Большие стенды с анонсом «Гамлета» в Александринском театре несколько месяцев взывали к зрителям. Валерий Фокин предупреждал: «Иду на Вы». Он прекрасно понимал: выпустить «Гамлета» — серьезный, рискованный поступок. И, конечно, главное событие сезона. Фокин упрям и напорист. Он хочет «выстрелить» своим принцем Датским в зрительный зал.

Действие начинается с двух шоковых моментов: первыми героями оказываются немецкие овчарки, ведомые женщинами в серых комбинезонах. Овчарки проверяют, нет ли где взрывчатки. А вдруг заложат на трибунах центрального стадиона. Ведь не шутка: государственное мероприятие с участием царствующих особ. Потом уже появляется наш Гамлет-Дмитрий Лысенков. Вернее, его, упившегося до бесчувствия, волокут под руки. Обливают водой, переодевают и ставят в шеренгу официальных лиц. Участие наследника хотя и неприятно, но необходимо по протоколу.

Кто в Александринке травматолог?

Шекспировскую фразу «Век вывихнут…» Фокин и его соучастники-художники (Александр Боровский и Оксана Ярмольник) трансформируют в гротескный образ «плавающего» времени. Реалии XXI века постепенно сменяются реалиями эпохи Ренессанса. К финалу турнюры и чепцы снова исчезают, и Гамлет в белой форме спортсмена-фехтовальщика закалывает Клавдия в смокинге. Впрочем, независимо от костюмировки на сцене действуют наши современники с их психологией, лексикой. О лексике позаботился драматург Вадим Леванов. Совсем недавно Фокин переписал и сократил его пьесу «Ксения. История любви». Теперь молодой тольяттинец взял реванш: по структуре, обозначенной Фокиным, переписал Шекспира или, вернее, сделал контаминацию из четырех переводов, пройдясь по ним рукой мастера. На вопросы о здоровье Гамлет отвечает: «Всë в норме».

Дело, разумеется, не в лексике и даже не в усечении отдельных персонажей (например, Озрика), хрестоматийных монологов, сцен. Режиссер стремится к максимальной концентрации содержания и, скажем, рассказ принца о поездке в Англию ничего не прибавил бы к его концепции.

Нам демонстрируют мрачную изнанку, по преимуществу, политической жизни страны, мира. Гигантский стадион или железная конструкция замка Эльсинор повернута своей тыльной стороной. Наверху, повернувшись спиной к зрителю, произносят речи, играют торжественные марши, радуют электорат фейерверками. На переднем плане охранники время от времени сбрасывают в яму-люк чьи-то труппы, агенты-секьюрити спаивают принца, чтобы не мешал; король бьется в истерике.

Кукловоды и куклоеды

У Ингмара Бергмана есть фильм «Из жизни марионеток». В каком-то смысле «Гамлета-2010» можно было бы назвать также. Клавдий, Гертруда, Полоний, да и сам Гамлет, воображают, будто дергают других за ниточки. На самом деле, они — куклы в чужих руках. Гамлет ощущает себя борцом за справедливость, мстит за отца. Но никакого Призрака нет. Призрака (с отсылкой к «походке» Гамлета-отца из фильма Григория Козинцева) и весь загробный антураж разыгрывают силовые структуры (в лице все тех же секьюрити). Они, должно быть, заинтересованы в том, чтобы натравить Гамлета на Клавдия и поставить на пост Фортинбраса-мальчика. А Фортинбрас-мальчик, в свою очередь, — марионетка. Клавдий Андрея Шимко с постоянно бегающими глазками — самый слизнячистый из виденных мной Клавдиев. Наверно, он чем-то способствовал исчезновению своего предшественника, но с тех пор пребывает в ужасе и, в буквальном смысле, лезет под юбку к Гертруде, прячась от возмездия. Полоний (Виктор Смирнов) ведет свою игру: отвлекает королевские величества от подлинных намерений Гамлета, ставит позы Офелии, «режиссирует» ее встречу с бывшим поклонником. Но слишком дуболомен, прет «на медведя». Потому и гибнет. Очень смешно Полоний произносит страшную угрозу: «Уйду в отставку».

Для Гертруды-Марины Игнатовой Фокин не оставил ничего от матери и женщины. Нет сомнения, она активнейшим образом участвовала в устранении первого мужа, готова устранить сына, хотя умеет достойно принять поражение. По Фокину, Гертруда пьет чашу с ядом, зная, что это яд. Интрига не удалась — всë равно ее уберут. Игнатова ведет свою роль жестко, саркастично, точно. Слово «любовь?» после сцены Гамлета-Офелии произносит с такой непередаваемой интонацией, с такой тончайшей иронией, что хочется тут же поклониться актрисе. Получается, реальные движущие силы сверхинтриги: секьюрити (Розенкранц и Гильденстерн), но и они только пешки, которыми оперирует Главный шахматист или кукловод. Кто он, мы так и не узнаем.

