Новый театральный сезон входит в силу, уже почти все театры Петербурга начали работу. В каком состоянии находится петербургский театр в целом?

C просьбой «коротко охарактеризовать творческое состояние театров Санкт-Петербурга (художественная программа, репертуар, труппа)» согласно полному списку театров, опубликованному Комитетом по культуре редакция «Петербургского театрального журнала» обращалась в прошлом сезоне к критикам Петербурга.

История с этими анкетами была достаточно драматичной. Оказалось, что практически каждый второй коллега не хочет обнародовать свое отношение к художественному состоянию театров в целом.

Причины были самые разные: тут и осторожность (жить же дальше надо, в театр ходить…), и недостаточная осведомленность, и нежелание острых формулировок, и подозрения, не Комитет ли по культуре «заказал» нам театры… В общем, «картина маслом», и половина тех, к кому мы обратились с вопросом, по разным причинам, увы, отпала. Но половина и осталась!

Выпали из списка и несколько театров — те, в которых не был НИКТО из опрошенных (и это тоже диагноз цеху): «Люди дождя», «Morph», «Шкиды», «Интеллбалет», Мужской балет Валерия Михайловского«, Хоровой театр, «Диклон». Туда нога критика практически не ступала, но и в другие театры она ступала не так часто, как хотелось бы… Так что анкета стала фиксацией не только состояния сцены, но и состояния критики.

Про драматические театры высказывались Виктория Аминова, Елена Горфункель, Татьяна Джурова, Марина Дмитревская, Татьяна Москвина, Николай Песочинский, Андрей Пронин, Наталья Скороход, Евгений Соколинский, Надежда Таршис, Евгения Тропп, Людмила Филатова, Дмитрий Циликин; про театры музыкальные — Нора Потапова, Георгий Праздников, Дмитрий Ренанский, Гюляра Садых-заде, Елена Третьякова.

Поскольку по объему эта анкета действительно получилась весьма внушительной, мы предлагаем читателям нашего блога изучать ее по частям.

В первом выпуске читайте про Александринский театр, БДТ им. Г. А. Товстоногова и Малый драматический театр — Театр Европы.

АЛЕКСАНДРИНСКИЙ ТЕАТР

ВИКТОРИЯ АМИНОВА

Математическое искусство Фокина. После разгадывания ребусов не бывает катарсиса.

ЕЛЕНА ГОРФУНКЕЛЬ

Театр люблю за красоту и благородство архитектуры и историю. Режиссуру Фокина ценю очень высоко. Могучий — вписывается в программу новой Александринки. Молодежи в режиссуре нет — а ее нигде нет. Молодежь актерская замечательная.

МАРИНА ДМИТРЕВСКАЯ

Конечно — Фокин разгреб авгиевы конюшни. Конечно — ремонт. Конечно — порядок. Конечно — императорский, с конторой и управлением. Конечно — реклама (аж на 1-м канале! Кто еще?!)

«Вот парадный подъезд…» Понимаю. Подъезд. Парадный. Но не увлекает, как ни стараюсь. Ощущаю лишь одно: «В чертах у Ольги жизни нет…»

Театр — симулякр.

ТАТЬЯНА МОСКВИНА

Так я писала об этом — что тут в клеточке разъяснишь. Этот театр всегда склонялся к мертвому ритуалу и рутине. Но между Горбачевым и Фокиным был период, когда там работали разные режиссеры — Праудин, Козлов, Воробьев, Смирнов, и были просветы. Живые места. Теперь я их не вижу. В труппе нет личностей, притягивающих интерес. Они выполняют режиссерские задания, а эти задания все уже, скучнее и механичнее.

НИКОЛАЙ ПЕСОЧИНСКИЙ

Этап, входящий в историю русского театра. «Чайка», «Женитьба», «Изотов», «Дядя Ваня», «Гамлет» — всё разное, и всё первоклассный современный театр. Программа («Новая жизнь классики») последовательна, художественные языки при этом разнообразны. Кроме Фокина есть другаярежиссура. «Ревизор», «Двойник» живы и обновляются. Актерам есть что играть в самых разнообразных художественных параметрах — у Люпы, у Могучего, у Фокина.

