Год назад, или раньше, пытаясь найти один из вариантов какой-то старой пьесы, А. М. Володин обнаружил в шкафу другую пьесу, о существовании которой забыл. Он позвонил мне поздно вечером: «Знаешь, она мне так понравилась, мне не было стыдно ее читать. Приезжай завтра утром, я тебе ее покажу». Назавтра, очень рано, он позвонил вновь: «Не приезжай. Я прочел пьесу с утра и понял, что я правильно забыл о ее существовании. Она очень неудачная».

Это была пьеса «Хосе, Кармен и Автор», а поскольку уже тогда — год назад или раньше — мы думали о номере «про любовь», то отступая от правил журнала, который не публикует драматургии, решили напечатать эту пьесу.

Журнал делался долго, за это время первый вариант «Хосе, Кармен и Автор» вышел в журнале «Знамя», но за это же время Володин много раз дописал и переработал текст для театра, который возник и открылся прошлым летом, показав премьеру спектакля по володинской пьесе. Его руководитель — Анатолий Черных, театр живет в маленьком зале при издательстве «Петербургский писатель» (Литейный, 36). Мы публикуем сценический вариант «Театра Книги» — в том виде, в каком его утвердил А. М. Володин.

Марина Дмитревская

АВТОР. Не думать… не думать… не думать хотя бы недолго о стыдном, о грехах жизни моей… не думать!

Находясь в Андалузии, ранней осенью тысяча восемьсот тридцатого года, я завершал исследование.

ХОСЕ. Кто однажды убил человека, и все обошлось, тому трудно свернуть с этой дороги.

АВТОР. Это не имеет отношения к моему исследованию.

ХОСЕ. В первый раз я не хотел убивать. И во второй раз не хотел. Третьего же хотел убить. Знал, что убью.

АВТОР. Один наш поступок, пускай случайный, иной раз действительно приводит к последствиям роковым…

ХОСЕ. А в четвертый раз… Она говорила, что это суждено. Я не верил.

АВТОР. Если припоминать все свои глупые поступки, то можно сойти с ума…

ХОСЕ. Я понял: я слишком любил играть в мяч. Это меня и погубило.

АВТОР. Я не знаю…

ХОСЕ. Как-то раз, когда я выигрывал, один юнец затеял со мной ссору. …и я, не желая того, сгоряча! Прикончил его. Не сразу даже сообразил. Потом смотрю — лицо мертвеет. Три раза я видел, как мертвеют лица.

АВТОР. Ошибки и кляксы и пятна на жизни, которых не смыть. И черные мысли, которые всех неврастеников мучат к рассвету…

ХОСЕ. Из-за этого юнца мне пришлось бежать из родных мест.

АВТОР. Ха! В этом и мне виделось спасенье, и не раз. Бежать. Отсюда туда. От близких, родных — к чужим, незнакомым. Но от чужих, незнакомых — куда?

ХОСЕ. В полк.

АВТОР. Хорошо. Поступаешь в полк!

ХОСЕ. Поступаю в полк. Горцы быстро выучиваются военному делу.

АВТОР. Здесь и догнала его беда. Пост на табачной фабрике.

(Появилась Кармен.)

Вот она, судьба твоя!

КАРМЕН. Кум, подари мне цепочку…

(Кармен бросила цветок.)

ХОСЕ. Она первая подошла ко мне! Первая заговорила со мной! «Кум, подари мне цепочку!» И бросила мне цветок. Мне показалось, что в меня ударила пуля!

АВТОР. Только через два часа в кордегардию вбежал сторож. На табачной фабрике порезали женщину.

ХОСЕ. Кто ее?

КАРМЕН. Я, господин офицер.

ХОСЕ. За что?

КАРМЕН. За дело я ее, стерву эту!

ХОСЕ. Идемте со мной, сестрица.

КАРМЕН. Куда вы меня ведете, господин офицер?

ХОСЕ. В тюрьму, дитя мое. В тюрьму!

(Кармен поет песню.)

КАРМЕН. Товарищ моего сердца? Мы — земляки?

ХОСЕ. Сказала это по-баскски! Понял это по акценту! Когда мы слышим нашу речь вдали от дома, нас охватывает, черт побери, трепет! Отвечаю по-баскски! Я из Элисондо!

КАРМЕН. А я из Элитчара!

ХОСЕ. Это от нас в четырех часах пути!

КАРМЕН. Почти рядом.

ХОСЕ. Совсем рядом.

