Начало шекспировской трагедии в постановке Валерия Фокина в Александринском театре оказалось более чем русским: пьяного в стельку принца датского отрезвляют народными методами.

На трибуне, развернутой тылом металлического каркаса к зрительному залу (сценография Александра Боровского), придворные собрались выслушать тронную речь Клавдия (Андрей Шимко), ставшего мужем матери Гамлета Гертруды (Марина Игнатова). Речь, надо отметить, вполне в духе современности («виной» тому подстрочный перевод шекспировского текста, который и далее будет пестрить словечками из нашего времени), как и костюмы персонажей. Нетрезвого Гамлета (Дмитрий Лысенков), одетого в джинсы и какую-то кофтенку, вынесут на задворки имперского представительства откуда-то из зала. Вполне по-русски он будет блевать и материться. Его оденут в костюмчик по ранжиру и, подперев с обеих сторон плечиками телохранителей, выволокут на трибуну лицом к народу, тылом к зрительному залу. Официоз принцу скучен, его достают физиологические потребности — от малой нужды до похоти. В туалет принца так и не пустят, а вот хапнуть за зад Офелию (Янина Лакоба) ему таки удастся. По-английски Гамлет заговорит позже, по окончании церемонии — после второй рюмки водки, а точнее — пластмассового стаканчика, налитого Розенкранцем (Тихон Жизневский) и Гильденстерном (Владимир Колганов). Пить бедный принц, видать, никем не был научен, ибо после третьего «стопаря» его «срубает». Тут-то «сладкая парочка» (позднее Гамлет отомстит и им, напоив обоих допьяна) и организует ему видение отца…

Суть происходящего ясна практически сразу: главная партия в политической игре, идущей на задворках того, что должно быть общим достоянием, принадлежит Гертруде. Она — сосредоточие зла, ума и решительности в трагедии. Так Розенкранц и Гильденстерн («Мы с Тамарой ходим парой» — на грани идиотизма) именно ею избраны для того, чтобы споить сынулю-студента — помеху в ее стремлении к полной власти. Клавдий здесь ничего не решает: он суетен, труслив и незлобив. Чуть что — голову королеве под юбку и молчок. Никто и ничто тут и Офелия — безмозглая сентиментальная марионетка, принесшая «в подоле». Полоний (Виктор Смирнов) пытается сбыть согрешившую дочь с рук принцу, но принц обходится с ней жестоко, хотя мужчины обычно жалостливы к беременным женщинам. Гамлет, вышедший «на тропу войны», себе позволить такую слабость никак не может и обрывает всякие связи с бывшей возлюбленной. Вот и полетит Офелия, как ее отец и другие, появляющиеся по ходу действия трупы, в выгребную яму все на тех же задворках… Быть может именно зарождающейся в ней новой жизни она была обязана красным платье (художник Оксана Ярмольник) — единственным ярким пятном в имперских потемках? Прочие персонажи назначены жизнь не давать, а отнимать, посему одеты они сплошь в черное. Преимущественно черными костюмы остаются даже в сценах, посвященных маскараду ( с фейерверками и танцами под псевдосредневековую музыку Александра Бакши) в честь коронации Клавдия, однако приобретают подобие костюмов исторических.

Костюмы и некоторые мизансцены фокинской премьеры — явный отсыл к одноименной постановке Николая Акимова в вахтанговском театре (1932 г.). Однако желания сделать Гамлета «поперек» привычным образам и толкованиям у Фокина не наблюдается. Единственным необычным и неожиданным ходом в решении образа Гамлета, а отсюда и всей пьесы, становится его скука по отношению к происходящему с того момента, когда он разгадает ребус убийства отца.. Точку в порывистости принца, в его искренности и вере в благие перемены ставит сцена выяснения (так она читается, по крайней мере) отношений с матерью. Гамлет даже расплачется, как ребенок, надеющийся вновь, как в детстве, заслужить ласку и любовь матери, ан нет: мать лишь презирает сына, проявившего слабость. Ведь счет в политической игре идет не на человеческое родство, а на жизнь или смерть. Оттого в сцене победы Гамлета над Лаэртом (Павел Юринов) королева выпивает яд отнюдь не по ошибке, а осмысленно, руководствуясь принципом «Побеждает сильнейший»…

Зрителем всего происходящего на политической арене-сцене Гамлет назначает своего приятеля Горацио (Андрей Матюков) — парнишку в мышиного цвета курточке с капюшоном, с плеером в ушах и рюкзачком за спиной. Из первого ряда императорского театра, в котором, по словам Гамлета, служить лучше, чем в антрепризе, Горацио и будет наблюдать за принцем, который без штанов и с зеленой кастрюлькой на голове разыграет безумие (вот момент, когда белая рубаха Гамлета будет противопоставлена черноте костюмов окружающих!). После, когда «шахматная партия» перейдет в эндшпиль, и будет казаться, что выиграет ее Гамлет, окажется, что победитель пришел сл стороны. Стертая (волей режиссера, надо думать) сцена гибели Гамлета быстро сменится явлением Фортинбраса, которого-то и среди участников этого «шахматного сражения» в программке днем с огнем было не найти. А тут — нате, новый наследник… Словом, все как в жизни. Если только политические игрища человечества можно за жизнь зачесть. Действительно, скучно на этом свете господа…