Автор рецензии вполне точно отметила главное, хотя, может быть и не вполне точно его назвала. «Настроение сегодняшнего дня» в спектакле безусловно присуствует. Причиной тому — принадлежность фигуры тирана, как и других героев эпоса, общечеловеческому мифу. Сюжет спектакля — попытка сделать зримым циклическое время мифа (о чем говорит и мизансценическая, и ритмическая структура действия), дать зрителю ощутить неизбежную повторяемость архетипа власти во времени историческом.
Собственно, ссылка на ритуальные корни театра в целом и премьерной постановки Александра Савчука в частности, которую можно обнаружить в аннотации к спектаклю, реализована вполне грамотно с точки зрения теарального ремесла. Режиссер явно талантлив и обладает не только богатой фантазией, но и глубоким пониманием определенного ряда законов сценической композиции. Поэтому ему и удается отчасти «заворожить» зрителя слаженно ритмизованным течением всех составляющих спектакля, от орнаментальной геометрии мизансцен до не менее орнаментальной мелодекламации эпического текста. «Гильгамеша» интересно слышать и видеть.
И все же, справедливости ради, стоит отметить, что диалога с пространством у артистов пока не получилось. Они очень чисто выполняют каждый заданный рисунок — и только. За рисунком (как следовало бы в ритуальном действии, к которому они аппелируют) не просматривается ничего, кроме его филигранности и чистоты. Знак не становится символом, фигура не вырастает до архетипа, а многолюдная шумерская столица и дремучие эпические ландшафты остаются лишь на территории текста, с которым сценические «таблицы» соприкасаются лишь формально.
Эта форма, не поленюсь повториться, вылеплена (или, скорее, вычерчена) метко. Но, увы, очевидно что создавалась не «в сознании минутной силы, в забвении печальной смерти». Поэтому — остается качественным образчиком современного искусства, способного заставить сопереживать мифу только на уровне новостной актуальности.
В то же время, нельзя не признать, что потенциал творческой группы явно позволяет, и даже обязывает к дальнейшему росту «вглубь» избранного направления… Поэтому с огромным интересом стоит ожидать их следующих работ.