«Палата № 6». По повести А. П. Чехова.
Московский академический театр им. Вл. Маяковского.
Режиссер Евгений Закиров.

Кажется, сегодня все чаще возникают спектакли, в которых герои говорят, а не действуют. Не могу подтвердить свое наблюдение сухой статистикой, но хочется все же зафиксировать его в тексте. Время свершений окончательно ушло, взамен пришли бесконечные раздумья и разговоры.

С. Беляев (Рагин), М. Патарава (Громов).
Фото — архив театра.

В эту тенденцию встраивается и «Палата № 6» Евгения Закирова — недавняя премьера Театра имени Маяковского. Вернее, намеренно или нет, она эту тенденцию осмысляет. Сюжет здесь — движение мысли управляющего больницей Андрея Ефимовича Рагина, его рефлексия и рассуждения, самообманы и философствования. Сергей Беляев играет его понурым интеллигентом. Доктор когда-то хотел изменить мир, а потом сам не заметил, как опустил руки, стал конформистом и, чтобы не превратиться в совсем противного самому себе человека, перешел от практики жизни к теории. Спектакль расходится вокруг него концентрическими кругами: лаконичная форма, медленный ритм, тягучая, неизменная повседневность не отвлекают от его суждений. Композиция героецентрична.

Все остальные персонажи решены гротескно, они кажутся понятными и не стоящими внимания — такими их видит скучающий главный герой, а вслед за ним и зрители. И пациенты, и работники больницы вторичны относительно Андрея Ефимовича: они его оттеняют, характеризуют, провоцируют на монологи, споры или проповеди, но до последнего не влияют на происходящее. Никто и ничто не способно вытянуть Рагина из внутренней эмиграции.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Размышление, как жить в удручающем мире, из которого никуда не деться, возникает у Закирова не первый раз. В «Грозе» Школы драматического искусства этот мотив уже появлялся, в ней не было созидательной свободы. Либо тайно делаешь все, что хочешь, как Варя, либо выбираешь быть собой и быть честной, как Катерина, но это — свобода самосожжения, акт радикальный, мощный и фатальный. Кулигин, на которого могла бы быть надежда, сливается в спектакле со всем остальным обществом. У каждого есть оптимальная стратегия выживания, но нет выбора, следовать ей или нет.

В «Палате № 6» вариант освобождения предложен — эскапизм. Андрей Ефимович планомерно выстраивает собственный мир внутри реального, предпочитая внутреннюю свободу отсутствию ее как таковой. Стратегия «закрыть глаза и отказаться смотреть» работает, но недолго. Убежище не проходит проверку на прочность. Интеллигентский и во многом инфантильный побег от реальности теоретически развенчивает пациент Громов (Мамука Патарава), с которым доктор Рагин ведет долгие беседы, а эмпирически — сотрудники, которые сажают управляющего в его собственную больницу.

А. Васина (Пациентка).
Фото — архив театра.

Андрей Ефимович весь спектакль ходит по грани миров: сцена — минималистичный, вычищенный кабинет с лавкой и книгами; пространство между ней и первым рядом — палата с ржавыми кроватями без матрасов и старой буржуйкой. В финале чистенький белопальтовый мир одиночества и философствований управляющего выплюнет его в маргинальное пространство, которое он старался не замечать. Задняя стена буквально вытеснит доктора со сцены, а проемы и щели в прошлое, словно гроб, заколотят безликие руки. Не важно, умирает ли Рагин на самом деле, — социально он мертв, невидим для всех. Эскапизм эгоистичен, он отменяет солидарность. Если ты отказываешься видеть страдания других или просто советуешь им быть стоиками, твои страдания тоже останутся без внимания.

С. Беляев (Рагин).
Фото — архив театра.

Бесконечное говорение тоже проигрывает реальности. Невозможность поступать свободно постепенно привела к подмене действия разговорами. Закиров отрицает и этот вариант. Остаются эмоции: кажется, свобода в солидарности, в сочувствии, в поддержке тех, кому можешь помочь, когда изменить глобальное невозможно.