«Восемнадцатый дневник в голубой обложке с чайничком».
Театральный проект «Вместе» на сцене Лаборатории ON. Театр.
Драматург Наташа Боренко, режиссер Ада Мухина.

В ON. Театре прошел документальный спектакль с участием подростков. Рассказываем о нем и предлагаем вниманию комментарии зрителей — психологов и учителей.

Документальный спектакль с участием подростков, созданный профессиональной командой и показанный на профессиональной площадке, — редкий гость не только на петербургской, но и на российской сцене. Об этой специфической категории артистов (да и зрителей) театр со времен З. Я. Корогодского вообще как-то позабыл, ретировавшись перед натиском киноиндустрии и компьютерных игр. Только сейчас, когда разрыв между поколениями театралов становится все более ощутимым, театр начинает работать с потенциальным зрителем, подростком. И для начала задается вопросом: а что он вообще такое — подросток?

Необходимость методики, предполагающей педагогическую практику наряду с художественной работой, — вот, пожалуй, один из главных аспектов, отрезающих социальный театр от большой сцены. Если в Великобритании считается престижной и широко финансируется работа по системе «classact», а в Германии специальные люди, театральные педагоги, постоянно разрабатывают новые и новые способы включения молодежи в театральный процесс, то у нас для проектов с подростками нет ни денег, ни специалистов.

Создатели спектакля с витиеватым названием «Восемнадцатый дневник в голубой обложке с чайничком» уже не первый год разрабатывают собственную методику документального театра с детьми. Режиссер-педагог Ада Мухина и драматург Наташа Боренко строят свои тексты на основе вербатима, который дети получают друг от друга и от окружающих. Каждый спектакль — исследование определенной темы. В прошлом году, например, это была жизнь еврейской общины в Петербурге («Людейская история»), в этом году проект посвятили более абстрактному сюжету — проблеме «другого».

Сцена из спектакля.
Фото — А. Соло.

Сценография Екатерины Малининой — приглашение к домашним посиделкам, столь уютным, что отказаться невозможно. Здесь и пуфы, и пледы, и обломовский прямо-таки диван, и цветные икейские лампочки, и чай с печенькой — максимальный комфорт для дискомфортного разговора. Артисты, впрочем, пуфам нередко предпочитают пол — в уголке, под столом, или неудобный маленький стульчик, или вообще постоять. Пьеса выстроена по принципу форума — недаром одна из методик, с которой активно работает проект «Вместе», называется «форум-театром». Недостаточно структурированный, чтобы называться дискуссией, это именно текст интернет-форума, где проблема раскладывается по топикам и раскручивается порой в самом неожиданном ключе.

Важен, конечно, сам акт приглашения к чаепитию — нам будто дают зеленый свет, на час мы из «других» принимаемся в «свои», вступаем в этот напряженный, незнакомый, в общем-то, мир подростков. Имеющий уши да услышит. Первыми, кого определяют в «другие», становятся, как ни странно, даже не нацболы, радикалы, гопники в спортивных штанах на корточках и их «телки» с «сисичками» — в общем, не те, с кем ребята точно не сели бы рядом в метро и кого они так смачно пародируют. Первые, от кого подростки «отказываются», — это родители. У большинства участников папы-мамы вообще не знают, что их дети заняты в спектакле. Кто-то, кажется, посетовал, что родители недовольны выбором. «Везет же, — замечает Игореша, единственный мальчик в компании, — они хоть интересуются твоим существованием». Апогеем первой части спектакля становится анонимный монолог в аудиозаписи, где один из героев спектакля рассказывает о попытке убийства матерью отца-полицейского, который избивал и преследовал семью. Здесь «другой» становится уже открытым врагом, смертельно опасным агрессором. Отец не умер и поступок матери оправдали как самооборону. Герой никак не комментирует моральную сторону истории, ее последствия и степень травмы мы можем только предполагать, гадая, кому из симпатичных ребят на сцене принадлежит этот монолог.

Сцена из спектакля.
Фото — А. Соло.

