О II Всероссийском молодежном театральном фестивале «Худсовет» в Саранске

Первым впечатлением фестивальных дней стала утренняя экскурсия в Музей имени С. Д. Эрьзи — изначально Нефёдова, великого скульптора, который взял псевдоним, настаивающий на связи с эрзянами — субэтносом, входящим в мордву, один из финно-угорских народов. От скульптур, созданных на стыке грубой архаики и витиеватого модерна, первозданной «нетронутости» материала и виртуозной проработки формы, исходит мощная, едва не сбивающая с ног энергия.

Другое сильное впечатление от первого дня связано с выступлением — специально для гостей фестиваля — саранского фолк-ансамбля ТОРАМА им. В. И. Ромашкина, эрзянского музыканта, работавшего с этническими традициями мордовского края; а на закрытие форума была приглашена фолк-группа MEREMA. Оба коллектива покорили природной силой, какой-то языческой витальностью. Перед спектаклями в фойе Мордовского драмтеатра играла на ханге Мария Лельхова, приехавшая из Петербурга. Космическое звучание молодого инструмента, эдакого модернизированного посланника древних ритуальных действ, завораживало.

В. Дурненков и другие в музее Эрьзи.
Фото — архив фестиваля.

Форум и прошел прежде всего силами Мордовского национального драматического театра — он был основной площадкой. Худрук «Худсовета» Андрей Анисимов — актер этой труппы, сотрудники театра входят в оргкомитет фестиваля. Однако в основной — «спектакльной» — программе этническая тема не была выделена как-то специально, хотя и вносила свою мелодию. Была скорее как лирические отступления в романе, уводящие читателя от фабулы, но ведь без них роман утрачивает нечто существенное.

Под грифом «я + традиция» прошла драматургическая лаборатория под руководством Вячеслава Дурненкова. Участниками стали в основном жители Мордовии, решившие попробовать себя в качестве драматургов, саранская интеллигенция. По итогу лаборатории получилось несколько пьес, связанных с историей края, города или семьи автора. Актриса Национального театра Марина Аверкина написала пьесу «Шаровая молния» вокруг событий 1917 года, сделав прототипом одной героини свою бабушку. Авторы во многом опирались на национальную мифологию, местные легенды и предания. Анна-Ксения Вишневская, режиссер из Москвы, любящая и умеющая работать с театром коренных народов, написала «Погружение». В этой пьесе трое саранских мужчин «прослушивают» землю металлоискателями, ищут артефакты, а встречают девушку по имени Литова, говорящую на эрзянском. (Слушать этот язык было отдельным удовольствием.) Литова — героиня мордовских мифов, и в пьесе этот персонаж становится медиумом между мирами; от заявленной вначале археологической темы действие разгоняется до археологии личной, до раскапывания культурных слоев человека.

Читка пьесы «Погружение».
Фото — архив фестиваля.

На фестивале тексты были представлены в формате режиссерской читки, режиссером большинства показов была Анна-Ксения, отвечавшая и за читку собственной пьесы. Показ «Погружения» оказался скорее режиссерским эскизом и отличался умением режиссера минимальными средствами создать дышащее поэтическое пространство. Есть надежда, что будет издан сборник пьес этой лаборатории. И кто знает: может, из этого начинания вырастет такой феномен, как саранская драматургия?

«Худсовет» оказался современным, живым и насыщенным форумом. Дополнительная программа была проведена с помощью актрисы Ирины Савицковой и танцовщицы и хореографа Александры Рудик (мастер-классы), критиков Кристины Матвиенко (лекция) и Глеба Ситковского («Школа театрального блогера»). Если же пытаться наметить тенденции основной программы, то наиболее очевидная из них связана со стремлением режиссеров перенести на сцену жизненный опыт участников.

Хедлайнером фестиваля, получившим Гран-при, стал спектакль «Шапку надень!» Молодежного народного театра «Игра» из Екатеринбурга. Возрастной диапазон участников «Шапки…», заявленной в программе как «документальный сторителлинг подростков», — от 14 до 20. «Мой папа пришел знакомиться к родителям моей мамы», — говорит в самом начале паренек, стоя один посреди большой сцены. Эту историю сменяет чья-то другая, тоже связанная с родителями. Каждый делится своим опытом, причем в отборе сюжетов нет желания исполнителей быть, что называется, в белом пальто. К слову, спектакль и сочиняться стал после того, как одна девчонка сбежала из дома, что побудило режиссера Татьяну Павлову исследовать эту проблему. Бегство из дома, семейные неурядицы и драки, пьянство и воровство — эти темы не минуют монологов подростков, при этом в спектакле немало трогательного, нежного и смешного. Ты с детской открытостью подключаешься к этим историям — грустишь, плачешь, смеешься… — и одновременно делаешь свои взрослые обобщения: сколько же у нас разводов, отцов, ушедших в другую семью, бесконечно одиноких подростков…

Сцена из спектакля «Шапку надень!».
Фото — архив фестиваля.

