Выставка «Первая позиция. Русский балет».
Центральный выставочный зал «Манеж» (Санкт-Петербург).
Бюро Planet9 при поддержке Президентского фонда культурных инициатив.
Авторы концепции Анна Ялова и Агния Стерлигова, креативный куратор Павел Каплевич.

Первая позиция ног в хореографии — пятки вместе, носки врозь, стопы развернуты в прямую линию. От природы человеку суждено ходить косолапо — так тело более устойчиво и ноги меньше устают. Но который век подряд культура в поисках изящества стопы разворачивает — и в обыденной жизни, и конечно же в балетной. Первая позиция — начало обучения классическому танцу, но, разумеется, устроители выставки в петербургском Манеже имели в виду не только это. Подразумевается — важность искусства балета для страны, вот это «впереди планеты всей» (фраза у Визбора-то звучала вполне в ироническом ключе, но про это почти все забыли). И очевидная цель выставки — предъявить прекрасное и балетоманам хорошо известное прошлое в яркой и талантливо сделанной упаковке.

Сцена из спектакля.
Фото — архив выставки.

Бывают выставки, скучноватые для непрофессионалов и сенсационные по сути своей: такой пять лет назад была «Два века Петипа» в московском Музее имени Бахрушина, где куратором был Сергей Конаев. Мелкие картинки, для изучения которых надо было чуть не утыкаться носом в стенд, дарили нам совершенно новые знания о биографии, приключениях, характере и манере работы Мариуса Ивановича Петипа, — если вы не только изучите изображения, но и прочитаете заветные ярлычки к ним. «Первая позиция» сделана по совершенно другому принципу: тут ничего принципиально нового, но все крупно, все хорошо видно, и каждый экспонат понятен, не надо никому ничего объяснять (но в наушниках заботливо предлагается театрализованный гид, там ведут беседу Юлия Рутберг и Игорь Миркурбанов). Эта выставка, собравшая экспонаты 46 музеев страны, — не научный проект, а отлично продуманный гламурный аттракцион. Понятно, что посетители будут на нее ломиться, как в Диснейленд.

Нет, ну правда же, невозможно оторваться. Вот заботливо сотворен действующий макет сцены кораблекрушения в «Корсаре» — и любой посетитель почувствует себя восторженным ребенком, глядя, как плывет по волнам крохотный кораблик. А рядом — игрушечные фигурки выстроились в мизансцену первой встречи Одетты и принца Зигфрида, и свет правильно поставлен, и подкрадывающаяся тьма по углам. Детское восприятие театра как коробочки с чудесами — это вообще-то фирменный стиль театрального художника и креативного куратора выставки Павла Каплевича, то, что покоряет его поклонников. И, конечно же, — я уверена — Каплевич обеспечил пропорции экспозиции.

Сцена из спектакля.
Фото — архив выставки.

Поднявшись из гардероба на первый этаж Манежа, вы попадаете в галерею, где представлены лица и события с века XVIII до начала века XX. Знакомые актеры древних еще времен (например, Иван Якимов, ребенок еще крепостного балета, нарисованный Николаем Аргуновым и обычно обитающий в Русском музее) смотрят на нас со стен. Любопытный ход — эпохи в стране, определяемые правящими императорами, соотносятся с различными балетными па. «Время Александра III можно сравнить с серией glissade с jete во II arabesque, стремительных и легких прыжков, позволяющих исполнителю преодолеть сцену, создавая эффект воздушности и непринужденности». Хм. Александр III — воздушность и непринужденность? Ну что ж, таков взгляд кураторов. Но двести лет промелькивают быстро — и мы поворачиваем в огромный зал, посвященный Дягилеву, его антрепризе и его свершениям во славу русского балета. Он ровно в два раза больше предыдущей «двухсотлетней» галереи.

