И снова перед вами рубрика «Чёрная пятница», в которой в эпоху современной диетической критики публикуются мнения из разряда «немогумолчать». На этот раз ложка дёгтя досталась спектаклю Владимира Бортко «Αντιγόνη, или Я/Мы Антигона».
«Αντιγόνη, или Я/Мы Антигона». По мотивам пьесы Ж. Ануя.
Театр-фестиваль «Балтийский дом».
Режиссёр Владимир Бортко.
Режиссёр Владимир Бортко перед выпуском своей постановки «Αντιγόνη, или Я/Мы Антигона» сделал заявление о том, что «уходит из кино ради театра». Заявление смелое и, к сожалению, нисколько себя не оправдавшее, потому что после просмотра спектакля возникает лишь одно желание — вернуть режиссера обратно.
Сцена из спектакля.
Фото — Стас Левшин.
По краям авансцены стоят две скульптуры античных львов. Задник представлен огромным экраном, на котором транслируются надписи, поясняющие зрителям происходящее действие, вроде «Выступление высшего должностного лица города Фивы (царя) Креона». Декораций и реквизита минимум: стол со стульями, трибуна. И вершина художественной мысли — макет, изображающий жителей Фив: белые пластмассовые фигуры, выстроенные в три ряда на арьерсцене.
В спектакле все герои носят современную одежду: строгие офисные костюмы, красивые коктейльные платья, мешковатые худи, рваные джинсы — только Корифей и Хор одеты в белоснежные тоги. Подобным решением режиссёр хочет сказать, что проблемы античных героев актуальны и по сей день. Связь между настоящим и прошлым прослеживается и в названии спектакля: первая его часть — на древнегреческом; вторая отсылает к известному движению, созданному в поддержку прав граждан.
Потому что «за сотни лет ничего не меняется», «это всё про нас», «что тогда, что сейчас — всё одинаково» и т. д. и т. п.
А. Мамкаева (Антигона), П.Семак (Креон).
Фото — Стас Левшин.
Если попытаться описать спектакль одним словом, то на ум приходит — эффект. Пафосный и дешёвый эффект, на создание которого и нацелены все сценические возможности. Фоном без конца звучит одна и та же музыкальная тема, найденная, видимо, в интернете по запросу «эпичная музыка скачать». Экран транслирует кадры митингов, разгона солдатами бастующих, вирусную рекламу сбермегамаркета — гляди, мол, зритель, а ведь мифу-то уже много сотен лет, а Ануй-то написал свою пьесу семьдесят с лишним лет назад — и всё до сих пор актуально, и проблемы у нас всё те же, ведь за столько веков… И так далее.
Ах, да! Куда же без проникновенных монологов, исполненных по всем заветам какого-нибудь самодеятельного кружка?
Актёры кричат, что называется, на разрыв аорты, возносят руки к небу, мечутся от экрана к рампе — того и гляди рухнут на первые зрительские ряды. Всё картинно, всё ради создания «эффектного эффекта»: вот Креон (Петр Семак) заламывает руку Антигоне (Александра Мамкаева) — ух, какой он жестокий! А вот непокорная Антигона — она ведь такая непокорная, что это необходимо без конца, по поводу и без подчёркивать! — выпятив грудь колесом, с вызовом глядит в глаза Креону, отталкивает его от себя. Впрочем, эффект срабатывает — после каждого монолога раздаётся гром аплодисментов.
Сцена из спектакля.
Фото — Стас Левшин.
Ну, в самом деле, красиво же кричали! Непонятно только, зачем? … Но красиво ведь, старались всё-таки! Можно и похлопать.
О развитии героев говорить не приходится. Каждый из них имеет свой вектор, по которому нагло прёт от начала и до конца спектакля. Антигона рвёт жилы за свободу, Креон — за нерушимость законов государства — и на этом всё.
