Умер великий режиссер.

Утро его смерти омрачено в Интернете страстями и разборками кино-братии. Их спровоцировало утреннее выступление Германа-младшего, лишь отчасти понятное людям, далеким от взаимоотношений в киношной среде, возбуждающее кровожадно-коммунальное любопытство: «Что? Где? Когда? О ком?» — и не позволившее сегодня утром всем нам сделать паузу: УМЕР ВЕЛИКИЙ РЕЖИССЕР.

Паузу, которой так владел в своем искусстве Алексей Герман-старший.

Паузу…

И вспомнить — с чистого листа. С Моховой, где учился Алексей Герман. С аудитории: как войдете в фойе с колоннами — сразу налево, мемориальная доска: «Здесь преподавал профессор А. А. Музиль». Герман писал о нем в нашем журнале. И очень важные слова этого текста: «Александр Александрович Музиль научил, может быть, самому главному в режиссуре — каким-то залогам нравственности. Мы его на курсе называли Шура. Шура был глубоко, природно нравственным человеком. Удивительно, законченно нравственным человеком. На нашем курсе было одиннадцать евреев. Это стоит оценить, если вспомнить, какое время стояло на дворе. Когда мы выходили на площадку, в зале стоял вой: „Габима!“». Его учил и еще один легендарный — А. И. Кацман (см. № 5, «Человек, упавший в оркестр»).

Уйдя от театра, Герман всегда вспоминал Моховую как счастье, а ей оставил легенду о том, как не ставший театральным режиссером выпускник может стать великим кинорежиссером. Значит, есть какие-то детские «секретики», которые позволяют это сделать…

Пауза.

Почему-то казалось, что его уход будет медленным и торжественным, как уход чего-то огромного, что он будет каким-то философским. Так казалось лично мне, «человеку со стороны», просто зрителю.

Ведь чувство потери огромно. Такое было, когда, например, перестал жить Феллини…

Представить себе нашу общую жизнь без «Проверок на дорогах», «Лапшина», «20 дней без войны» просто невозможно. Как без «Амаркорда», «Андрея Рублева» и «Зеркала». Без всего остального, пожалуй, можно. А без этого — нет.

Список великих, в общем, закрыт. Пауза.

Алексей Герман-старший.
Фото — Д. Кощеев/РИА Новости.

За ним, за Алексеем Германом-старшим тянулась другая эпоха, большое время его отца, Юрия Германа, и Ленинград, и Марсово поле, на котором они жили, и понятие интеллигентности, порядочности. И книги нашей юности, и мир родителей, в который так тянуло Германа… И юношеская гульба, о которой так часто вспоминали в нашей редакции люди его молодости: Марина Азизян, Арсений Сагальчик (эх, гуляли!), Кама Гинкас, рассказавший мне недавно смешной случай (см.«Прогулки с Гинкасом» в № 70). Он, Гинкас, приехавший поступать к Товстоногову, пришел к служебному входу БДТ и увидел, как оттуда выходили какие-то люди. «Это были ЛЮДИ ИЗ БДТ! Я знал, что сын Товстоногова поступает параллельно со мной. И вдруг я вижу СЫНА ТОВСТОНОГОВА, выходящего из этой двери. Высокий черноволосый красавец, и рядом с ним две потрясающие, видимо, актрисы. Конечно, это был он. Кто же другой такой черноволосый и красивый мог выходить из здания БДТ?! Компашка смеется, переходит через мостик, и я хочу услышать, о чем говорит сын Товстоногова. Ничего не услышал, но само присутствие при чем-то тайном, приближенном к Товстоногову и к БДТ, меня окрыляло…И только спустя годы я узнал, что тогда у БДТ это был Леша Герман. Кудрявый, дородный. Он не был тогда гением, а был веселым, выпивающим парнем».

Случайность: в последний раз я видела Германа именно на гастролях Гинкаса и Яновской в БДТ. После спектакля Генриетты Яновской. В кругу театральных друзей. Уже не кудрявого, но удивительно молодого (как бывает молод каждый среди людей своей юности), озорного, улыбающегося, кокетливого, произносящего тосты, заполняющего собой все пространство…

Пауза.

Ушел великий.