Но определить «других» по принадлежности к субкультурам, уровню агрессии, нормам поведения — это одно. А вот найти чужих среди своих или обнаружить, что «другой» — это ты сам, — совсем иного рода опыт. Пожалуй, центральная часть спектакля — самая пронзительная и динамичная, хотя режиссура Ады Мухиной не отличается насыщенностью внешним действием. Болевые точки обсуждения режиссер отмечает переменами статичных мизансцен, каждая из которых призвана подчеркнуть центрального героя отрывка, его систему взаимоотношений с миром. «Другой» может обнаружиться через отношение к любимому делу, как, например, девочка, которая, к ужасу героини спектакля, чуть не загнала на скачках лошадь. Еще больнее, когда твой близкий друг оказывается предателем; или же человек, которого ты готов полюбить, без объяснений от тебя отворачивается, оставляя в полном одиночестве и замешательстве. Самоидентификация может быть болезненной и идти в разрыв с нормой нашего общества — возможно, тебя привлекают люди одного с тобой пола, или ты идентифицируешь себя с противоположным полом. Как объяснить «другим» — дома, в «школке», в тусовке, — что это не прихоть и не игра?

Документальный театр предполагает социальное действие. Как новейшее документальное кино исследует влияние камеры в руках людей на их жизнь, так и на сцене мы наблюдаем воздействие механизмов doc на подростка. В хаосе явлений сознание юного человека ищет опоры, пытаясь сформулировать свою систему ценностей, выстроить собственное мировоззрение. Для группы нашего спектакля общим жизнестроительным материалом стал разрыв с одним из участников проекта — он ушел за неделю до премьеры, оставив спектакль без основного монолога. Тот, кого все приняли за своего, в одночасье оказался безнадежно чужим. Как быть? Этому совместному опыту посвящен центральный эпизод спектакля, в котором ребята зачитывают монолог бывшего партнера — тот самый, в котором фигурирует дневник с чайничком на обложке, — пытаясь вместе с нами понять мотивы его поведения. И видно, что спор этот не отрепетирован, что аргументы прокручивались в горячих головах всю неделю, и окончательный ответ так и не найден.

Но даже в непонятном, пугающе самодостаточном и отдельном мире есть по-настоящему «свои» — те, с кем можно разделить звездное небо, ради кого не жалко сбежать от мира, встреча с кем всегда в радость. Поразительно, насколько мало у ребят такого «настоящего». Вот любимая лошадь. Или подруга из Черногории, с которой увидеться можно раз в год. Или, например, Вика — с ней даже не поссориться, потому что кроме нее и рассказать о ссоре некому. Театр оказывается той территорией, на которой все зрители на минуту становятся «своими», погрузившись в раздумья под «звездным» мерцанием зеркального шара (художник по свету Стас Свистунович справился на славу).

Сцена из спектакля.
Фото — А. Соло.

Школа документального театра, как называют себя ребята, — это, конечно, в определенном смысле школа жизни, дающая конкретные навыки взаимодействия с людьми, аналитического мышления, умения слушать другого. Все это позволяет подростку сформулировать себя — написать собственную историю, а потом переосмыслить ее на сцене.

Ольга Шиляева, психолог

— Я думаю, что участие подростков в таких проектах чрезвычайно полезно для психологического развития этих молодых людей. Ведь что мы видим в спектакле «Восемнадцатый дневник в голубой обложке с чайничком»? Мы видим, как один человек рассказывает о чем-нибудь для себя важном и очень личном — поссорилась с подругой, обижают в школе, умерла бабушка, — а другие внимательно слушают, не осуждая и не высмеивая. Я знаю, что материал для этих монологов подростки брали из интервью, которые проводили с другими людьми и друг с другом. Мне кажется, что самому главному, чему они учились в этом процессе — запись, расшифровка, выбор фрагмента и его отыгрывание в спектакле, — это умение слышать другого, понимать свои и чужие чувства. Звучит банально, но нам всем время от времени не мешало бы этому подучиться. Большинство людей приходят к необходимости работы с психологом после 30–35 лет, когда накоплено достаточно ошибок и неудачного опыта отношений, и они начинают с этого же, а именно — учатся понимать: что я чувствую? что чувствует другой? как мне рассказать о своих чувствах, чтобы другой меня понял? как мне показать другому, что я его слышу и понимаю? Это абсолютно необходимые навыки для успешной коммуникации между родителями и детьми, между супругами, между полицейским и водителем, между врачом и пациентом, между вахтером и посетителем и т. д. Так вот, мне кажется, что подростки в этом проекте учатся сами и показывают нам, тем, кто забыл или не знал, как это — говорить про себя открыто и искренне, слышать боль другого, видеть его уникальность и не пытаться ее «исправить», как быть рядом с другим человеком, когда он открыт и уязвим. Этого всегда не хватает, а сейчас — тем более.