КАРМЕН. Меня цыгане увезли в Севилью, чтобы я могла скопить немного денег и вернуться к моей матушке.

ХОСЕ. Не знаю, сказала ли эта женщина хоть раз в жизни слово правды! Но когда она говорила, я ей верил! Я тронулся умом! Я был почти как пьяный, я был готов на все!

КАРМЕН. Если бы ты упал, то есть если бы я тебя толкнула и ты упал бы, земляк…

ХОСЕ. По-баскски, по-баскски!.. Ну, землячка, милая, попытайся. И да поможет тебе наша горная божья матерь!..

(Кармен убегает.)

Тогда она бац меня в грудь! А я хлоп на землю! А она прыг через меня! И убегла. А я — фьюить! — разжалован в солдаты.

АВТОР. И все было бы ничего, только катит как-то Кармен в коляске с полковником.

ХОСЕ. Можете себе представить, что это для человека с самолюбием! Лучше расстрел!

КАРМЕН. Разжалованный мой на посту! Эй, земляк, я из Элитчара! Приходи на улицу Кондильехо в дом старой цыганки.

АВТОР. На этой улице… В доме старой цыганки…

ХОСЕ. Я сонных грудей коснулся,
последний проулок минув.
И жарко они раскрылись
Кистями ночных жасминов.
Мужчине чужие тайны
Рассказывать не пристало.
И я повторять не стану
Слова, что она шептала.

КАРМЕН. Теперь ты мой ром, я твоя роми.

АВТОР. Что если нам плюнуть на все наши успехи и неудачи, начать с азов изучать тяжкий труд любви?

КАРМЕН. Бедняга, настоящих женщин он, видно, еще не знал.

ХОСЕ. Не сочтите за нескромность — настоящих мужчин она, пожалуй, до этого не видела.

(Звон.)

ХОСЕ. Что такое?

АВТОР. Зорю бьют.

КАРМЕН. Ну и что.

ХОСЕ. Зорю бьют!

КАРМЕН. Пускай бьют.

ХОСЕ. Опоздаю в казарму.

КАРМЕН. Побег, побег!

ХОСЕ. Где ремень? Вот ремень. Где сапог?

КАРМЕН. Был сапог?

ХОСЕ. Вот сапог. Где другой?

КАРМЕН. Был другой?

ХОСЕ. Тебе смешно? Мне не смешно. Чтобы видели меня. Туда и обратно.

КАРМЕН. Зачем же обратно?

ХОСЕ. Без меня никуда не отлучаться.

КАРМЕН. Я тоже в казарме? Мы все в казарме?

ХОСЕ. Почему ты так со мной говоришь?

КАРМЕН. Ты с чертом связался, дружок.

ХОСЕ. (к автору) — надо идти?

КАРМЕН. (к автору) Надо идти?

АВТОР. Не знаю.

ХОСЕ. Я должен идти! А возвращаюсь — ее нет. Исчезла. И надо бы мне тогда же забыть о ней!

АВТОР. Что? Забыть?

ХОСЕ. Так нет же, не дает.

АВТОР. Стоял он в проломе стены на часах…

КАРМЕН. Земляк, хочешь заработать дуро? Тут пойдут люди с тюками, не мешай им. Два дуро.

ХОСЕ. Втягиваешь меня в свои воровские дела?

КАРМЕН. Да.

ХОСЕ. Нет.

КАРМЕН. Не желаешь денег — пообедаем еще раз на улице Кандилехо?

ХОСЕ. Прочь, прохода нет! Буду стрелять!

КАРМЕН. Отлично. Раз ты такой несговорчивый, предложу твоему ефрейтору. Прощай, канарейка.

ХОСЕ. Стой!

КАРМЕН. Меня люди ждут.

ХОСЕ. Я согласен!

КАРМЕН. Вот дела, надо радоваться, что мужчина согласился.

АВТОР (к Кармен). Выбирать надо… Выбирать! Вот в чем беда…

ХОСЕ. Прихожу на другой день.

КАРМЕН. Не люблю людей, которых надо упрашивать. В первый раз ты оказал мне услугу поважнее. Хоть и не знал, выиграешь на этом или проиграешь. А вчера ты со мной торговался.

ХОСЕ. Ты звала меня!

КАРМЕН. Вчера думала, что смогу полюбить снова. А сегодня просыпаюсь — нет.

ХОСЕ. Издеваешься? Лопнуло мое терпенье!

