О XV Лаборатории «Четвертая высота», проходившей с 17 по 22 марта в Саратовском ТЮЗе

В Саратовском ТЮЗе им. Ю. П. Киселева в пятнадцатый раз прошла режиссерская лаборатория «Четвертая высота» под руководством Олега Лоевского. Радион Букаев, Всеволод Лисовский и Александр Плотников показали три эскиза, каждый из которых достойно мог бы пополнить репертуар театра. Все они рассчитаны на разную аудиторию и решают свои специфические задачи.

Сцена из эскиза «Август-6».
Фото — В. Сторожев.

Радион Букаев предложил эскиз для детей. Ему досталась замечательная пьеса Андрея Иванова «Август-6». Действие ее происходит на комете не очень счастливой рыбы. Это космическое прибежище, созданное детским сознанием, стало для ребенка скорлупой и защитой от внешнего мира. Мира, в котором родители ссорятся, машины разбиваются, а мама не выполняет данного ей когда-то обещания защищать Сашу от всех монстров — вместо этого она, совершенно наоборот, разбивается в автокатастрофе и погибает. Задача героя здесь — принять реальность и вылезти из скорлупы. Услышать и расшифровать «таинственные звуки пространства», голоса родителей, которые внезапно доносятся из космоса тревожными вставками в Сашину игру. Сначала разобрать их совершенно невозможно — какие-то нечленораздельные звуки, затерявшиеся в бесконечности радиосигналы с Земли. Но постепенно, с развитием действия они становятся все более и более внятными, и внутри детской игры вырисовывается страшная история о том, как выходной день (судя по всему, 6 августа), когда мама, папа и Саша отправились кататься на аттракционах и есть сладкую вату, обернулся чудовищной катастрофой.

И ровно в этом моменте — автокатастрофы и всеобщего ужаса — останавливается действие в эскизе Радиона Букаева. Режиссер выбрал открытый финал для этой истории.

Сцена из эскиза «Август-6».
Фото — М. Гаврюшов.

Пьеса представляет собой своеобразный ребус. В детскую игру и фантазию вставляются искаженные фрагменты реальности, которые, подобно пазлам, собираются к финалу в понятную картинку. Букаев находит этой драматургической структуре театральный эквивалент. Настоящий астронавт с Земли Саша (Александр Степанов), окунь с планеты Нептун ОДО (Руслан Дивлятшин), маленький бронтозавр Мбембе (Владимир Егоров), потрепанный кед Куба (Алексей Кривега) и даже саблезубые грибы Зига и Цоп (Никита Матризаев и Евгений Шикин) — все герои в той или иной ситуации получают какой-нибудь один небольшой космический агрегат (сделанный из плотного картона). В финале все эти предметы собираются вместе, каждый из них становится одной деталью большого картонного автомобиля, того самого, на котором Саша с родителями ехали в парк аттракционов. Нечленораздельные звуки превращаются в родительскую ссору, которая заканчивается аварией, и все перечисленные автодетали, управляемые руками артистов, разлетаются в разные стороны. Точка.

На обсуждении ожидаемо всплывали вопросы о том, можно ли показывать детям такую страшную историю. Надо сказать, что такой финал действительно довольно сложно пережить. Между тем, поднятая драматургом тема — одна из самых часто встречаемых в детской литературе. Огромное количество сказок всех стран мира начинается со смерти хотя бы одного из родителей. Смерть вообще главная тема в искусстве. В этом смысле оно, очевидно, выполняет терапевтическую роль. Человеку совершенно необходимо принять и осознать тот факт, что он смертен. Дети — те же люди.

Сцена из эскиза «Август-6».
Фото — М. Гаврюшов.

Однако пьеса Иванова заканчивается тем, что Саша начинает узнавать в невнятных радиосигналах вселенной голос собственного отца, фигура которого тоже становится различима в финале. Пугающий монстр оказывается рисунком на его футболке. Отец берет сына на руки, и ребенок засыпает. Саша возвращается в реальность: он потерял мать, но пережить горе ему помогает близкий человек, который все это время находился рядом. Герой нашел выход, и игра закончена. В случае открытого финала этот выход не найден, пазлы рассыпаются, и картинка к финалу не складывается.

Впрочем, при условии доработки общего смысла эта постановка могла бы оказаться очень важной и новой для ТЮЗа (причем не только Саратовского). Каждому герою в эскизе Букаева был найден свой характер. Очень убедительно удалось передать чувство космического одиночества Саши, оказавшегося на чужой комете, окруженного лишь какими-то инопланетными чудиками. Костюмы, найденные в подборе, хоть и выглядели гомерически смешно, очевидно, носили временный характер. Для представления внятного художественного решения (который для этого материала особенно важен), конечно, нужно гораздо больше времени.

Сцена из эскиза «Проведи меня».
Фото — В. Сторожев.

Всеволод Лисовский представил эскиз «Проведи меня», рассчитанный на подростковую аудиторию. Маленький инопланетянин Ледокаин (космическая тематика в Саратове особенно распространена, поскольку город гордится своей причастностью к карьере Гагарина) потерялся и не может вернуться домой. Каждый зритель наделяется уникальной возможностью помочь Ледокаину. Для этого он должен проследовать по специальному маршруту и правильно отреагировать на вызовы встречающихся по пути инопланетян. Ведут они себя, прямо скажем, нетипично, их задача — сбить тебя с толку, спровоцировать. Один (Павел Лазарев), например, сидит с табличкой «Поцелуй меня» и умоляющими глазами смотрит на прохожих. Другой (Вадим Самаркин), наоборот, начинает преследовать зрителя, будто жертву, готовый наброситься из-за угла. При условии правильно выполненного задания идущий по маршруту получает «плюсик», что, вероятно, должно повлиять на судьбу Ледокаина в финале. Честно набрав все минусы, я так и не поняла, как именно нужно было реагировать на происходящее, чтобы получить плюс. Логистика и сценарий квеста явно провисали. Но, справедливости ради, надо сказать, что режиссер и не преследовал задачу достичь совершенства в этом вопросе. Он просто продемонстрировал формальный прием, которым бы хотел пойти в случае, если выдастся шанс довести постановку до конца. Прием, конечно, не новый, но в Саратове нет еще ни одной сайт-специфической постановки. Спектакль, разворачивающийся на улицах города, предполагает более тщательное знакомство с мифологией местности, невозможное в условиях срочной лабораторной работы.