Юлия Осеева, учитель литературы

— Я не уверена, что знаю, чем педагог отличается от обычного человека, но постараюсь высказаться от имени педагога. Иначе, наверное, и не получится. Итак, «Восемнадцатый дневник…». Переполненный зал (лично я сидела на ступеньках), публика весьма разношерстная — от сверстников тех, кто на сцене, до бабушек. Присутствие и тех, и других понятно. Удивили, скорее, молодые люди лет 20–25. Похоже, это были именно «люди театра», а не друзья и родственники актеров. От этой мысли сразу потеплело — значит, пришли не только друзья и знакомые, пришли настоящие зрители. Значит — СПЕКТАКЛЬ.

Ребята заметно нервничают и делают все то, что и полагается людям в таких обстоятельствах, — сами того не замечая, говорят друг с другом чуть грубее обычного, двигаются чуть резче и порывистей, смеются чуть громче. Я тоже перед открытым уроком так себя веду, так что дело не в возрасте.

А дальше начинается то, что даже не определить одним словом. «Массовый comingout», — хором сказали мои друзья и коллеги, когда мы вышли. Да, эта часть была. Но ведь не только она. Вообще, я выделила для себя, условно, три части: чужие, я среди чужих, свои. Мне понятно, отчего кому-то больше всего запомнилась именно центральная часть, — она самая пронзительная, самая откровенная, самая неловкая. И многим стало неловко, я это почувствовала. Говоря о трансгендерном существовании, об однополом чувстве, о родительском насилии, ребята нарушили зону комфорта некоторых зрителей. На словах «Худшее место на всей земле — это школа» я тоже, признаться, испытала много эмоций личного характера. Мне захотелось не согласиться, доказать, что это они неправы, обидеться, наконец. И все равно главными историями стали для меня истории про чужих и своих. Потому что, слушая первую часть, я ощущала свою вину и ответственность за этот мир и его законы, ведь я-то взрослый! А слушая последнюю часть, испытывала счастье и облегчение от того, что они такие молодцы и такие сильные, — они находят этих «своих», они не прячутся и не боятся говорить о себе своим родителям, бабушкам, одноклассникам, учителям, сидящим в зале. И это, как говорили в советской школе, «педагогическая победа».

И еще. История с парнем, который ушел за неделю до спектакля, — это что-то невообразимое. Если все, что было сказано со сцены про эту историю, правда, то это получился один из самых мощных и нужных уроков для них. Не сомневаюсь, что их жизнь и так сильно изменилась, но эта ситуация — апогей. Ребята, которые 40 минут рассказывали о том, как их бросали близкие люди, какую боль им это причиняло, получили возможность, вероятно, впервые в жизни, отреагировать на такой поступок! Сказать, что они об этом думают, не остаться в ситуации «брошенных детей», а выступить в роли самостоятельных, взрослых людей, которые могут осуждать, могут переживать, но не будут пассивно страдать. Это просто блестящая часть истории, для меня — одна из самых главных! Спасибо, неизвестный парень, что ушел. Ты даже не знаешь, сколько смог этим дать своим бывшим партнерам по сцене и спектаклю в целом.

Дополнительные показы спектакля состоятся 18 и 19 мая в 19.00 в доме еврейской культуры ЕСОД.