«Недетские разговоры». По мотивам детских стихов Д. Хармса и А. Введенского.
Режиссер Борис Павлович; артель художников: Катерина Андреева, Ольга Павлович, Ксения Бодрова, Ольга Никанорова, Анастасия Котова, Мила Гогенко, Мария Спроге; художник по свету Стас Свистунович, композитор Анна Вишнякова.
Продюсер Ника Пархомовская.
Пространство «Квартира». Фонд поддержки арт-инноваций «Альма Матер» при поддержке Центра «Антон тут рядом» и СТД РФ.

Дойдя от метро «Адмиралтейская» до дома № 40 по набережной Мойки, я стала озираться по сторонам так, словно первый раз в жизни совершаю этот популярный маршрут, и тут же заметила нескольких таких же, переминающихся с ноги на ногу, курток и плащей. Пожалуй, мы выглядели так, будто где-то здесь, посреди самого наипараднейшего Петербурга, должен обнаружиться секретный ход или лаз, и обнаружить его нужно, не нарушая секретности. Впрочем, лаз очень скоро открылся посредством кодового замка на арочной решетке, и одна из курток, очевидно, бывавшая здесь раньше, неуверенным шагом повела остальных мимо помпезного служебного входа Театра Эстрады в самую колодезную глубину, к невзрачной двери, ведущей в непарадную питерскую парадную, попав в которую и миновав несколько совершенно бесквартирных этажей, мы, наконец, оказались у двери той самой «Квартиры». Какой-такой «той самой»?! Ну той самой Квартиры неизвестного ОБЭРИУта, той ленинградской коммуналки, превращенной в место встреч театральных и околотеатральных, встреч тех, кто вдругом месте так никогда бы и не встретился, а также тех, кто в других местах встречаются, но все как-то не так. А вот Квартира неизвестного ОБЭРИУта зовет нас на «разговоры». Первыми стали «Недетские разговоры» по мотивам детских стихов Хармса и Введенского, спектакль как для обычной театральной аудитории, так и для детей с особенностями ментального развития, а вернее — он для аудитории смешанной.

Фото - М. Новоселова

Но мой первый поход в «Квартиру» пришелся на пресс-показ, а потому оказался не про аудиторию, а про меня, то есть это было не наблюдение за зрителем, а мое путешествие по миру обэриутской квартиры.

Как только попадаешь в прихожую, тебя встречает один из участников спектакля — Яна Савицкая, Иван Кандинов, Регина Юнусова, Дмитрий Крестьянкин, Екатерина Таран, Александра Никитина, Анастасия Бешлиу или Екатерина Кривецкая — и становится твоим проводником. Мой проводник Екатерина Кривецкая гуляет со мной по удивительному квартирному кругу: прихожая, коридор, кухня, музыкальная гостиная, детская, кабинет и снова прихожая, — и хотя я ни чуточку не особенная, а совсем даже обычная, все-таки мне ужасно трудно дается это гуляние. Потому что это сразу и знакомство с новым человеком, и поход в гости, в незнакомую старую квартиру, да еще к тому же ты отчасти зритель, отчасти участник спектакля, и, как ту самую хармсовскую кошку, что «отчасти идет по дороге, отчасти по воздуху плавно летит…», тебя несколько пошатывает от двойственности и новых, неизвестных конвенций. Признаюсь, «кто я здесь? и зачем?», не раз звучало у меня в голове. Но вся команда квартиры — актеры-проводники, хозяйка музыкальной гостиной Екатерина Таран, исполняющая короткие обэриутские музыкальные сказки по просьбе гостей, художник по свету Стас Свистунович, то тут, то там деловито поправляющий и починяющий разные фонарики, свечки, лампочки, ночники, — все они вольно и невольно успокаивали меня. Этот мир жил своей жизнью, и хотя уклад его странный и непривычный, но круг, который образуют квартирные помещения, неторопливое наше блуждание еще до начала спектакля и во время него, да чуткие проводники разрешают не думать о том, что я должна этому пространству и что мне можно, а чего нельзя делать. А освободившись ото всех этих вопросов, я, наконец, действительно попадаю в пространство обэриутской квартиры.

На каждом спектакле гость видит, что происходит в трех пространствах из четырех, видит в какой-то своей последовательности. Мой спектакль начинался в кабинете, где мы учились разговаривать не словами, а старыми вещами, пока проводники в большие картонные трубки шептали нам на ухо стихи Хармса. В прихожей мы надевали очки, и в коммунальном туалетном оконце удивительным образом проявлялся хармсовский мужик Ивана Киндинова и грозил кулаком. В детской Яна Савицкая и Регина Юнусова лихо заправляли маленьким театриком салфеточных балерин и выпадающих с балкона старушек — спичечных коробков в платочках. В финале же мы все собирались в музыкальной гостиной спеть и сыграть одну общую обэриутскую песенку, и это, кажется, была такая маленькая проверка: удалось ли из нас, разных и все-таки очень особых, собрать обэриутский оркестрик гремелок и трещеток. И, кажется, получилось, потому что уже тогда, стуча в свой пластиковый бубен в такт песенке «Я бегал, бегал, бегал и устал. Сел на тумбочку, а бегать перестал…», я понимала, что хочу сюда вернуться, потому что ведь еще не видела историю в кухне, да и вообще…

А вот уже после спектакля меня стало мучать любопытство, как же идет спектакль со смешанной аудиторией, и я поймала побывавшую на таком показе Нину Максимову, 12 лет от роду, и прямо ее и спросила, «что да как?».

Фото - М. Новоселова

Нина Максимова. Там были какие-то странные люди. И были странные мальчики. Которые все хватали и ломали. Они сломали проигрыватель и сломали куклу конферансье. Ему шляпу и голову оторвали…

Мы просто ходили, как получится. Сначала зашли в синюю комнату, и там мы пели: «Откуда ты, что ты видишь?» И Ульяна пела в ответ: «Стул, стул, стул, стул». Потом мы пошли в комнату, где была Яна (актриса Яна Савицкая. — О. К.). Сначала все было хорошо, потом прибежали эти мальчики, начали все трогать, весь этот маленький театрик, и начали ломать все. Потом Яна позвала нас, и мы стали сверху сыпать снег. Но они все сломали, вот этих балерин на проволоке… сами стали за всех играть, трясти балерин. Потом они оторвали тело у конферансье, но тогда голова продолжила говорить без тела… Потом попадали эти старушки, они начали их трогать, вынимать из них коробки… Потом мы отдохнули и пошли говорить вещами. Мы надевали разные ботинки и рассматривали гигантские розовые трусы… Еще были чемоданы. Оттуда мы взяли женские ботинки, один мне, другой Ульяне, и два больших, мужских. Потом девушка повела меня за шторку и дала трубку. Я уже было подумала, что мы курить там будем, но она вставила трубку в горшок с цветами, а я засунула свою трубку в рот фигурке собаки. Но потом туда пришли мальчики и опять что-то сломали. А когда на проигрывателе пластинок крутились балерины, они сломали и проигрыватель тоже.

Потом мы пошли на кухню, пили там воду стаканами, и вода пахла бинтами. Мы сели на коврик, и Ульяна ударила меня подушкой, чтобы я не шла крутить ручку большой кофемолки, и побежала крутить сама. Потом мы пошли в гостиную и снова пели. И мальчики тоже были там, один из них встал и начал танцевать. Мы играли на инструментах, он танцевал. Ну а потом уже и мы тоже бесились все вместе… Мне очень понравилась Яна, мы с ней по-настоящему говорили, даже подружились.