Пресса о петербургских спектаклях
Петербургский театральный журнал

БЫЛ «ГАМЛЕТ». ХОЛОДЕЕТ КРОВЬ…

Если до последнего времени еще оставались вопросы — кто автор «Гамлета» (актер театра «Глобус» Шекспир, граф Эссекс или Ретланд), то после премьеры в Александринском театре автора можно установить точно. Более того, он жив. И зовут его Вадим Леванов.

Впрочем, он, автор «адаптации», как заявлено в афише, явно работал в соавторстве с режиссером Валерием Фокиным.

Вместе они сочинили менее чем двухчасовое зрелище, названное так же, как пьеса Шекспира (если, конечно, Шекспир существовал).

У Леванова с Фокиным как раз стойкое ощущение, что ни Шекспира, ни его пьесы не было. Не было, очевидно, и переводов Б. Пастернака, М. Лозинского, М. Морозова, Н. Полевого, указанных в программке в виде источников, с которыми работал Леванов. Видимо, эти переводы сгорели в творческом огне Александринки, от них остались обрывки, клочки, которые Леванов и Фокин кривовато склеили канцелярским клеем и заскорузлыми современными фразами типа: «Вдруг, пользуясь тем, что я в депрессии, сатана соблазняет меня?» (это говорит Гамлет). Или: «Сорок тысяч братьев, спрессовав свою любовь, со мною не сравняться» («спрессовать любовь» — это посильнее всех прошлых переводов «Гамлета»!) Или вот: Гамлет пишет Офелии о том, как она «сексапильна», одновременно переживая за «чистоту эксперимента», который проводит (эксперимент не касается Офелии, с нею он уже наэкспериментировался: девушка беременна от принца…)

«Век вывихнут», — сообщает Гамлет «по остаточному принципу» словами прежних переводов. С ним нельзя не согласиться. Играется лексически вывихнутый текст Скрепляя фрагменты разных переводов, авторы одновременно клеили и новую интригу. После премьеры театральная общественность Петербурга в напряженных интеллектуальных конвульсиях неделю пыталась понять предъявленный сюжет и что вообще происходило на этом сеансе массового гипноза. Сложить интригу не удалось практически никому.

Сначала нас гипнотизируют трибуны огромного стадиона, развернутые к невидимому нам полю (художник Александр Боровский). Мы, на задах империи, почти ничего не видим, тянем шеи и только догадываемся. Остро? Скорее эпатажно, сценографически изысканно, нас точно стремятся удивить и дать понять: народ под трибуной. Народ — мы. Безмолвствуем. Смотрим.

На трибунах застыли в ожидании церемонии современные vip-ы в представительских «дресс-кодах». Мероприятие правительственное, ходят две охранницы с хорошо обученными немецкими овчарками. Дания — тюрьма? Или Россия? Думаю, ни то и ни другое. Думаю, это шутка. Помните, когда-то в дивном фельетоне Власа Дорошевича о постановке Гордоном Крэгом «Гамлета» в МХТ Станиславский бесконечно предлагает вывести на сцену датского дога? Как настоящий мейерхольдовец Фокин не может следовать Станиславскому и «полемически» выводит не датского дога, а двух красивых немецких овчарок. Шутка такая.

Следующая шутка — вынос мертвецки пьяного Гамлета (Дмитрий Лысенков), способного только блевать под трибуной.

Его спаивают Розенкранц и Гильденстерн. Они же показывают смертельно пьяному принцу призрака, озвучивая статиста, проходящего по трибунам, в микрофон. Это чисто политическая интрига силовиков — натравить Гамлета на Клавдия.