КАРМЕН. Сеньоры, следите, вот уже сейчас так. А что будет потом?

ХОСЕ. Я разжалован в солдаты, я мог быть поручиком, мог дослужиться до генерал-капитана! Из-за кого все!

КАРМЕН. И ведь уговорил меня, негодяй. На свою голову. Да и на мою.

ХОСЕ. И все было как в прошлый раз! И еще лучше! И она обещала встретиться еще! Обещала?

КАРМЕН. Обещала.

ХОСЕ. Почему не пришла?

АВТОР. Почему?

КАРМЕН. Надеялась обмануть судьбу.

ХОСЕ. А ведь я искал ее. И — нашел, но с кем, сеньоры?

АВТОР. С поручиком!

КАРМЕН. С поручиком.

ХОСЕ. С поручиком нашего полка!

КАРМЕН. Уйди отсюда.

ХОСЕ. Я что-то ему сказал…

КАРМЕН. Глупость сказал.

ХОСЕ. Я не сразу сообразил, что он убит. Но вижу — лицо мертвеет. Почему, когда мы обнажили сабли, ты схватила меня за руку? Почему меня, а не его? И он меня в лоб, вот след!

КАРМЕН. А кто тебя спас? Спрятал, выходил, поднял на ноги? Кто дал тебе работу?

ХОСЕ. Это, ты считаешь, работа?

КАРМЕН. Нельзя наловить форели, не замочив штанов.

ХОСЕ. Был честный человек, стал контрабандист и вор!

КАРМЕН. Ты был никто, а здесь тебя уважают.

ХОСЕ. Такие же воры, как и я!

АВТОР. Надо заметить, что Испания принадлежит к тем странам, где особенно часто встречаются эти рассеянные по всей Европе кочевники, известные под именем цыган. Мужчины обыкновенно промышляют коновальством, стрижкой мулов, но также контрабандой и другими недозволенными промыслами. Что же касается женщин…

ХОСЕ. Да! Гром среди ясного неба! Кармен высвободила своего рома из тюрьмы.

АВТОР. Какого рома? Она не замужем!

ХОСЕ. Оказывается, замужем, за таким же хитрым цыганом, как и сама!

АВТОР. Ну да, замужем, но он же кривой! И звать-то его знаешь как? Гарсия Кривой!

ХОСЕ. Но почему ты мне ничего не говорила?

КАРМЕН. Я забыла…

ХОСЕ. Еще и явилась вместе с ним! Страшнее чудовища я не видал.

КАРМЕН. Я твоя возлюбленная, а все остальное не в счет.

ХОСЕ. При нем делает вид, что говорит мне что-то на ухо, а сама меня целует…

КАРМЕН. А он еще уклоняется, целую его насильно, единственный раз в жизни насильно целовала мужчину.

ХОСЕ. Ты — дьявол!

КАРМЕН. Да!

ХОСЕ. Неспроста он твой ром! Есть же люди, которым везет! У меня была — скромная, красивая девушка.

КАРМЕН. Бледная немочь.

ХОСЕ. А от нее грубого слова не услышишь.

КАРМЕН. Да и умного не дождешься.

ХОСЕ. А есть, наоборот, такие женщины, которые сбивают человека с толку, из-за них попадаешь в шайку контрабандистов, и она оказывается наводчица, а ты уже бандит.

АВТОР. Но тут необходимо заметить, что в Испании профессия разбойника не расценивается как бесчестная. Грабеж на больших дорогах является актом оппозиции, протестом против тиранических законов. А потому человек, который бросает вызов правительству, является своего рода героем, которого уважают мужчины и обожают женщины.

КАРМЕН. Я поеду с богатеньким англичанином по дороге, которую тебе укажу. Вы на него нападаете. Грабите дочиста. Лучше всего укокошить. Но надо, чтобы Кривой выскочил первый. Ты держись позади. Понял?

ХОСЕ. Нет.

КАРМЕН. У англичанина отличные пистолеты.

ХОСЕ. Я ненавижу твоего Кривого, но я сведу с ним счеты по-честному.

КАРМЕН. Не ты его, так он тебя. Сообрази! На это тебя уже не хватает?..

ХОСЕ. Это был третий на моем счету. Зачем ты вызволила его? Чтобы я его убил?

КАРМЕН. Ты хотел, чтобы у меня был один. Вот, ты один.

ХОСЕ. Думаешь, просто убить человека?

КАРМЕН. Ради тебя же все. Ради тебя.

