Под конец 2014 года Саратовский ТЮЗ Киселева в десятый раз собрал и провел лабораторию «Четвертая высота» (благодаря гранту Министерства культуры провел широко, с удвоенным количеством показов и читок). Стоит ли говорить, что все годы курирует ее Олег Лоевский («Какая разница!» — сказал бы он сам. Да никакой!) и что посвящена она всегда драматургии для детей и подростков.

Театру и Лоевскому надо было работать десять лет, чтобы вся труппа так легко и азартно шла в руки молодых режиссеров, а саратовские зрители 11 раз (9 эскизов, две читки) охотно заполняли залы театра (половина — по платным билетам!). Они — уже привыкшие к обсуждениям, тренированные полемисты, полноправные хозяева — вступали в дискуссии с критиками и творцами, засиживаясь в театре допоздна, не убегая на транспорт… И куда ушли протестные крики учителей, о которых я читала в репортажах с первых лабораторий! Ведь начиналось все, как я помню, непросто: ТЮЗ Киселева прочно стоит на традиционном тюзовском фундаменте, обладает детским репертуаром из 47 названий, в том числе старейшим «артефактом» — спектаклем «Аленький цветочек» 1949 года издания, и вторжение новых текстов и форматов не очень-то приветствовалось зрительской массой… Спустя десятилетие уверенная рука этой «массы» решительно бросала в ящик для голосования бумажки «Оставить как есть», «Забыть, как страшный сон», «Продолжить работу»… понимая, что решать все равно будет художественный руководитель Юрий Петрович Ошеров, но все-таки голосование не пройдет даром и его, зрителя, голос будет учтен…

К слову, зрительские, в том числе «детские», результаты голосования не расходились с экспертными суждениями профессионалов…

Сама я на «Четвертой высоте» оказалась впервые, но ПТЖ историю лаборатории отслеживал последовательно. «Взяли высоту» — писала Оксана Токранова о лаборатории-2006, а потом Кристина Матвиенко в 2007-м, Мария Смирнова-Несвицкая в 2009-м, Евгения Тропп в 2010-м, Виктория Аминова в 2012-м анализировали ход ее поисков.

«Animal lounge, или Все тайное становится явным».
Фото — архив театра.

В этом году в роту тюзовских лаборантов были призваны:

Семен Серзин, воплощавший пьесу своих коллег по «Этюд-театру» Владимира Антипова и Алексея Забегина «Четырнадцать плюс». Пьеса была представлена уже и на лаборатории в «СамАрте» (там ставил ее А. Забегин), идет и в «Этюде». Саратовский эскиз с участием студентов вполне может пополнить репертуар. История корявого и в то же время романтического подросткового взросления, разыгранная на шатких штанкетах, опущенных сверху (они дают жизни героев неустойчивость), — это история «про непроговоренное», наверняка интересная подростковому залу.

Алессандра Джунтини, однокашница Серзина по курсу В. М. Фильштинского, представившая не слишком удачный эскиз по пьесе Юджина Стиклэнда «Королева Лир».

Екатерина Гороховская, «большой режиссер театра для маленьких» и знатный «постановщик-анималист», уже имевшая дело и с пингвинами, и с Серой Шейкой, и с котами, и с гадким утенком. На сей раз Екатерина сделала блестящий эскиз пьесы Ульриха Хуба (тот, который «У ковчега в восемь») в собственном переводе. История называлась «Animal lounge, или Все тайное становится явным». Компания животных застревает в аэропорту, сталкивается со свободным, хитрым и обаятельным вруном-лисом, и только сплоченность и вера друг в друга в итоге позволяют очеловечившемуся зверью избежать гибели в апокалиптически рушащемся терминале. Гороховская прекрасно знает труппу, ставила здесь трижды — и точное распределение, драйв, актерский кураж и юмор сделали показ практически премьерой.

«Бесконечный апрель».
Фото — архив театра.

Евгения Никитина с инсценировкой книги Наринэ Абгарян «Манюня», поставленной как клоунада.

Антон Маликов, представивший «Бесконечный апрель» Ярославы Пулинович с Юрием Ошеровым в главной роли. Режиссерские взаимоотношения с этой пьесой явно затрудняет прекрасный спектакль Павла Зобнина, поставленный в Ельце (и тоже по следам лаборатории). Этот спектакль как бы «закрыл пьесу». Маликов предпринял оригинальный ход — с одной стороны, заимствованный из «Последней ленты Крэппа» (весь текст-монолог героя записан на магнитофон, и умирающий Веня разматывает ленту своей жизни и памяти), с другой — облегчающий актеру эскизный показ (не выучить быстро такой объем текста…). Ошеров прекрасно проживает этот монолог (его герой маленьким комочком живет на большом белом диване — то ли ребенок, то ли высохший старичок), но прием приговаривает его к определенной пассивности…

Артем Устинов, безуспешно пытавшийся спасти безнадежно графоманский текст Любови Стрижак «Море деревьев».

Александр Созонов, для чего-то увлекшийся слабой пьесой Михаила Дурненкова «Путь матадора» — претенциозным длинным doc-ом, бессмысленным и бесконечным.

Риккардо Марин с пьесой Деборы Зои Лауфер «Последние дни»: отлично сделанный первый акт и не слишком глубоко «пропаханный» второй оставили зал на распутье. Пьеса, фиксирующая потемки современного сознания, блуждающего между христианством и оккультизмом в ожидании Апокалипсиса, задает острые и больные вопросы, но требует и очень тщательного психологического разбора и построения.

«Банка сахара».
Фото — архив театра.

Алексей Логачев, представивший практически готовый спектакль по пьесе Таи Сапуриной «Банка сахара» — о юноше-социопате, живущем в виртуальной реальности и неспособном выйти в жизнь реальную, о его страхах и фобиях. Тут уже Ю. П. Ошеров не выдержал и сразу сказал, что готов ввести название в репертуар (с Логачевым после его «Отрочества» у Саратовского ТЮЗа явный контакт).

Кроме эскизов в программу «Четвертой высоты» входили педагогические штудии (Борис Павлович и Варвара Коровина учили педагогов игровым методикам обсуждения спектакля с детьми), читки пьес Алексея Слаповского, Михаила Бартенева (в авторском исполнении) и Ярославы Пулинович (силами актеров театра). Целую неделю большое здание ТЮЗа Киселева, в котором только Малая сцена — реальная «четвертая высота» в плане этажности, было заполнено снизу доверху, причем все двигалось по своим маршрутам с абсолютной точностью (начальник станции — директор театра Анатолий Барсуков, диспетчер — завлит Настя Колесникова). Так что оставалось ощущение: это не последняя высота, которую берет театр, и есть надежда на будущие свидания…