Клавдий (Андрей Шимко), как видно, не убивал. Так думаешь долго. И ждешь развития как раз этого: интриганы пускают Гамлета по ложному следу. Кому это выгодно?.. Или все-таки убивал? На этот вопрос критики уже ответили по-разному, согласия в корпорации нет. «Мышеловку», видите ли, играют два раза. Сперва Клавдий отсматривает предложенный провокационный материал спокойно: это пантомима с комментариями Гамлета. Но поскольку Клавдий спокоен, не удовлетворившийся результатом Гамлет заставляет актеров сыграть заново и уже с текстом. Тут с Клавдием делается полагающийся припадок, он носится по трибунам, вопит, приступ буквально сотрясает его. И что это? Я думаю, что если бы меня заставили второй раз смотреть этого «Гамлета», со мной тоже сделался бы припадок, хотя я никого не убивала… Спектакль, начавшийся как актуальный, политический (некоторые критики уже сочли его гражданским подвигом) вдруг поворачивает в сторону костюмированных аттракционов. Все переодеваются в исторические костюмы, причем Марину Игнатову (Гертруда) наряжают в костюм и парик королевы Елизаветы, которую она именно в таком виде играет в «Марии Стюарт» в БДТ. Видимо, это тоже шутка. Привет елизаветинской эпохе и соседнему академическому театру.

Зомбированный «парадом аттракционов» Мейерхольда режиссер, видимо, пытается устроить этот парад. Но аттракционы на парад не выходят. История идет скучно и невнятно до того момента, когда Гертруда и Клавдий начинают уговаривать Лаэрта убить Гамлета. И мы понимаем: это она, мать, «заказала» Призрак, это она решила натравить сына на дядю, а теперь сживает со свету и сына. Королева начинает и выигрывает? Но вдруг, когда все мертвы и власть практически в ее руках, Гертруда выпивает отравленное вино, приготовленное ею лично для сына Гамлета. «Сапоги всмятку!» — вскричал бы тот же Дорошевич.

Сценический язык Фокина — не поэтическое, образное мерцание, в нем нет прихотливой метафоричности, нам рассказывают интригу. И в этой истории Гертруда борется за власть. Достигает ее. Но выпивает яд. Я хочу понять: почему отравилась сильная женщина, уже почти достигшая высшей власти? Я хочу понять, почему в конце опять появляется призрак, ведь это статист в спектакле Розенкранца и Гильденстерна… Этой интерпретации «Гамлета» оказались совершенно не нужны ни Офелия, ни Горацио, ни Лаэрт, это история о венценосной паре, сыне-принце, царедворце Полонии и двух силовиках, которые живее всех живых (может тоже шутка — воспоминание о Стоппарде?).

Дорогостоящий, нарядный, многолюдный, распиаренный спектакль оказывается беззастенчиво декорированной пустотой… Старое поломали, на новое не хватило духа, жара души, твердости мысли. В пустоте, правда, расставлены режиссерские лже-манки, ловушки, рассчитанные на нашего брата, критика. Их заметят, несомненно. Уже замечают На то и расчет. Некоторые уже видят в лингвистическим коллаже язык современной молодежи. То есть, разговаривающий Бог весть как принц вдруг цитирует что-то из «Гамлета» или переходит в «Быть или не быть» на английский (английский длится недолго). Некоторые, считывая отсылки к спектаклю Н. П. Акимова 1932 года (Гамлет в ночной рубахе с кастрюлькой на голове), ставят фокинского «Гамлета» в ряд политических трактовок трагедии. А у меня, уж простите, ощущение, что меня беззастенчиво дурят, не потрудившись додумать, достроить, сложить целое. Пренебрежительно дразнят некими культурными знаками, заставляющими самовоспламеняющихся критиков (профессия такая — пожароопасная) восторгаться «гражданским подвигом» режиссера, накидавшего якобы смелых аллюзий. Особой смелости не вижу: «Гамлета» никогда не ставили ввиду наступившего благополучия Датского королевства. Он был всегда нужен именно в смутные эпохи, когда в королевстве становилось неладно. Тут нет ни новости, ни новаторства. Разве что Гамлет — бессмысленный пацан, придавленный мамой и размазывающий перед ней сопли-слезы в одной из сцен…

И я многое из лже-знаков заметила. Но лже-концепции сочинять не стану, отравлю гертрудиным вином театроведческое сознание, склонное насыщать нечто сценически незначительное жаркими знаниями мировой культуры. Верю только чувствам, испытанным в зале. Они редко обманывают. На спектакле было скучно. Потому что он — без мысли плодовитой, без гением начатого труда. Ведь вместо того, чтобы продолжить его труд, гения-то упразднили за ненадобностью…

Комментарии 5 комментариев

  1. виталий

    вот буду откровенен: и холоден я остался, и спектакль мне понравился. шел я на него, как на гадость—предупредили, и после только и делаю, что спорю с окружающими, доказывая, что не плохо это.
    действительно, не имеет Шекспир к этому отношения! и да, то, что происходит на сцене—по меньшей мере—неприятно! и режиссер в оценке окружающей его реальности близорук и примитивен. но вот ни ощущения «обмана», ни впечатления плохого спектакля…не возникает!

