27 ноября в Малом драматическом театре в рамках Зимнего международного фестиваля прошел «Малый Славянский базар» — встреча ведущих режиссеров (преимущественно петербургских, но не только) с молодежью Академии театрального искусства и журналистами.

Встреча проходила в закрытом режиме: строго по немногочисленным приглашениям. В результате часть студентов-театроведов, как это часто бывает, не пришла, и количество выступавших почти сравнялось с числом внимавших. Еще одним минусом этой прекрасной (безо всякой иронии) затеи был лимит времени — мэтры опоздали, а потом заторопились на спектакль Люка Персеваля, так что времени на реальную дискуссию или хотя бы на вопросы-ответы не осталось. Так что мы побывали, скорее, на коллективной лекции, чем на встрече, что для нашей иерархической системы весьма симптоматично. Вероятно, это осознали и сами организаторы, поскольку уже на ближайший понедельник назначена встреча Льва Додина со всеми (уже без списков и приглашений) студентами и педагогами Академии. Есть надежда, что времени хватит.

Стоит ли говорить, каким удовольствием является возможность послушать подряд реплики Алексея Бартошевича (единственный театровед в высоком собрании), Юрия Бутусова, Евгения Писарева, Семена Спивака, Андрея Могучего, Валерия Фокина, Льва Додина, Валерия Галендеева и Патрика Сомье (руководитель парижского театра «Бобиньи»).

«Малый Славянский базар». Встреча режиссеров с  молодежью СПбГАТИ.
Фото — Виктор Васильев.

Видимо, разговоры о гибели театра среди российских театральных деятелей заменили собой разговоры о погоде: подойдут для любой беседы. Именно с этого начал Бартошевич: мол, когда-то режиссер Петер Штайн поражался серьезности российских артистов, а сейчас, когда театр гибнет… Поданная в виде риторического вопроса реплика встретила решительный отпор у буквально влетевшего в зал Бутусова (наверное, прямиком из «гибнущего» театра). «Я не разделяю пессимизма, — парировал режиссер, на чьем счету знаковые постановки целого ряда театральных сезонов Москвы и Петербурга. — Я смотрю с надеждой. Ведь мы все кладем жизнь на это. Поэтому мне не нравится заглавие книги „Конец театральной эпохи“ (книга Марины Давыдовой. — Ю. К.)». К счастью, сам Бутусов и придал разговору новое направление, подхваченное остальными участниками. Он заговорил о человеческой глубине недавно попавшего в труппу театра им. Ленсовета Ильи Деля. Евгений Писарев тут же заметил, что сам режиссер Бутусов словно бы вдохнул искомую глубину, дал новое качество актрисе театра им. Пушкина Александре Урсуляк, доверив ей главную роль в спектакле «Добрый человек из Сезуана». Могучий выразил то, о чем, кажется, никто из режиссеров в последнее время прямо не заявлял: «Даже профессия у артиста не так важна, как содержательность, позиция, персона, желание говорить… Важен артист, которому есть, что сказать: артист, который является автором своего высказывания». Вроде бы со времен появления брехтовской теории эта идея не может считаться новой, но постдраматический театр (вспомним как спектакли А. Могучего и Ю. Бутусова, так и более молодых Д. Волкострелова и Ю. Квятковского) неожиданно ее актуализировал.

Дальше в ряде реплик то и дело упоминалась «школа», в которой актер как раз и должен и профессией овладеть, и обрести желание говорить, но развития эта тема не получила. Почему? Очевидно, что наша театральная школа, о которой стыдливо упоминали, заслуживает большого отдельного разговора. Ведь если значение театра для нынешнего «апокалиптического времени» (В. Фокин) так велико, ибо его роль — «пробивание бреши в „скорбном бесчувствии“» (В. Галендеев), ведь театр — «это место, где можно быть умными вместе» (П. Сомье), то, видимо, пришло время внимательно посмотреть на то, как готовят тех, кому предстоит положить на служение театру свою жизнь. Многие ли мастера ставят своей задачей воспитание актера-личности? Уделяют ли внимание общей культуре и образованности будущих артистов и режиссеров? Имеют ли представление о современном театре? Ведь все, что говорил Лев Додин (а он является еще и заведующим кафедрой режиссуры Академии театрального искусства) о «катастрофической нехватке в театре культуры, знаний» в то время, как именно «художник несет ответственность за историю», — безусловно, справедливо. И как раз Додин, в качестве педагога сделавший для российского театра не меньше, чем в качестве режиссера, понимает, о чем говорит, но осознают ли это все его коллеги по той самой «школе»? Слова бы мэтров да Богу в уши…