Офелия Блаженная и садист Гамлет

Последовательная деромантизация художественного мира не могла не сказаться на женских персонажах. Совсем недавно хорошенькая и трогательная Юлия Марченко играла почти все главные роли в Александринских премьерах. Могла бы сыграть и в традиционном «Гамлете». Но в данном случае постановщик не ставил перед собой задачу задеть чувствительные зрительские сердца. Фокин сделал Офелией острохарактерную Янину Лакобу (названную критиками лучшей актрисой года). При этом поступил с ней очень сурово, лишив выигрышной сцены сумасшествия. То есть сумасшествие в наличии, однако сводится к убаюкиванию трупа отца под нечленораздельную песенку. Эта Офелия запугана, обидчива, плаксива. Пожалуй, и все. Марионетка без претензий. Любопытно, Лакоба внешне очень похожа на Лысенкова. Почти брат и сестра.

Вот и добрались до Гамлета. Нужна была смелость Фокина, чтобы назначить на великую роль актера, перед этим воплотившего полное отсутствие личности в брехтовском Гэли Гэе («Человек=Человек»). Но Фокину нужен именно такой Гамлет. Последним принцем Датским-романтиком был Владимир Высоцкий. За ним последовали Гамлеты некрасивые, прозаизированные и слабые, инфантильные. С этим бессмысленно бороться. Героев времени не выбирают. Лысенков, пожалуй, деромантизирует своего Гамлета резче других. Он и разнообразнее других. Вся роль построена на контрастах. Вот перед нами деградирующая личность с мутным взглядом, тупо приплясывающая. После сцены с Призраком взор пьяницы становится пристальным, и он кричит "друзьям«-соглядатаям: «Вон!» или поднимает их во время монолога за вихры. Угроза матери шпагой сменяется детским плачем.

Лысенков бродит с досками-сходнями на спине, как Христос с крестом и ухаживает за Офелией, словно Чаплин. На какой-то момент он оказывается нежным с Офилией, причем, нежен конкретно, по-мужски. Гамлет Лысенкова умен, но близорук. Разочарован и надломлен. Назвать этого Гамлета гуманистом эпохи Возрождения или образцом благородства не поворачивается язык. Прихохатывая, со словами «Я маленько погорячился», Гамлет многократно втыкает шпагу в бесчувственный труп Полония и весело таскает зигзагом по сцене. Душу он не открывает ни перед кем, даже перед Горацио, тихим студентом с рюкзачком (Андрей Матюков). Сознание принца обрывочно, почти неуправляемо. Он пытается действовать, но, скорее, по необходимости, чем по зову сердца.

Гамлетирующий поросенок и отравитель-осел

«Гамлет» Фокина — драма бессилия и бессмысленности усилий. Бессильны в итоге все: и «депрессивник» Гамлет, и «активисты» Гертруда, Полоний. Между прочим, Клавдий со своим вечным вопросом «Я ведь правильно рассуждаю?» — своего рода, пародия на сомневающегося Гамлета. Недаром Шимко сыграл двух «Не-Гамлетов» в Приюте комедианта и Молодежном. Пародий, зеркальных отражений, отсылок в спектакле довольно много. Например, монолог «Быть или не быть» построен как пародия на игру трррагического артиста. Актер, исполняющий роль отравителя в сцене «мышеловки», принял облик осла. Осел, похоже, из «Сна в летнюю ночь» и реплики Гамлета: «Ты, осел…!»

Может показаться, Фокин — ниспровергатель традиций с шашкой наголо. Это не так. Он хорошо изучил историю постановок «Гамлета». Лысенков очень похож на молодого Эраста Гарина, который репетировал «Гамлета» в неосуществленной постановке Мейерхольда. Приземление текста, комическая имитация Призрака, сцена безумия Гамлета с кастрюлей на голове и поросенком — из спектакля Николая Акимова 1932 г. (Театр им. Вахтангова). Фокин откровенно говорил в одном интервью о своих «поклонах» Акимову. Внедрение фокинской работы в культурный контекст театра XX века не мешает ей быть оригинальной.

Свой план Фокин, человек целеустремленный, вероятно, выполнил. Спектакль детально продуман, четко выстроен, идет без сбоев, заставляет неотрывно следить за действием. Может быть, в процессе эксплуатации обретет «воздух». Премьера будет явно номинирована на Золотой Софит, Золотую Маску. Что же касается «большого» «Гамлета», то он, как сидел, так и сидит со своими загадками и поджидает следующего интерпретатора.