«Лёха». Ю. Поспелова.
Ивановский областной драматический театр.
Режиссер Ирина Зубжицкая.

«Лёха» Юлии Поспеловой — фактически поэма. Самодостаточная и словно бы даже сейчас, когда сценическим материалом может стать буквально любой текст, предназначенная скорее для чтения или для моноспектакля.

Литературная основа словно провоцирует режиссера, предлагая сыграть в игру. «Выломиться» из предложенной автором исповедальной интонации, побороться с материалом. Удивительно и в то же время закономерно, что обычно склонная к рискованной выдумке Ирина Зубжицкая не идет по ожидаемому пути. Она решает спектакль просто, совсем просто. Иллюстративность его не только не скрывается, но подчеркивается подзаголовком — «Маргиналии», заметки на полях.

В 2008 году спектаклем Зубжицкой (тогда главного режиссера) «Про мою маму и про меня» по пьесе Елены Исаевой открылась малая сцена Ивановского драматического театра. «Школьные сочинения» о дружбе мамы и дочки, которая мечтала стать знаменитой, оказались большим театральным событием. Спустя десять лет Зубжицкая возвращается в театр уже художественным руководителем и вот теперь ставит на малой сцене «Лёху».

Дмитрий Бабашов и Светлана Басова в сцене из спектакля.
Фото Артема Коростелева.

Для ивановского зрителя «Лёха» окрашен радостью узнавания, в нем есть перекличка со спектаклем по пьесе Исаевой. Даже актрисы те же (Светлана Басова и Елена Иконникова исполняют роли всех женщин в жизни Деда), даже интонация Елены Иконниковой, играющей в одной из новелл маленькую Лидочку, звучит эхом маленькой Лены, идущей дарить куклу. «Лёха» как будто замыкает дилогию о семье и о человеческой близости, начатую тогда, в 2008 году, «Мамой».

«Лёха» так же состоит из маленьких новелл — больше пронзительных, чем забавных. Если в «Маме» в первую очередь говорилось о начале жизненного пути человека, то «Лёха» подводит его итог. Актеры, занятые в спектакле, еще довольно молоды (Дмитрию Бабашову, играющему Деда, нет и пятидесяти) и существуют словно вне возраста, не давая его явных примет, но новеллы разворачивают перед зрителем историю долгой жизни. Рассказ юной Лены, героини «Мамы», состоял преимущественно из школьных будней, история большой страны касалась ее лишь в военных воспоминаниях бабы Раи. Жизнь Деда, главного героя «Лёхи», вбирает в себя эту самую историю, от войны и полета Гагарина до «Поля чудес» и Алана Чумака в телевизоре. Вот Дед, надев на руки детские сандалетки, вспоминает, как в шесть лет навещал своего друга — кролика (эпизод со съеденным кроликом решен трогательно, но подчеркнуто игрово, без лишнего надрыва), вот он «запускает» в космос Гагарина… Сцена полета сделана минималистично, но не без театрального волшебства: черный кабинет, бумажный самолетик в руках актера, запрокинутые в луче света лица и голос Левитана будоражат что-то в генетической памяти даже зрителя, родившегося много позже первого полета человека в космос. Спектакль вообще полон узнаваемых примет времени: жестяной чайник, мохеровый берет, красная лыжная шапка, моделька белых «Жигулей»…

Дмитрий Бабашов в сцене из спектакля.
Фото Артема Коростелева.

Воспоминания здесь, как и в «Маме», нелинейны, прошлое и настоящее перемешиваются кусочками пестрой мозаики. Перед нами поочередно появляются первая Дедова жена Зина (Светлана Басова) и его поздняя возлюбленная Любовь Ивановна (Елена Иконникова). «Мама», за исключением линии Игоряшки, была преимущественно о первой любви — «Лёха» посвящен любви последней. Эта последняя любовь — «Любовь, Любовь Иванна» — проплывает перед зрителем этаким облаком в платье горохами, она уютна и женственна, у нее полные беленькие ручки, колышущаяся походка, заразительный хохот. Покойная Зина, напротив, существо почти инфернальное: она прячется в холодильник и временами высовывает оттуда цепкую руку, чтобы забрать причитающееся ей — например, листок с неумелыми стихами, которые парализованный Дед, с трудом проговаривая слова, сочиняет для Любови Ивановны. Такое же жуткое создание и повзрослевшая Лидочка, облаченная в красное с ног до головы. Это уже не трогательная девочка в исполнении Иконниковой, что укладывала в кровать скрипку («Чтобы смотгеть», — картавя, поясняет Лидочка — Иконникова зрителю), а клон своей суровой, угловатой матери, приходящий разрушить позднее счастье отца.

Дмитрий Бабашов (Дед), Евгений Семенов (Внук).
Фото Юлии Жуковой.

Тема тоски по человеческой близости, сквозившая когда-то в лирико-комедийных сценах «Мамы», здесь становится ведущей. Деда переполняет нежность к дочери и Любови Ивановне, но самого его, кажется, искренне понимает и любит только один человек. В пьесе Поспеловой рассказ ведется от женского лица, а в спектакле семейная история вложена в уста Внука (Евгений Семенов). В пустом темном пространстве двое мужчин садятся за ярко освещенный кухонный стол — покурить, помолчать, перекинуться словом. И дуэт деда и внука, через время и поколение рассуждающих о чем-то главном в жизни, тоже перекликается с дуэтом мамы и дочери в том памятном спектакле 2008 года.