Со 2 по 4 декабря в рамках Международного культурного форума состоялось заседание секции «Цирк».

«Мы хотим, чтобы здесь было кайфово», — формулирует намерение Вячеслав Полунин. «Здесь» — это в цирке (не только в Цирке на Фонтанке, а в цирке вообще). «Мы» — это те, кто запускает процесс интеграции цирка с другими искусствами, привлечения новой аудитории, обогащения иностранным опытом, обновления языка. «Наш цирк до сих пор один из лучших в мире по качеству артистов и качеству номеров, теперь мы хотим сделать, чтобы он стал одним из лучших в мире и в других отношениях. Нужно воспитать новое поколение артистов, новое поколение режиссеров, дизайнеров, нужно ввести в цирк актуальную хореографию, инсталляции и перформансы, чтобы цирк стал современным искусством», — продолжает художественный руководитель Цирка Чинизелли. Собственно, в этих словах и заключен ответ на вопрос, почему в пространстве сайта ПТЖ появился текст о секции цирка на Культурном форуме.

На Форуме стало ясно: если проводить аналогию с историей театра, напрашивается прямая параллель — сейчас цирк находится примерно в той фазе, в какой находился дорежиссерский театр на заре новой эпохи. Это одна из причин, почему наблюдать за готовящимся переломом крайне интересно — момент вполне исторический. Традиционный цирк в каком-то смысле дошел до предела своих возможностей. И разошелся со временем эстетически и смыслово. Так же, как в дорежиссерском театре, в цирке сегодня много блестящего, уникального и нуждающегося в сохранении. Но без перемен уже немыслимо.

Три дня в пространстве Театра «Лицедеи» шли дебаты о том, как максимально катализировать и в какое русло направить эволюцию цирка. Более пятидесяти участников — в том числе такие звезды российского цирка, как Анатолий Марчевский, Эдгар Запашный, Таисия Корнилова, практики и теоретики циркового искусства из Франции, Германии, США, Италии, Латвии — прочитали доклады и включились в дискуссии в двух секциях: «Новый цирк и уличный театр» и «Социоцирк» (о последней — в тексте Оксаны Кушляевой).

Фото — пресс-служба Цирка.

Отношение к традиции как таковой у участников секции «Новый цирк» было полярным. От радикального «традиция — это хорошо сохранившийся труп» (Вахтангова цитировал Виктор Панов, художественный руководитель фестиваля уличных театров в Архангельске) до охранительного, консервативного. И, по всей вероятности, это правильная ситуация. Сочиняя и собирая инновационные идеи, Полунин и его команда стремятся наладить не формальный, а сущностный диалог с теми, кто стоит на позициях сохранения эстетики старого цирка. Найти баланс и компромисс. И все-таки сугубо частное мнение слушателя и человека из другого контекста: уж слишком часто из уст заслуженных деятелей цирка звучало это заклинание — «самый лучший в мире» (и именно так: не «один из», а «самый»). Дело не только в том, что это слишком «ощетинившаяся» формулировка для международного форума. Дело в том, что мешает расслышать других…

А в том опыте, которым делились иностранные гости, было много поразительного и полезного практически. Скажем, Валери Фрателлини, заместитель директора парижской «Академии Фрателлини», рассказывала, что уже на этапе прослушивания проводит подробные личные собеседования, стремясь понять, чем интересуется абитуриент и что у него в душе (слово «душа» представительница легендарной цирковой династии, которой, кстати, посвящен спектакль «Чу», повторяла с завидной частотой). Мастерство является непременной составляющей — это не обсуждается, но важно, чтобы человеку было что сказать… И цирковому артисту — в неменьшей степени, чем театральному.

Много говорилось об ответственности за стилистику, за эстетическую оболочку (неслучайно Полунин упоминал о новых дизайнерах!). В том числе и потому, что образы откладываются в сознании детей и, в частности, формируют их представление о красоте.

Вообще ответственность цирка как искусства массового особенно велика — на этом настаивали многие. Так, публицист Юрий Рост, надев в конце доклада красный нос, произнес простые и важные слова о том, что цирк — это то, что помогает человеку сохранить в себе ребенка. Искусствовед Галина Аксенова проводила аналогии между цирком и немым кино и указывала на важность немоты, особенно в эпоху обесценивающихся, скомпрометировавших себя слов. И говорила о том, что цирк содержит потенциал противостояния идеологии и пафосу с помощью карнавального, профанного. Ги Каррара, художественный руководитель центра цирковых искусств в Марселе, развил мысль о пользе бессловесности, указывая на то, что цирк — это территория свободы: исторически он всегда был менее других искусств подвержен цензуре. Об истории цирка, его влиянии на театр (в том числе на Мейерхольда, на Мнушкину, на перформативный уличный театр) говорили Беатрис Пикон-Валлен, Антон Сергеев, Филипп Гудар.

Ясно, что цирк подарил театру и другим искусствам столь многое, что ему давно пора стать эгоистом, получить с них законные дивиденды, которые дадут ему возможность себя обновить.

