«Петр I». Ф. Уайлдхорн.
Санкт-Петербургский театр музыкальной комедии.
Режиссер Юрий Александров, художник Вячеслав Окунев, дирижер Алексей Нефедов.

Спектакли в музыкальных театрах готовятся долго, контракты заключаются заранее, поэтому и спустя почти год после того, как европейцы и американцы стали отказываться от сотрудничества с нашими театрами, в афишах вдруг возникают премьеры, будто пришедшие из «старого» времени. Вот, пожалуйста — образцовая российско-американская копродукция, новенький «Петр I» в петербургской Музкомедии. Композитор Фрэнк Уайлдхорн, автор либретто Константин Рубинский. Три часа уверенного увеселения публики.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Уайлдхорн — один из известных бродвейских композиторов и автор песни для Уитни Хьюстон. Его золотые годы — девяностые: тогда его самый успешный спектакль, «Джекилл и Хайд», продержался четыре года на Бродвее, было три номинации на Tony (затем его поставили и в петербургской Музкомедии). В нашем веке премьеры Уайлдхорна чаще происходят в провинциальных городах Европы — что совершенно не отменяет его мастерства по выстраиванию мелодий. Рубинский же — наш преуспевающий поэт-песенник, среди множества отечественных театров, с которыми он сотрудничает, гордо стоят титулы лидеров жанра — той же петербургской Музкомедии («Чаплин», «Белый. Петербург»), Новосибирского музыкального театра («Отпетые мошенники», «Фома») и Музкомедии екатеринбургской («Мертвые души», «Бокаччо»). Вместе Уайлдхорн и Рубинский вполне бодро рассказали историю первого российского императора.

В рассказе о Петре Великом что важно? Важно не задумываться о методах, о цене, о других возможных путях — иначе получится не мюзикл, а жесткая драма. И наши авторы нашли весьма удачный ход: излагая биографию государя, чередуя сцены из его личной и «профессиональной» жизни, они говорят о своем герое прежде всего как о человеке мечты. Это такой классический голливудский ход — встраивание как бы заранее известного маршрута в реальную жизнь знаменитости. Жизнь, хаотичная, как у всех человеков, превращается в прямую линию «осознание желания — исполнение его». Петр с юности хочет построить СВОЙ город. Петр поет «Прости, Москва, мне душно здесь». Петр выводит «Мне снится город мой» — и воплощение этого сновидения и есть генеральный сюжет спектакля.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

При этом в истории нет ни слова о военной необходимости строить крупный город на Неве. Появление Санкт-Петербурга — результат не рационального решения, но страсти, которая ведет одного конкретного человека. А все, что мешает его страсти, — отбрасывается, убирается. Как самим Петром (героем), так и авторами мюзикла.

Вот, например, сцена первой женитьбы Петра. Герою 16, и Иван Ожогин, что в два с половиной раза старше своего персонажа, замечательно играет эту подростковую стремительность и подростковую же неуклюжесть. Мама велела жениться — ну хорошо. Дуэт с невестой (Мария Плужникова) гомерически смешон и (внутри) печален одновременно: каждый поет о своей мечте, девушка грезит об уютном доме etc., а жених — об открытиях, и — «Ты же поедешь со мной?» (в Европу); и — ошарашенные глаза девчонки. После венчания, разумеется, предполагается первая брачная ночь, но юный муж отмахивается («Меня две армии ждут!» — имеются в виду потешные полки) и сбегает, как школьник с нелюбимого урока. Зал хохочет, но запоминает отчаяние, в которое впадает героиня: оно станет ее движущей силой. У девушки украли мечту, мечта Петра оказалась не о ней — с этим справиться ей так и не удастся.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Еще не существующий город, к которому стремится Петр, оправдывает все его решения и все его шаги. Нет, авторами не позабыты строители города: есть впечатляюще мрачная картина, где звучит хор «Здесь никто не будет жить… да мы скоро сами подохнем тут», — но она предъявлена как текущее обстоятельство, которое побеждается мечтой. Сразу вслед за ней идет эффектнейшая сцена Полтавского сражения — и, выкинув из головы помирающих в болотах строителей, зал по-детски радуется потрясающей картине боя: пушки, выстрелы, летающие ядра, натуральное пламя, все грохочет, война — это такой победный праздник. Именно в этом грохоте Петр обретает свою земную награду — женщину, что его поймет, будущую Екатерину I (одаренная замечательным голосом Анастасия Вишневская). Нет, не находит под телегой с солдатами. Нет, не отбирает у Меншикова. В госпитале в монашеском одеянии сидит строгая и милосердная женщина, ухаживающая за больными.

Собственно, все персонажи истории (в той степени, в которой мы ее знаем — по крайней мере, из общепринятых научных трудов и школьных учебников) в этом мюзикле трансформированы «под правоту Петра». Если он стопроцентно прав, остальные стопроцентно «виноваты», и постановщики спектакля (тут, конечно, надо вспомнить о Юрии Александрове) рисуют всех, кто не согласен с Петровской мечтой, самыми грубыми красками. А тех, кто согласен, — самыми нежными. Именно поэтому будущая Екатерина I тиха и скромна, и, конечно, в ее биографии не было ничего такого, что обсуждается недоброжелателями уже триста лет подряд. А бедная царица Евдокия отчаянно трахается с епископом Досифеем, который кидается на нее с каким-то распутинским рыканием, — и предстает она в таком виде только потому, что вселенские мечты мужа Петра не одобряет.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

По структуре мюзикл — череда номеров, каждый из которых отделен друг от друга и посвящен какому-либо эпизоду (реальному или легендарному) из биографии Петра. Некоторые из них прописаны слишком бегло (вот куда делся брат Иван, с которым главного героя короновали на царство? Если для него не нашлось лишнего слова, может, его стоило вообще убрать — при том-то уровне допущений, что есть в сюжете?), другие изложены внятно, разумно и по-настоящему интересны музыкально (Полтава, хор «В атаку! В атаку!»; лирический дуэт с Екатериной; уже упоминавшийся первый дуэт с Евдокией). Дирижер Алексей Нефедов задает оркестру и певцам тот стремительный темп, что точно соответствует сегодняшнему взгляду на первого российского императора (быстрее, быстрее, вперед!), и аккуратно подводит к финалу, где Петр, прощаясь с жизнью, восходит на ботик, который должен увезти его за грань мира. (Тут вспоминается, конечно, мир Толкина и Серебристая Гавань, из которой герои уплывали навсегда.) И в последний момент Петр говорит о своей сбывшейся мечте: «Теперь он будет ваш — Санкт-Петербург». А хор подхватывает: «Наш Петроград, наш Ленинград, город-герой Санкт-Петербург». Ну, насколько Петра Алексеевича устроили бы все перечисленные трансформации, — неизвестно. Но в музыке прописаны такой подъем и такое искреннее прощание, что кто-то в зале начинает плакать. А значит — и мечта постановщиков сбылась, мюзикл удался.