    очевидно, что Фокину это зрелище принадлежит вернее, нежели «ВильЯму Нашему….», но, если я хоть чего-нибудь понимаю—на то и рассчет. эти псевдосовременность речи, переведение в прозу, устранение монологов, как и всей поэзии (в том числе в отношениях между персонажами), падение с вершин трагедии в фарс, обрамленный политическим детективом, театральные и политические аллюзии—все это режиссеру необходимо именно для выражения своих (пусть не новых и сомнительных) отношений с действительностью.

    зрителю и должно быть скучно (не всем, конечно, интрига-то перекручена) и гадко!! вместо Театра он попал в повседневность, даже свет в зале не погас!!! и финала у спектакля нарочито НЕТ. все скомкано, выброшено, недоиграно…. только стон режиссера остался: какая поэзия?!!! какая, на хрен, трагедия!!!!!!! вы вокруг гляньте, да на себя оборотитесь! сидим в яме (что в постановке недвусмысленно) и глядим чужой дешевый спектакль. да не просто дешевый—омерзительный; однако не ропщем, хаваем, чужие истерики, матерком пересыпанные, жуем….плебеи мы…..что уж тут! Гамлет произносит: «Лучше после смерти получить плохую эпитафию, чем их (актеров) скверный отзыв при жизни…». и вот вам: ребята, вы все—ОСЛЫ (оттуда же, сцена «можете вы сыграть «Убийство Гонзаго»?»)…

    и конечно, чтобы доказывать, что трагедия/поэзия сегодня не возможны, нужна главная пьеса мирового репертуара, и нужен образцовый герой, чтобы ясно дать понять, что у Нашего Времени героя нет (единственная мысль, с которой волей-неволей приходится согласиться….пока…). и, конечно, мужчины—выродились и ни на что не способны, даже на самостоятельную подлость!!! а женщины….женщины!

    все же мне кажется, что вышеизложенное все в спектакле есть. и с математической точностью и, математическим же, холодом все это ведет к отказу от театра (театральности?). на кой черт он (отказ) нужен—другой вопрос—не знаю.

    не могу я с Фокиным согласиться, но оппоненты крайне неубедительны….пока—одни вопросы.

  2. Ксения

    единственная достойная статья на этот спектакль, а то здесь все что-то умствуют лукаво. «король то голый» вот и все что можно сказать. было стыдно. прекрасный театр, талантливые актеры, и такой позор

  3. Вероника

    Спасибо вам за статью! В ней все то, что я испытала во время спектакля: недоумение и сомнение, туда ли я пришла, куда собиралась.

  4. Григорий Яковлевич

    Совершенно точная, умная рецензия на этот псевдо-шекспировский спектакль! Огромное Вам спасибо! Худшего зрелища, чем этот «Гамлет» я не видел. Мы с супругой едва выдержали всю эту грязь, испражнения бесталанных авторов-режиссёров. Обгадили такое произведение, подмочили репутацию такого ранее почитаемого театра. Позор !!!

  5. Григорий Яковлевич

    «И пойдут люди на спектакль. Те же гимназисты. Выйдут и скажут — что мы вам говорили? Туфта это все, ваш Шекспир. Серый, скучный и противный. Словом — мерзопакостный». Кто виноват и что делать?

Добавить комментарий

Добавить комментарий
  • (required)
  • (required) (не будет опубликован)

Чтобы оставить комментарий, введите, пожалуйста,
код, указанный на картинке. Используйте только
латинские буквы и цифры, регистр не важен.