При таком накале страстей все прочие герои превращаются… даже не в персонажей-функции, нет, а в безликие и бесполезные фигуры. Они есть, но их существование на сцене бессмысленно. Своим появлением они ничего не привносят, скорее даже наоборот — мешают постоянным мельтешением. Прибежала встревоженная Исмена, с полминуты порыдала — если не знаешь пьесу, то вообще не поймёшь, кто это и чего она бьётся в истерии, заламывая руки. Выбежал Гемон, что-то покричал, поразмахивал руками — убежал. Пришёл Тиресий, погрозил Креону пальчиком, пожурил его и ушёл. Можно спокойно убрать этих героев из спектакля — и ничего не поменяется. А лучше уж заодно с ними убрать и Антигону с Креоном, молча разойтись и постараться забыть весь этот полуторачасовой ужас.
Сцена из спектакля.
Фото — Стас Левшин.
В интервью Бортко говорил, что «этот спектакль — для всех, потому что терпеть давление и неправду невыносимо в любом возрасте». Точнее и не скажешь! Не всякий вытерпит подобную экзекуцию над театром: драматургия убита, сценография пристрелена, актёрская игра ещё как-то бьётся в предсмертных конвульсиях, но и она к концу спектакля оказывается задушена властной рукой режиссуры. Впрочем, зрителям нравится. Что ни отзыв — то один сплошной восторг! Восторг, вызванный не столько спектаклем, сколько громким именем известного режиссёра.
С авторами спектакля я не знаком. Спектакль не смотрел. И вполне допускаю, что это может быть крайне неудачный театральный опыт. Но тон опубликованной рецензии будущего театроведа спровоцировал меня на развёрнутую реплику. Буду рад, если и она в свою очередь спровоцирует небольшую предметную дискуссию. Полине Петкевич желаю всяческих профессиональных удач. Льщу себя надеждой, что для автора отзыв на статью не менее важен, чем для деятелей театра – рецензии на их творения.
Автор статьи чрезвычайно уверена в себе. Она смело влезает и в головы создателям спектакля (озабоченных, по её мнению, только созданием «пафосного и дешёвого эффекта»), и в головы зрителям («Восторг, вызванный не столько спектаклем, сколько громким именем известного режиссёра»). Рецензент преподносит спектакль как курьёз, экспонат Кунсткамеры, плод неудачного эксперимента. Спектакль осмеян не только по частям, но и в целом. Автор убеждена, что режиссёра нужно «вернуть обратно» в кино, а этому «полуторачасовому ужасу» лучше бы и вовсе не рождаться. Невольно хочется спросить, а точно ли стоило ли в таком случае рождаться рецензии?….
Автор статьи не скупится на хлёсткие язвительные формулировки, убедительно доказывающие, что спектакль делался дураками и для дураков. Ярлычки развешиваются ловко и стремительно. Рецензент с безапелляционной интонацией, категоричной и непоколебимой, выносит создателям спектакля, их детищу и зрителям суровый приговор. В духе разгромных статей ушедшей (хочется верить) эпохи.
При этом рецензент выступает не только от собственного имени («Я»), но и как бы от имени неназванного профессионального сообщества («/Мы»). Даже заголовок начинается с обобщенного «Вернём». Не «мне хочется вернуть», а именно «вернем». Рецензент будто бы всё время чувствует себя частью некоей группы оскорблённых экспертов, которые мечтают «…молча разойтись и постараться забыть весь этот полуторачасовой ужас». От лица этой группы автор вдохновенно встаёт на защиту драматургии (которая была «убита»), сценографии («пристрелена»), актерской игры («бьющейся в предсмертных конвульсиях») и театра в целом (над ним проводится в этом спектакле «экзекуция»).