ХОСЕ. Хочешь знать, как все это произошло?

КАРМЕН. Нет.

ХОСЕ. Я попал ножом ему в горло. Нож вошел так глубоко, что моя рука уперлась ему в подбородок.

КАРМЕН. Без подробностей.

ХОСЕ. Я с такой силой повернул клинок, что он сломался.

КАРМЕН. Без подробностей.

ХОСЕ. Его вышибло из раны струей крови в руку толщиной. Если тебе понадобится, как ты избавишься от меня?

КАРМЕН. Скажи ты себе: «Мне хорошо. Я спокоен». Скажи вслух.

ХОСЕ. Мне хорошо, я спокоен.

КАРМЕН. Еще раз.

ХОСЕ. Мне хорошо, я спокоен.

КАРМЕН. И так надо много раз повторять, каждое утро, как только проснешься. И никакого Кривого Гарсия. Что же, видно, пришел его час.

ХОСЕ. И никакого Гарсия, что же…

КАРМЕН. Это не надо повторять, это я так сказала, что, видно, пришел его час. Придет и мой. А потом твой. Мы кончим почти что вместе.

АВТОР. По отношению к своим мужьям цыганки проявляют необычайное самоотвержение. Нет такой опасности и таких лишений, на которые они не пошли бы ради своего рома. Вообще, главное их достоинство — это верность.

ХОСЕ. Кармен, уедем отсюда.

КАРМЕН. Куда?

ХОСЕ. К пастухам. Туда, где нас никто не знает.

КАРМЕН. Капусту сажать?

ХОСЕ. Как другие люди живут.

КАРМЕН. Бегают с куском пирога во рту и озираются, как бы кто не выхватил. Не хочу.

ХОСЕ. Любой поступок когда-нибудь потом скажется. Думаешь, обойдется — нет, не обходится ничего. Тяжелые мысли. По утрам. Я еще не проснулся, а они уже здесь… Мне хорошо, я спокоен… Не помогает.

КАРМЕН. Тебе всюду будет плохо, любишь мучиться. …Ничего себе. Уедем. А люди? Нельзя же подводить людей, они тебя всюду найдут. Есть уже недовольные.

ХОСЕ. Ничего, все будут довольны.

АВТОР. И действительно, вскоре о нем заговорили. Он стал своеобразным героем проезжих дорог. Когда он останавливал дилижанс, он помогал дамам выйти и заботился о том, чтобы им было удобно сидеть в тени. Снимая кольцо с руки женщины, он говорил: «Синьора, такая прелестная ручка не нуждается в украшениях».

ХОСЕ. Когда в первый раз появилось это имя?

АВТОР. Шайка Хосе была невелика, но составлена из людей, верность и решительность которых была испытана. Об искусстве его стрелять из ружья рассказывали чудеса. Тому, кто его выдаст, было обещано двести дукатов… ХОСЕ. Когда впервые появилось это имя?

АВТОР. Лукас?

ХОСЕ. Лукас!

АВТОР. Но он же был из средних тореро!

ХОСЕ. Точно! Кармен бегала на бой быков в Гранаду. Тогда-то и появилось это имя — Лукас!

КАРМЕН. На корриде я сидела близко, как знатная дама. Это Лукас меня устроил. Можно было разглядеть все! Панталоны на нем табачного цвета. Куртка на нем сверкает, как раскаленные уголья! Галуны, золотое шитье, золотая парча, золотая бахрома, золотом обшиты карманы, золотом обшит плащ, галстук красный, пояс красный, шляпа черная…

ХОСЕ. Лукас. Это имя стало мелькать все чаще, но я и тогда не придал этому значения.

КАРМЕН. И вот бык ринулся на него. Бык балдеет от такой дерзости! А Лукас еще топнул ногой! Бык снова на него. Но он только откинулся назад. Оле!.. Лукас!

ХОСЕ. Запрещаю тебе таскаться в цирк!

КАРМЕН. Смотри, когда мне запрещают, я делаю назло!

ХОСЕ. Я предупредил!

АВТОР. Да, этот Лукас же был из средних тореро.

ХОСЕ. Мне сказали, что тебя с этим Лукасом видели в торговой лавке!

КАРМЕН. Больше слушай сплетни!

ХОСЕ. Откуда тебе известно, как зовут его лошадь и во что ему обошлась вышитая куртка!

КАРМЕН. Ревнивцы смотрят в подзорную трубу! Тогда карлики…

(Хосе ударил ее.)

