«Мы уже здесь». П. Пряжко.
Театр post в Pop-up театре.
Режиссер Д. Волкострелов.

Если вкратце — дело происходит на Марсе. Пятеро колонистов убивают время, ожидая связи с Землей, в разговорах о разном. Присутствуют даже зачатки интриги: один из персонажей, в исполнении самого Дмитрия Волкострелова, утверждает, что сообщение с Земли уже получил, другие сомневаются. Так, глядишь, лет через семьдесят Павел Пряжко напишет «хорошо сделанную пьесу».

В маленьком зале культурно-досугового пространства «Битники» на полу — уже традиционные для Волкострелова мониторы. На стене — проекция с камер видеонаблюдения. Справа и слева от нее — ничем не задрапированные дверные проемы. Изображение выводится то на полный экран, то «окнами», с четырех камер сразу. Иногда в глубине дверных проемов, в пространстве, напоминающем санузел, видны фигуры актеров, общающихся от лица персонажей. Все диалоги происходят за стеной, откуда и транслируются на стену, а вживую перед зрителем — лишь пять стульев, на которые, выходя иногда к публике, молча усаживаются актеры. Или, встав на колени, начинают методично складывать, сворачивать, а потом снова разворачивать разноцветные футболки.

Спектакль начинается с того, что на приклеенном где-то сбоку листе бумаге одна из героинь пишет его название. Зрители видят надпись на напольных мониторах. Далее — внимание на экран (тот, что на фронтальной стене). Персонаж Павел (имя можно узнать, если прочесть пьесу, опубликованную на сайте Володинского фестиваля) беседует с персонажем Алексеем.

Сцена из спектакля.
Фото — Anastasia Blur.

«Павел. Я считаю, что если у меня нету связи с Землей, то я могу говорить и писать о ней все, что угодно. Все, что хочу.

Алексей. Понимаешь…

Павел. Потому что я не знаю, что там сейчас происходит. Но если бы я знал, я должен был бы говорить только то, что знаю. Понимаешь?..»

Собственно, эти стартовые реплики — ключевые для режиссерского решения.

Прошли времена, когда отказ от сцены или других каких-то театральных условностей мог считаться новаторством. Волкострелов работает с глобальными категориями: временем и пространством. Прежде, как я понимаю, в большей степени с пространством, когда он любил делить зрителей на изолированные группы. Например, бумажными ширмами: так было, скажем, в «Печальном хоккеисте». В этот раз зал един, но есть еще и не-зал за стеной. Наше зрительское «здесь и сейчас» отделено от пространства персонажей, при этом два мира синхронизированы — герои периодически предстают живьем, исчезая из поля зрения камер. Ушел из-за стены к нам, и наоборот.

Сцена из спектакля.
Фото — Anastasia Blur.

И вот тут наступает черед времени. Вогнав публику в транс диалогами колонистов про гашиш и выращивание газонов (русские космонавты, как известно, всегда про «траву у дома»), Волкострелов совершает вполне театральный трюк. Изображение с камер подменяется другим, снятым заранее. В какой момент — отследить невозможно. Сперва внимательный зритель может заметить это только по служебному титру. «Real time» вдруг становится совсем не real — где-то часом раньше. Потом реальности разъезжаются еще дальше: герой, тот, что настоящий, живой, существует и здесь, в зале — безмолвный, складывающий футболочку, и на экране — в коммуникации с остальными. Наконец, понимаешь, что слышанные ранее диалоги на самом деле — продолжение того, что слышишь сейчас. Да, кстати, название спектакля, которое писали в начале, как выяснилось, было выведено исчезающими чернилами. Деформация времени оказывается не метафорической, а всамделишной, данной в ощущениях.

Театр Волкострелова по-своему пытается решить древнюю задачу — показать зрителю его самого. При этом не заигрывает, приглашая на сцену, не нисходит с подмостков в зал, а соглашается на роль внешнего раздражителя. Нет ни рупора, ни воронки, режиссура лишена и капли зрелищности, герои не предполагают сопереживания. Все это только механизм, цель которого — разрушить хронотоп. Поставить зрителя в ситуацию не интеллектуального, а физиологического конфликта с собственным восприятием мира. И ситуация эта, кстати, вполне драматична.

Сцена из спектакля.
Фото — Anastasia Blur.

«Если у меня нету связи с Землей, я могу говорить и писать о ней все, что угодно. Но если бы я знал, я должен был бы говорить только то, что знаю». Герои на сцене так и остаются в неведении об относительности этого «знаю». Зрителю за час удалось почувствовать больше. Он изменился, они — нет. В этом самобытность действия у Волкострелова.

В «Мы уже здесь» подкупает редкая для андеграунда стройность высказывания, отсутствие многозначительных обертонов. Даже складывание футболок, полагаю, никакой не символ, а род медитации, призванный просто заворожить монотонностью, отвлечь. Тема иллюзорности очевидного, отсутствия какой бы то ни было объективной реальности задана и раскрыта. Точка.