Снисходительный тон, которым пронизана статья, ошарашивает. Злая ирония переходит все границы и превращает рецензию в памфлет. Кто бы мог думать, что в молодом рецензенте окажется столько яду! Автор, судя по тексту, упивается приятным ощущением собственного интеллектуального и эстетического превосходства над создателями спектакля. Благо для этого нужно столь немногое – попасть на спектакль (если повезёт – ещё и по студенческому билету), посмотреть его, убедиться в никчёмности просмотренного и разродиться парой страниц неуёмного сарказма. Складывается отчётливое ощущение, что главным предметом разговора становится не художественная ткань спектакля, а подкованность и оснащённость самого рецензента. Спектакль здесь – лишь повод поиграть формирующимися театроведческими мускулами и опробовать силу крепнущего критикующего/критического удара.
Имеет ли автор право на подобную категоричность? Как зритель – без сомнения. А вот как профессионал…. Не берусь судить… Но ведь профессионал, мнится мне, не может не знать, что театр сложен. Что вряд ли кто-то злонамеренно создает заведомо плохие спектакли. Что существует право на неудачу. Что есть зазор между замыслом и его воплощением. Что спектакль делается большим коллективом, в котором кто-то делает свое дело плохо, а кто-то честно и с душой. Что рубить сплеча – проще всего, а попытаться прислушаться-присмотреться, угадать намерение авторов и проанализировать, во что это намерение вылилось – сложно. Что труд заслуживает уважения. Что иногда молчание – золото.
Многоуважаемый ДБ! По Чёрным пятницам мы публикуем исключительно фельетоны. Это такой жанр. И такой день. И рубрика обозначена. И Полина Петкевич стилизовалась под старших товарищей, преуспевших в этом жанре.
И именно в случае ужаса надо рождаться рецензии. Это не вопрос.
У нас и так очень диетическая критика, о плохом — ничего. Только о хорошем.
А спектакль посмотрите, а то неловко рассуждать о том, чего не видели.
Дорогая Редакция!
Благодарен вам за ответ. И про «Чёрные пятницы» спасибо, что просветили. Рубрика молодая – вот и не уследил. Представлена она, как я понял, пока всего тремя текстами (включая обсуждаемый)… И, по-моему, «старшие товарищи» в двух других текстах являют не только остроумную язвительность, но и разбор, разбор по существу дела. «СУРОК НА КРАНЕ И В АКВАРИУМЕ» Ирины Анатольевны содержит помимо хлёсткости еще и аналитическую часть: почему получилось то, что получилось. Да и ирония в этом материале остается иронией, не переходя в жёлчь. В «ТЕМЕНИ БЕСПРОСВЕТНОЙ» и Марина Юрьевна, и Владислава Дмитриевна мучительно пытаются разобраться в том, что увидели (и мечтали бы «развидеть»), разложить по полочкам явленную их взорам «беспросветность». Вдобавок, эпистолярная структура всё время подчеркивает, что высказываемое – лишь личные впечатления двух умных профессиональных людей, а не категоричный вердикт абстрактного экспертного сообщества. И поэтому общий тон фельетона, генеральная направленность текста остается созидательной, а не разрушительной. Так что, по моему дилетантскому мнению, молодой автор, может быть, и ухватила стилистику, но не ухватила суть. Рецензия перестала быть рецензией. И я как раз против «диетической критики», но и у фельетона есть свои границы (или нет?)….
Рассуждал о прочитанном тексте и о границах профессиональной этики, поэтому неловкости не испытываю. Если увижу спектакль – может статься, порассуждаю и о нём.
Всегда Ваш,
Д.Б.
Добрый день, Д.Б. Я хотела бы внести ясность по поводу стиля всей работы. Нам, студентам-театроведам, было дано на занятиях задание: написать о спектакле, пародируя/имитируя стиль какого-нибудь критика. Мою работу преподаватель решил опубликовать в блоге, посчитав неплохой.
ДБ. И этот преподаватель я. И я очень ценю фельетонность и остроту текстов. К тому же именно этот спектакль студенты разбирали в семинаре с другим педагогом. Разбирали, не волнуйтесь. Но. Есть спектакли, в разговоре о которых аргументы бессильны. И не нужны. Когда просто плохо- есть ли смысл тратить силы на разговор, что именно тут просто плохо? Иногда да.Когда что-то может пойти на пользу режиссёру. Это не тот случай. О спектакле Бортко только ленивый не сказал, как это бездарно и как загублены актеры. Но.