АВТОР. Кстати, бой быков имеет свои законы точно так же, как их имеет дуэль. Так, например: матадор обязан поразить быка точно в то место, где загривок сходится со спиной. Удар наносится сверху вниз, и ни в коем случае не снизу. Лучше тысячу раз умереть, чем ударить быка снизу, сбоку или с тылу. Правая рука, вооруженная шпагой, согнута на высоте головы — и! — можно наносить смертельный удар!

КАРМЕН. В тот же день отправляюсь в Кордову. Сижу на скамье у барьера. Это Лукас устроил мне место.

ХОСЕ. Я узнал, что в Кордове бой быков. Скачу как сумасшедший.

АВТОР. Ремесло торреро — вещь довольно опасная. За год двое или трое погибают. Если они не умирают на арене, то последствия ран…

ХОСЕ. На скамье у барьера вижу Кармен. Отлично. Выходит первый бык. Лукас срывает у быка кокарду и подносит ее моей роми. Зрители довольны. Лукас доволен. Кармен довольна. Прикалывает кокарду к волосам.

КАРМЕН. Панталоны на нем табачного цвета. Куртка на нем сверкает, как раскаленные уголья! Галуны, золотое шитье, золотая парча, золотая бахрома, золотом обшиты карманы, золотом обшит плащ, галстук красный, пояс красный, шляпа черная…

АВТОР. Хладнокровие этих людей в минуты грозной опасности заключает в себе нечто сверъестественное. Пепе Ильо, к примеру, выходил к быку, имея на ногах кандалы. Жажда рукоплесканий…

ХОСЕ. Спустился с гор, пришел в цирк, где меня может узнать любой и заработать на мне двести дукатов! И все только для того, чтобы увидеть, как моя роми…

КАРМЕН. Толчок был страшный! Бык поднял его на один рог… И вот Лукаса уже несут с арены с отвисшей головой…

АВТОР. Необходимо отметить, что мадридский цирк вмещает около семи тысяч зрителей.

ХОСЕ. Отправляюсь в дом, куда должна вернуться моя роми. Просидел полночи тихо. Потом заснул. Приснилось: она лежит рядом, голова на подушке. Попросила попить. Дал ей воды. Попила, засмеялась. У меня покатились слезы. Стал говорить ей: «Это могло бы быть! Это могло бы быть!»

КАРМЕН. Видела тебя в цирке

ХОСЕ. Мне надоело убивать твоих любовников. Я убью тебя.

КАРМЕН. Я всегда знала, что ты меня убьешь. Как только встретила.

ХОСЕ. Посадил ее на коня, позади себя. Ехали всю ночь. К утру остановились в пустынном ущелье Я оставил ее одну, ушел далеко, лег на траву и лежал целый день. Я надеялся, что она убежит! Она могла взять моего коня и ускакать! Тогда бы ничего не произошло… К вечеру возвращаюсь — нет, не убежала. Осталась… Дай мне спасти тебя! И самому спастись!

КАРМЕН. Ты мой ром, ты вправе убить меня.

ХОСЕ. Мы могли бы быть вместе! Мы могли бы быть вместе! Это могло бы быть!

КАРМЕН. Нет.

ХОСЕ. Придет время и стареть…

КАРМЕН. Нет.

ХОСЕ. Старость — это не страшно, если вместе.

КАРМЕН. Нет.

ХОСЕ. Не зови смерть, не зови!

КАРМЕН. Пустыня осталась.
Немолчное сердце,
Источник желаний,
Иссякло.
Пустыня осталась.
Закатное марево
И поцелуи
Пропали.
Пустыня осталась.

ХОСЕ. В последний раз!

КАРМЕН. Нет. Нет. Нет.

(Хосе убивает Кармен.)

АВТОР. Затем он вскочил на коня…

ХОСЕ. Нет. Целый час я еще просидел над нею. Лицо у нее было спокойное. У нее не мертвело лицо! Она лежала, повернув голову словно для того, чтобы видели: она спокойна!

АВТОР. Затем он вскочил на коня…

ХОСЕ. Сначала я вырыл яму ножом. И опустил ее туда.

АВТОР. Затем он вскочил на коня и в первой же кордегардии сказал, что он убил Кармен. Сам себе вынес приговор.

ХОСЕ. Она предсказывала! Она говорила! Сначала — она, потом — я! Это пришел мой срок…

АВТОР. Через месяц тореро Лукас снова вышел на арену. Должен признаться, он меня разочаровал…