«Шапку надень!» вызывает абсолютную сопричастность. Чтобы поделиться с большим залом тем, о чем рассказывают подростки (с удивительной свободой), нужны и мужество, и ощущение, что ты будешь услышан и понят. Я с удивлением узнал, что у Татьяны Павловой нет режиссерской «корочки», по образованию она журналист и педагог, и ее принадлежность к этим сферам очевидна: ведь нужно было раскрыть и разговорить ребят, создать пространство доверия. Но в спектакле точно работает и режиссерский механизм. Каждому исполнителю дан свой «крупный план», но цепочка монологов прореживается массовыми выходами, когда под музыку все выбегают и танцуют. У каждого из артистов свое время ответственности, свои минуты «публичного одиночества» на сцене, но все вместе — как одна семья, где каждого принимают таким, какой он есть. Где есть чувство локтя.

Каждый делится своим опытом, но спектакль кажется вполне театральным: во многом потому, что подросткам предложено примерить роль своих родителей — в утрированном, даже гротескном ключе. Название «Шапку надень!» обыгрывает фразу, которую ребенок часто слышит от старших, выходя из дома. Шапка становится символом навязчивой родительской заботы, того, от чего подростку бывает неловко. В одной из сцен все исполнители выходят в головных уборах — вязаных и меховых, кожаных и шерстяных, теплых и тяжелых, нарочито несуразных, принадлежащих явно прошлому; дети изображают взрослых, и это выглядит некоторым паноптикумом, тем не менее, за этим остраняющим приемом ощущается любовь к родителям. Ведь незаконченный разговор с отцом может оказаться последним (этому посвящена одна из историй), ведь иногда только у родителей — несмотря на все конфликты — ты можешь найти понимание.

Сцена из спектакля «Про бабушек».
Фото — архив фестиваля.

Тверской театр кукол, директором которого в этом году стал любимый петербургской публикой артист Виталий Салтыков, привез спектакль «Про бабушек», в основе своей тоже документальный: режиссер Чакчи Фросноккерс предложил актерам рассказать о своих бабушках. Им посвящена постановка, разыгрываемая пятью актерами, — все мужчины, они же управляют и куклами бабушек. С одной стороны, это небанальный для театра кукол репертуарный ход. Но, как показывает спектакль, и в случае движения «от себя самих» могут возникнуть проблемы с коммуникацией с залом. Артисты делятся личными историями, при этом режиссер словно побуждает их изображать детей (они одеты в цветные комбинезоны, чем дальше, тем больше в актерской игре нажима, утрированного обаяния). Заявленная в начале подлинность стушевывается. Как известно, театр кукол — искусство прежде всего визуальное, и кажется, что необходимость нарастить личные истории внешней формой задавила их живой нерв. Когда посредником между такого типа историями и зрителями выступают куклы и неизбежная вещественная среда (это не сторителлинг на пустой сцене, хотя пространство и выглядело пустоватым), видимо, это должно быть особенно точно и выразительно воплощено.

Документальным путем пошел Дмитрий Крестьянкин, сочиняя «Квадрат», спектакль петербургского «Плохого театра», посвященный девяностым. Вернее, дворовым ребятам девяностых: через них режиссер смотрит на эпоху, границы которой для него не очевидны. Девяностые не закончились в 2000 году, да и закончились ли вообще? Квадрат — это еще и замкнутое пространство двора. Квадратом сидели и мы, зрители фестиваля, и внутри этого «дворика» артисты (среди них на фестивальном показе был и сам режиссер, подменявший актера) делились историями тульских парней. Ведь как появился «Квадрат»? Как-то раз Крестьянкин приехал в город своего детства Тулу и решил записать своих одноклассников и друзей, эти интервью и были скомпилированы в пьесу. Потом автор предложил ее актерам «Плохого театра», которым нужно было присвоить чужой текст.