В ближайшем номере ПТЖ читайте статью взрослого автора о нескольких «античных» спектаклях Петербурга. Там будет подробнее. Если Вас так заботит режиссёрская судьба Бортко в театре…
Но дело не в режиссёрской судьбе Бортко в театре. Кто ею озабочен? — это просто название материала. Вопрос вот в чём: неужели жанр фельетона обречен на интонацию разноса советских времён? Эта интонация действительно воспринимается как хамская. Автор действительно преуспела в стилизации такого разноса в рамках курсовой, ставила перед собой именно эти рамки. Но рамки оказались сняты… Чёрная пятница — это же не армагеддон блога, да? Ведь получилось удвоение размашистой самоуверенности: на сцене и в тексте. Масло масляное. Всё же, может быть, блог ПТЖ не должен быть не отличим от форматов фэйсбука или курсовой работы. Да и просто стоило бы оговорить эти условия при публикации.
Надежда Александровна, мне не кажется этичным выяснять что-то публично на глазах у молодого автора-дебютанта, если печатать его текст решила редакция. И что тут оговаривать? Зачем унижать статью учебными рамками? Никакого хамства. Хороший внятный текст. Никакого подражания советской критике, имелись в виду другие образцы. Три редактора читали. В результате юный автор может снять статью и испугаться навсегда. И это плохой урок профессиональной жизни. Будет потом писать «бубубу»… Вы в принципе не любите фельетон, я знаю, чураетесь оценочности. Я безоценочности не понимаю в принципе, ее не бывает — хоть режьте, фельетон люблю, а ещё больше — слова Пушкина: Брат Плетнев, не пиши добрых критик! Будь зубаст и бойся приторности
Против Пушкина не возражаете?
Может, с зубами у нас уже как-то не очень?
Так зачем же драть зубы тем, кто их еще не потерял?
Ещё раз: у студентки стилизация очень даже получилась. Понятно, что она сможет писать и в других руслах! Если интересно про зубы, то навязшая в зубах зубодробительная прокурорская критика болезненно отзывается у тех, кому более памятна пора советских разносов. Бывает внятная оценка события, а бывает безапелляционная лютая «оценочность», которой всё-таки театровед чурается, ровно так же, так же как захваливающего тона (та же оценочность). Пушкин не призывал ломиться в открытые ворота. Бывает зубастая журналистика, а бывает волчья пасть проработчика. Рамки студенческой работы в данном случае условие жанра, это объективная вещь, автор сама это понимает. Фишка с «чёрной пятницей» сработала у редакторов, сработала бы и у читателя — но ведь никакого упоминания о ней на мониторе, когда читаешь рецензию…
И ещё раз. При чем тут — студентка? При чем тут семинар? Мы не в аудитории, не в личке, это блог, открытый миру. Зачем это все миру?
А если б был другой автор?
Был предъявлен текст как таковой. Истрия его создания — вообще не важна. Полина испугалась и начала заче—то оправдываться. А редакция просто печатала текст. И просто надо было спрятать его под псевдоним. И ничего бы н5 было, а устроили учебную проработку прилюдно. И мне больно за молодого автора. Редактора ПТЖ читали, ничего не зная о биографии текста. И брали его — как текст, а не какую-то стилизацию.
И у другого автора это была бы проработка на партсобрании. Спектакль плохой потому, что плохой. актёры играют плохо потому, что играют плохо, очевидность плоха потому, что она очевидность. Фельетон предполагает прежде всего наличие чувства юмора. Поэтому перед нами плохой фельетон. Вот такой плохой у меня комментарий
Спасибо редакторам, что добавили краткую аннотацию! Так у читателя меньше шансов запутаться в условиях игры.
Извините, но это не фельетон, а пасквиль