«Колыбельная ветра».
Международный проект «Театра без границ» (Россия — Швейцария).
Режиссеры Елена Шифферс, Антонелло Чеккинато, Прииска Мернаджини.

Собираясь на спектакль, я обсуждала с коллегой, театральным критиком, стоит ли на афише указывать, что в представлении участвуют люди с ограниченными возможностями. Со свойственным мне максимализмом я сказала: «Надо. Человек должен знать, на что он идет». Парадоксальным образом эту тему продолжили на пресс-конференции «Арлекина» в рамках программы «Театр равных возможностей». Только говорили диаметрально противоположное. Не надо отделять одних людей от других, не надо самим ограничивать их возможности. Я вдруг увидела, что мое непонимание и желание оградить, обезопасить и зрителя, и специального актера — во вред всем. Сергей Казарновский (директор и худрук Центра образования № 686 «Класс-центр») рассказывал об опыте своей школы, в которой учится девочка с особенностями в развитии Аполлинария Журина. Когда ее приняли в школу, он не объявлял об этом всем, не сообщал родителям. То есть у девочки появилась возможность самой войти в социум — и не изгоем, а равноправным членом школы. И это «сработало», ее приняли. Резервация, в которую мы сами отправляем не таких, как мы, губительна для всех.

Сцена из спектакля.
Фото — А. Цкаев.

Продолжилась эта тема для меня спектаклем «Колыбельная ветра», созданным русско-швейцарским проектом «Театр без границ». В нем волонтеры, педагоги, режиссеры и даже медсестры участвуют в спектакле наравне с воспитанниками. У каждого есть свой небольшой эпизод, небольшая роль — от нескольких слов до нескольких движений. Часто ловишь себя на том, что сказать точно, кто из них кто, не всегда удается. Швейцарский режиссер Антонелло Чеккинато, похожий на Гулливера, с длинными растрепанными волосами, подчас был так же непосредственен и непоследователен, как и его подопечные. Он суетливо бегал по сцене, размахивая длинными руками, и, пародируя его, на сцену выбегал другой длинноволосый швейцарец и тоже махал руками. И кто из них педагог, а кто воспитанник — не поймешь.

Эпизоды, решенные с помощью нескольких больших масок, которые все участники по очереди примеряют на себя, отсылали к древнегреческому театру. В этой игре заложена идея равноправия. Лица, спрятанные под маской, уже не могут никого выдать.

Когда-то, беседуя с Еленой Шифферс (см. интервью в ПТЖ № 73 ), я узнала, что на подготовку небольшого эпизода с куклой или чтением стихотворения уходят годы. Воспитаннику приходится проявить недюжинную силу воли и желание, чтобы добиться минимального результата. Но титанический труд незаметен на сцене. Видно только удовольствие и радость, с которой актеры выполняют задачу. Они азартно колотят друг друга подносом из фольги и скрываются в кулисы. Выбегают снова, но уже один из них тараторит небольшой кусочек текста из «Божественной комедии». На итальянском, конечно. А несколько других пытаются хором что-то сказать по-русски. Или девушка берет куклу за руку и с ней делает небольшой круг по сцене, заглядывая в кукольное лицо. Крошечные разрозненные эпизоды, как мозаика, складываются в общее представление и про дружбу, и про желание понять друг друга, и про ценность жизни такой, какая есть.

Сцена из спектакля.
Фото — А. Цкаев.

Двигаются много, беспрерывно пробегая по сцене то с кастрюлей супа, то за девушкой. Ничто человеческое им не чуждо, и дуэт колясочников, своеобразно ухаживающих за понравившейся особой, мил и забавен. Сначала их готовят для ухаживания, примеряя различные одежды. Вокруг них бегают «костюмеры» — другие участники спектакля, принося то пиджак, то рубашку и бесконечно меняя шляпы. Сами ухажеры неподвижно сидят на своих креслах, милостиво соглашаясь на этот шарф или тот роскошный головной убор. Все действие организовано так, что особенность воспитанника становится преимуществом, необходимым именно для этой роли. Наши герои-любовники гарцуют друг против друга и передают своим возлюбленным цветы.

Кажется, что бегать на такой скорости с коляской нельзя, а лупить друг друга по голове (пусть и бумажным подносом) просто неприлично, некорректно, бестактно и пр. Ничего подобного. Веселое хулиганство принимается на ура всеми — и участниками, и зрителями. Перед участниками ставятся актерские задачи — например, сыграть оценку события. Актриса поворотом головы и высоко вскинутыми бровями выражает крайнюю степень удивления или недоумения, когда пытаются вторгнуться в ее пространство. Выстроившись в ряд, актеры получили по кусочку шоколадки и дружно их уплетают, и чужак, заглядывающий через плечо, вызывает разные оценки. Кто-то присел, кто-то спрятал голову, кто-то убежал. Выглядит очень просто, но доходчиво. С каким удовольствием Светлана Меткина не только повторяет движения за Еленой Шифферс, выполняя упражнение «зеркало», но и руководит ее жестами, сама командует. А в это время на авансцене Ильгар Наджафов читает наизусть «Гул затих. Я вышел на подмостки», слова подхватывает волонтер, вывезший его коляску на сцену, и оба они молят пронести чашу сию. Кульминация представления. Своеобразная совместная молитва.

Сцена из спектакля.
Фото — А. Цкаев.

Спектакль сделан по законам драматического представления с элементами импровизации и закрепленными мизансценами, но, оценивая его, всегда больше удивляешься самоотверженности участников и создателей, чем художественному результату. Постепенно это изменится. Во всяком случае, много спектаклей, в которых участвуют люди с особенностями в развитии, разбираются критиками без снисхождения и умиления, по всей строгости законов нашего «военного» времени. Но необходимо, чтобы и создатели были готовы к такому разбору, и критики.

На пресс-конференции Елена Шифферс говорила о том, что невозможно делать эту работу с желанием проявить себя, поставить спектакль, завершить начатое или пытаться изменить ситуацию. Здесь нужно быть готовым меняться самому. Спектакль «Колыбельная ветра» совместный не только потому, что в нем участвуют швейцарцы и русские, но и потому что волонтеры и подопечные сосуществуют неразделимо, подчас меняясь местами.