Спектакль сделан внешне просто: говорят — танцуют, говорят — танцуют; когда включаются песни, зрители могут выходить внутрь квадрата и танцевать вместе с артистами. И это успешно работает как механизм — с каждым разом танцевать выходили все больше и больше зрителей, энергия нагнеталась. Отличием фестивального показа было то, что «Квадрат» сыграли «внесценно», в зале отеля «Рэдиссон». В таком пространстве невольно ощущаешь себя «клиентом», которому в любую минуту придут на помощь и окажут ту или иную услугу, которого не настигнет быт. Спектакль «про пацанов» прошел, конечно, на выгодном контрасте с этим пространством.

Сцена из спектакля «Квадрат».
Фото — архив фестиваля.

В этом же зале отеля — и тоже на эффектном контрапункте — был сыгран и «Человек в закрытой комнате» Александра Лебедева. Постановка арт-группы «Другое место» из Ульяновска стала одним из самых сильных фестивальных впечатлений. На этот раз в основе не сторителлинг или интервью, а пьеса, которая больше похожа на киносценарий для роуд-муви, автор ее Татьяна Загдай. Но с самого начала режиссер не относится к тексту как к замкнутой, герметичной истории — он над ним и побуждает актеров к открытым ходам. Так, актриса Евгения Тимченко, которая играет главную героиню Жанну, как будто запаздывает. Другие — а всего заняты четверо артистов — читают список действующих лиц, объявляя, кто кого будет играть. Костик достался Алексею Бабуркину, Труп — Даниле Мельникову, а вот Маргарите Пойде — все остальное (Соседка, Патологоанатом, Собака, Санитарка, Работница крематория), что она принимает как бы нехотя, «с отношением». А потом будет менять этих персонажей с лихостью комедии дель арте.

По фабуле Жанна возвращается из Москвы в провинцию, чтобы похоронить отца, но более заинтересована в его деньгах. Выясняется, что труп надо везти на судмедэкспертизу, с чем Жанне вызывается помочь дружок ее детства Костик. Езда «по немытой России» с трупом в авто — с преодолением разных препятствий — становится, по сути, путешествием героини к себе. Режиссер мастерски выстраивает жанровые перевертыши: вначале Жанна кажется нам пьяной халдой, но постепенно мы видим ее иначе. От фарсовой зарисовки действие движется к лирическому прорыву. В какой-то момент, когда Жанна снимает темные очки и вспоминает о детстве, осмысляет свою жизнь, нам сложно уловить грань между актрисой и героиней. Заявленная в начале «эстетика е… еней», театра «актеров-гопников» в трениках, стирается, спектакль начинает оперировать теми метафизическими смыслами и духовной энергией, которых от него не ждали.

Сцена из спектакля  «Человек в закрытой комнате».
Фото — архив фестиваля.

Как показала программа «Худсовета», девяностые — вовсе не отжитая эпоха, она продолжает волновать. Симптоматично появление в фестивальной афише спектакля по роману Алексея Иванова «Географ глобус пропил», написанному в 1995 году. «Географ» самарского Театра для детей и молодежи «Мастерская» в постановке Ирины Кондрашовой — большая многофигурная композиция (спектакль легко можно играть в два вечера), к которой есть вопросы по части построения ситуаций (им сложно поверить, многое на уровне литературы), но выделяется главный герой, эдакий Пьеро, тонко сыгранный Андреем Галкиным. Служкин соотносится режиссером с князем Мышкиным — этот странный и светлый человек противостоит грубой темной силе.

Конфликт одухотворенных, не от мира сего людей с пошлой грубой действительностью выстроен — хотя и наивно, с расчетом на широкую аудиторию, — и в постановке Мордовского национального театра «Алые паруса» (режиссер Алексей Истомин). Наивность, опрощающая пьесу, очевидна и в «Доме Бернарды Альбы» Челябинского театра драмы имени Наума Орлова (режиссер Дарья Догадова). Видно, как хорош женский состав челябинской труппы, визуально постановка очень красива, но внешняя символика превалирует, и это мешает спектаклю собраться в объемное высказывание.

В программе фестиваля были постановки, созданные вне непосредственного движения создателей «от себя», спектакли, куда не был пущен «воздух действительности», где актеры усердно играли каких-то персонажей — принципиально «не себя», — словно отгородившись от зрителей… И казалось, такой сценический язык принадлежит прошлому. Но сам «Худсовет» показал себя нацеленным на будущее проектом, который разрабатывают продвинутые и талантливые люди. Представив саранской публике эстетически и тематически столь разные работы, они задали вопросы, волнующие сегодняшний театр.