Понятно, конечно же, что от дягилевских спектаклей осталось больше ярких материальных свидетельств — публика восторженно ахает у многочисленных витрин с костюмами, к которым понемногу добавлены эскизы. (И — сногсшибательным контрастом к перьям и «бриллиантам» — замученная розовая тряпочка Призрака розы, просто какие-то застиранные колготки, в которых летала величайшая легенда балетного мира.) Но дело не только в сохранности экспонатов — давным-давно, еще со спектакля «Нижинский» 1993 года, где бедного гения играл Олег Меньшиков, творческая биография Каплевича связана с дягилевским мифом. Именно эта эпоха для него в балете — главная, именно ее он более всего любит и ценит, потому она и оказывается в центре экспозиции и занимает больше всего места.

Сцена из спектакля.
Фото — архив выставки.

Меж тем, если говорить о научной точке зрения, то время интереса к Дягилеву уже проходит. Да, он был великий человек, кто же спорит. Он инициировал создание великих балетов. Но про него и про авторов его антрепризы сказано уже все, разобрано подробно, тщательно и уважительно. Сейчас — если следить за «научной модой» — все более и более занимают внимание исследователей хореографы XIX века. Не только Петипа (хотя и он, в чьей жизни обнаруживается немалое число загадок), но и Артур Сен-Леон, и Жюль Перро, которых Мариус Иванович заслонил в советской истории балета. (Ну, тогда это было принято — назначать «главных»: драма — Станиславский, балет — Петипа. И только они. И упаси вас политбюро сделать шаг в сторону.) Впрочем, понятно, что «Первая позиция» не стремится в будущее, а фиксирует устоявшийся взгляд на вещи. Что ж — Каплевич в оформлении выставки умеет преподнести этот взгляд с поистине дягилевским изяществом.

Балету советских времен посвящена еще одна галерея, симметричная первым «двумстам годам» и отмечающая лишь некоторые события богатой жизни страны — те, к которым найдены эффектные иллюстрации. К примеру, эскиз и макет костюма персонажа по имени Американский флот, сотворенные Татьяной Бруни, были придуманы для балета «Болт» Шостаковича, что исчез из репертуара Мариинского театра в 1931-м, после генеральной репетиции. Солидный такой буржуй, на поясе которого крепятся океанские волны, из пуза торчат пушки, а вместо сигары в зубах ракета — и рядом с витриной стоит очередь из молодежи, желающей с этим дядечкой сфотографироваться. Занятно, что в момент перехода из «дягилевского» зала в советскую часть экспозиции посетитель неминуемо проходит мимо своеобразной инсталляции: к стене прикреплено окошко типичной для старинных театров кассы; касса закрыта, на бумажке в окне надпись от руки «Все билеты проданы».

Сцена из спектакля.
Фото — архив выставки.

Второй этаж к мотиву любования экспонатами выставки добавляет просветительский мотив (именно здесь, вероятно, наибольшую власть имела научный консультант, одна из лучших петербургских историков балета Ольга Федорченко). На большой стене — сложная, но внятно объясненная схема влияний: как Агриппина Ваганова выросла в создательницу великой балетной школы, кто из ее очных и заочных педагогов был за это в ответе. Еще на одной выстроенной стенке — краткая хроника постановок «Лебединого озера». От самой первой, Вацлава Рейзингера в московском Большом, которая была сочтена неудачной и от которой ничего не осталось, — через знаменитые петербургские трансформации (Вагановой в том числе) — к сенсационным спектаклям ХХ века (и Мэтью Боурн с его мужчинами-лебедями не забыт). С точки зрения иллюстрации сотворен простой и эффектный ход: напротив текстовой хроники поставлен стенд с видеоэкранами, на каждом из которых идет танец маленьких лебедей в разных версиях и редакциях. Можно мгновенно понять, в чем разница.

На том же самом втором этаже — зал, посвященный эволюции балетной пачки. Все наряды надеты на манекены, и фигурки балерин сотворены соответственно: от пышных дам позапрошлого века до сегодняшних хрупких девчонок. Народ ходит, удивляется («и такие были?») и фотографирует, фотографирует, фотографирует. Аттракцион радует публику, а значит, выполняет свою задачу.

Сцена из спектакля.
Фото — архив выставки.