Сцена из эскиза «Проведи меня».
Фото — В. Сторожев.

Способ существования артистов в эскизе тоже, скорее, был анимационным, хотя по задумке, наверное, должен был бы быть перформативным. Но и эта задача решается более длительным репетиционным процессом. Нам показали только скелет, несущую конструкцию, дальше уже стоит вопрос — наращивать или не наращивать «мясо». В целом, работа несет в себе адекватный заявке потенциал. Режиссер преследовал цель добиться некоего обэриутского эффекта остраннения реальности, когда дома становятся декорациями к спектаклю, разворачивающемуся в твоей голове, а в случайно встреченном прохожем начинаешь подозревать очередного инопланетянина.

Последний эскиз, показанный на лаборатории, режиссировал Александр Плотников, взявший в работу пьесу Светланы Баженовой «Герб города Эн». Этот материал был адресован уже взрослой аудитории.

Сцена из эскиза «Проведи меня».
Фото — В. Сторожев.

Немолодому и ничем особо не примечательному резчику по дереву поручили важное задание: изготовить герб для города. Дядя Торик в выдающемся исполнении Алексея Ротачкова — настоящий художник. Он воспринимает это как последний шанс оставить свой след в вечности. До сих пор он делал лишь какие-то бессмысленные фигурки мультяшных героев для детских площадок, и вот сейчас, буквально на закате осознал, что совершенно попусту растрачивал собственную жизнь, и если не теперь, то у него больше уже никогда не будет возможности создать что-то великое и настоящее. Торик-Ротачков действительно будто не от мира сего — странный, в трогательно-нелепых очках, он явно подключен к какому-то божественному каналу. Этот «канал» принято называть вертикалью, и режиссер закладывает ее в основу сценического оформления. Координаты этой вселенной заданы двумя векторами, горизонтальным и вертикальным. Действие в буквальном смысле разворачивается в двух плоскостях, благодаря установленному на заднике сцены (равному по ширине планшета) видеоэкрану. Это-то двоемирие и есть главный конфликт действия, драматургический двигатель, который запускает все механизмы. Жена Торика, Тамара (Татьяна Лукина), ревнует к «небесному» плану, который стал главным смыслом в жизни мужа, заняв ее место. Осознавая собственную ненужность и ничтожность и не в силах смириться с этим, она уходит. На освободившуюся жилплощадь Торик вселяет постояльцев. Эта пара — Лиза (Елена Земскова) и Тошик (Михаил Третьяков), которая по-своему переживает тот же самый конфликт. Героиня Земсковой будто запараллелена с Ториком Ротачкова. Она тоже живет по какой-то своей особой логике, трансформируя реальность в поэзию. Тошик, напротив, насквозь из плоти и крови: нюня, маменькин сынок, ему чужда поэзия невидимого.

Сцена из эскиза «Герб города Эн».
Фото предоставлено пресс-службой театра.

Вместе с художником Михаилом Гаврюшевым Плотников сочиняет сложный театральный текст, обходясь крайне простыми средствами. На пол наброшены один на другой ковры, какие-то булыжники стоят в углу — сплошное нагромождение хлама. Впрочем, как посмотреть. Для героя Михаила Третьякова — это убогое замшелое место, для Торика же — утерянный рай. Эту разность оптики демонстрирует и сценическое оформление. В зеркальной видеопроекции все красиво: позы героев картинны, пространство кинематографично. Так они и живут — кто-то в одной плоскости, а кто-то в другой, никто ни с кем не пересекается, никто никого не понимает. Режиссер уловил ироничную и горькую интонацию пьесы и нашел для нее адекватное театральное решение.

Помимо описанной смысловой нагрузки, экран, конечно, становится и главным элементом пространственного решения. Пространство в пьесе Баженовой крайне важно. Драматург подробно описывает картинку, прекрасно понимая, что буквально передать ее в театре невозможно. А значит, для автора принципиально заложенное в образе ощущение.

Сцена из эскиза «Герб города Эн».
Фото — М. Гаврюшов.

Главная площадь города Эн. Посреди площади стоят ворота. Знаменитые городские ворота, старинные, достопримечательность. […] Рассвет. Только что прошел дождь. Пусто. Никого. Только маленький Торик идет через площадь, идет к воротам с деревянным щитом. […] Площадь огромная. И Торик очень долго идет к воротам. Идет, идет. В первых лучах. По мокрой брусчатке. Отражается в брусчатке. В совершенной тишине. Можно даже подумать, что никого больше нет на белом свете. Только эта бескрайняя сияющая площадь, эти ворота и Торик с щитом на спине.

Задача режиссера в этом смысле — найти адекватный театральный эквивалент. В эскизе Плотникова на экран транслируются лучшие произведения искусства из мира музыки и живописи. Это взгляд сверху, со стороны вечности. И человек на фоне этого бессмертного наследия ничтожно мал.

Сцена из эскиза «Герб города Эн».
Фото — М. Гаврюшов.