«Ромео и Джульетта». У. Шекспир.
Театр «Мастерская».
Режиссер Григорий Козлов, художник Николай Слободяник.

Григорий Козлов, знаток и адвокат русского характера, впервые за всю свою жизнь в искусстве обратился к Шекспиру. Выбор пьесы определила пара — сначала на его курсе, потом в театре: Юрий Насонов и Кристина Куца. В авторах числятся Борис Shakespearе и William Пастернак: в русском сознании эти два текста, оригинал и пастернаковский перевод, давно проросли друг в друге. Культ текста заставляет всерьез отнестись к фрагментам, которые обычно выкидываются «за ненадобностью» (мол, они ничего не проясняют в основном сюжете), — и в спектакль возвращается, например, сцена с музыкантами, которые пришли на не случившуюся свадьбу Джульетты и Париса и теперь требуют оплаты. Весьма «кстати» пришлась и чума в Вероне — сегодняшний зритель прекрасно понимает, почему гонец опоздал к Ромео, и черные маски на лицах исполнителей не кажутся им каким-то лобовым решением.

Ю. Насонов (Ромео) и К. Куца (Джульетта).
Фото — Варвара Карпова.

В помощь Шекспиру Пастернака — Высоцкий («Когда вода всемирного потопа») и Вознесенский («Ах, как они любили» из фильма «Проводы белых ночей»), апостолы шестидесятничества. Оттуда же — театральный оммаж итальянскому неореализму, эту сцену в театре называют «итальянским двориком» и играют «из затакта». Тихое и теплое итальянское утро, еще не жарко, и потому надо переделать кучу дел — постирать, приготовить, сходить на рынок, с новыми силами продолжить томную любовную ночь, сгонять любимой за цветами, удрать к приятелям от ворчливой женушки, чтобы опохмелиться, а после умаслить ее цветочком, ведь она, истрепанная мужниными загулами, все еще готова его любить. Мир застыл в детской первозданной чистоте быта и бытия — таким, как он был задуман, а не таким, во что его превратили люди.

Но вот пьянчужка с приятелями переодеваются в форменную одежду, и в их бессмысленном болтании по улицам проступает «миссия» — блюсти честь хозяина, не давать спуску врагам. Чтобы вспыхнула потасовка, не нужно никакого повода вообще: «Не на наш ли счет вы грызете ноготь, сэр? — Грызу ноготь, сэр». Сойдут и услужливость челяди, и дурное настроение господ. В великолепных пластических сценах драк и любви (режиссеры по пластике — из числа главных исполнителей: Юрий Насонов, Кристина Куца, Илья Колецкий, Кирилл Гордлеев) видно, как легко человек скатывается в животное состояние — с рыком, гавканьем и царапаньем, как заразительно это мгновенное избавление от оков культуры. Будь ты хоть туповатый слуга, хоть изысканно воспитанный дворянин, чье сознание насквозь пропиталось культурными ассоциациями, а язык так богат, что рука не успевает записывать рифмованные строки (и уже непонятно, где же здесь именно твое, а не впитанное с культурными кодами, сознание).

Сцена из спектакля.
Фото — Варвара Карпова.

В сцене, где Бенволио (Дмитрий Миков) подсказывает Ромео рифмы, а Меркуцио (Илья Колецкий) саркастично и изящно «троллит» друга (втайне тоскуя по такой же любви, к которой он давно готов, но до сих пор не нашел), мы видим и другой полюс — красоту аристократизма, породы, интеллекта. В молодых актерах «Мастерской» счастливо сочетаются сегодняшний нерв с романтизмом прошлого, они так же уместно смотрелись бы в киноклассике Дзеффирелли, как и в мегаполисе База Лурмана. Их легко представить в костюмных драмах и в сегодняшнем уличном противостоянии, они точно передают «веков связующую нить». Особенно Меркуцио Ильи Колецкого — взрывной, желчный, с обостренным до болезненности чувством попранного достоинства, — который становится одним из главных «спусковых крючков» трагедии.

Такими же полюсами становятся Ромео и Джульетта. Он — импульс, порыв, недописанная строфа летящего стиха, сквозь который уже проступает замысел, звенящая радость, с которой он принимает даже смерть. Она — бесстрашное и стремительное взросление души, ответственность за каждый поступок, цельность и решительный отказ от общения с любым, кто предал ее в любви (а предают последовательно самые близкие — родители, кормилица). Не удивительно, что эти полюса так тянет друг к другу.

Сцена из спектакля.
Фото — Варвара Карпова.

Григорий Козлов поставил экологически чистый спектакль, который не предлагает какую-то неожиданную концепцию и оригинальное прочтение, но может быть прекрасным камертоном и точкой отсчета для сегодняшних ровесников веронских влюбленных. Кажется, что этих юнцов он и держит в голове, когда выводит на сцену мальчика и девочку. Сначала они мелькают среди горожан: девочка — простолюдинка, мальчик — из семьи князя. Мальчик с удовольствием удирает к отцу Лоренцо (Георгий Воронин) послушать про травы и механизмы. Девочка ластится к кормилице (Ксения Морозова), которая сшила ей куклу. Они чем-то напоминают двух малышей из питерского двора-колодца в культовом фильме про советских Ромео и Джульетту «Вам и не снилось». Будущий мезальянс? Новые Ромео и Джульетта? Или в этот раз обойдется?