В рамках Международного культурного форума в пространстве театра «Лицедеи» Слава Полунин и его команда провели Международный цирковой форум, а вот уже в его рамках прошла беспрецедентная, не имеющая аналогов в России дискуссия на тему социального цирка и театра.

Социоцирк — диковинное для российского циркового пространства слово, так же как пока все еще в диковинку социальные проекты в театральной среде. Приглашенная на открытие форума Чулпан Хаматова сказала жестко, но точно: «Социальная работа в России окрашена сиротско-казарменным цветом, она у нас совсем не ассоциируется с талантом». Однако, мне кажется, сейчас в обществе в целом и в творческой среде в частности начинает меняться отношение к социальной работе и благотворительности, и происходит это именно благодаря таким талантливым людям, как, например, Чулпан Хаматова, Яна Сексте, Вячеслав Дурненков.

Владимир Ольшанский. Фото — пресс-служба Цирка.

И все же, безо всякого преувеличения можно сказать, что те процессы, которые у нас только начинаются, в Германии, Франции, Америке, Италии и ряде других развитых стран существуют на системном уровне: участие в постановке спектакля — обязательный этап в реабилитации наркозависимых в Германии, а французские больничные клоуны, работающие в онкологических клиниках, проходят подготовку не менее серьезную, чем врачи этих же клиник. А главное, всем этим занимаются не просто хорошие люди с большими и добрыми сердцами. Социальной работой занимаются самые талантливые актеры, режиссеры, клоуны, потому что, как сказала основатель французской организации «Доктор-смех» Каролин Симон, «если обычный ребенок достоин хорошего клоуна, то больной ребенок достоин только самого лучшего, самого талантливого и самого профессионального. А хороший человек — это, к сожалению, не профессия». Об этом же говорил Владимир Ольшанский, сооснователь «Лицедеев», первый «Желтый» в «Сноу— шоу», а ныне профессиональный больничный клоун Италии, один из организаторов итальянской компании «Soccorso Clown». Поэтому, может быть, Симон и Ольшанский (оба ученики родоначальника профессиональной больничной клоунады — американца Майкла Кристенсена) оказались жаркими противниками непрофессиональной волонтерской социальной клоунады, которую придумал другой американец — Пэтч Адамс, своим манифестом разрешивший быть клоунами всем. Вокруг этого противостояния профессионалов и дилетантов, пожалуй, и строилась дискуссия о самой сложной и ответственной социальной работе. Все остальное время участники социосекции знакомились друг с другом. На первом подобного рода форуме познакомиться друг с другом — задача, наверное, даже более важная, чем разрешить спор между профессионалами и волонтерами.

Фото — пресс-служба Цирка.

Рассказала о своих проектах с пожилыми людьми и детьми до трех лет Наталья Касьянова, театральный педагог из Америки. Василиса Прудникова из «Клоун-Гёрлз» говорила о том, что такое клоунада в хосписе; Харальд Отто Шмид (немецкий театр «Аларм») и Дитлинд Будде, руководитель Культурного центра г. Билефельд (Германия) — о том, как они с наркозависимыми и заключенными делают спектакли на темы античных и библейских мифов (например, о Сизифе и Икаре — для наркозависимых, о Медее — для заключенных женской тюрьмы). Когда-то известная российская, а теперь немецкая клоунесса Екатерина Можаева (клоун «Антошка») поделилась своим опытом социальной клоунады и педагогики. Показывали презентации своей работы и появившиеся как волонтерские, но усиленно профессионализирующиеся российские «Доктор-клоун» и «Больничные клоуны». Лариса Афанасьева, руководитель «Упсала-цирка», рассказала о том, как создавался первый в России «цирк для хулиганов», о принципах работы этого чудесного петербургского проекта, о том, что только цирк, идущий в ногу со временем, не архаичный, а современный, способен увлечь подростка. Рассказала. А потом показала…

Вместе с «хулиганами» мы поехали во взрослое отделение онкогематологии 31-й петербургской больницы (той самой, которой недавно грозили закрытие и смена профиля). Поехали, чтобы посмотреть, как артисты «Упсала-цирка» покажут в небольшом, с низкими потолками холле больницы свое представление. И этот маленький 20-минутный показ стал для меня самым большим событием форума. Как зашли туда юные артисты, как без лишних слов оценили площадь и высоту пространства, как стали пробовать осуществить кувырки, перевороты, подъемы и другие акробатические фигуры под этим потолком, как почти без музыки, почти в тишине (чтобы не нарушать распорядка больницы) они исполняли трюки, разыгрывали комические сценки. Ребята, казалось, были не испуганы, а, наоборот, открыты, не скрывали, что им тяжело в этом пространстве, и если что-то не получалось, сами над собой посмеивались, но при этом и поддерживали друг друга. Поэтому от начала до конца представления зритель тоже открыто и искренне болел за отважных артистов, летающих под низким «небом» больничного коридора, и, мне даже показалось, что на эти несколько минут, переживая за них, перестал переживать о себе.

Форум закончился, но остались легкая эйфория и ощущение, что это только начало, только шапочное знакомство с социоцирком, а там, под этой шапкой, как у любого клоуна, еще очень много всего спрятано.