АНДРЕЙ ПРОНИН

Если бы Александринки в нынешнем виде не существовало, ее следовало бы выдумать. Но главное — другое: многие хотят выдумать что-то подобное (или что-то подобное по организационным кондициям, но противоположное по эстетическим), только мало у кого получается. К выходящим здесь спектаклям можно относиться по-разному, артистам, покинувшим труппу, я сочувствую, но я вижу умный, серьезный, состоятельный театр, занимающийся искусством, а не коммерцией. К тому же провоцирующий театральный мир Петербурга на соревнование, создающий конкурентную среду. Не могу не упомянуть и об удивительной способности Валерия Фокина не испытывать ревности к успехам других режиссеров и его толерантности по отношению к чужому режиссерскому видению.

НАТАЛЬЯ СКОРОХОД

«Дядя Ваня» — отлично, «Изотов» и «Вампилов» — ниже возможностей этого первоклассного, несомненно, лучшего в Питере театра.

ЛЮДМИЛА ФИЛАТОВА

Ничего нового не видела и очень жалею, думаю, как всегда — интересно. Невозможно не признать высочайший уровень профессионализма — но любимым этот театр назвать не берусь… Скорее, «зона уверенного приема». Класс, техника, качество. Всегда есть предмет для дискуссии.

ЕВГЕНИЙ СОКОЛИНСКИЙ

Если иметь в виду репертуар основной сцены, наиболее интересный театр Петербурга, экспериментирующий с классикой, современной пьесой, разными режиссерами. Труппа удачно обновляется (Д. Лысенков, Я. Лакоба), много работают и Н. Мартон, И. Волков, другие члены прежней труппы. Александринка не случайно была названа «театром года».

НАДЕЖДА ТАРШИС

Работа налицо, и спектакли, и фестивали, вызывают большое уважение, а восторг — «Иваны».

ЕВГЕНИЯ ТРОПП

Новая Александринка эпохи В. В. Фокина — наиболее стабильно работающий театр в городе. У худрука, бесспорно, есть художественная программа, репертуарные идеи, перспективный план приглашений крупных режиссеров со стороны (пусть не всегда планы реализуются, но К. Люпа и А. Щербан поставили спектакли, и это театр высокого уровня; О. Коршуновас репетирует). Уже вполне оформившийся союз с А. Могучим, режиссером совершенно иной, чем у В. Фокина, природы, обогащает и разнообразит палитру театра. Конечно, при имеющихся у него возможностях Александринский театр мог бы существовать интенсивнее, выпускать больше премьер, давать гораздо больше работы артистам.

ДМИТРИЙ ЦИЛИКИН

Высшей оценки заслуживают отнюдь не все премьеры. Но творческое состояние театра на сегодняшний день таково, что я, безусловно, буду смотреть любую его новую работу. Это плодоносящая смоковница.

БДТ ИМ. Г. А. ТОВСТОНОГОВА

ВИКТОРИЯ АМИНОВА

Очень скучно в этом театре, но это ведь не профессиональный аргумент, смогла бы аргументировать лучше, поставила бы оценку ниже.

ЕЛЕНА ГОРФУНКЕЛЬ

Даже после Товстоногова — великой эпохи — в БДТ не закончились для меня события — у Чхеидзе, Праудина. Правда, нет единого стиля, актеры — микс.

МАРИНА ДМИТРЕВСКАЯ

Еще недавно была надежда на то, что «эволюционная» политика, о которой говорил Т. Чхеидзе (см. № 47), приведет к революционным (то есть качественным) изменениям. Увы. А с появлением в афише опять (!) имени Н. Пинигина надежды оставляют вовсе. Программы развития театра нет — приходится скорбно это констатировать.

ТАТЬЯНА МОСКВИНА

В БДТ по-прежнему есть и замечательные и просто интересные актеры. Но они как-то на особицу живут. Не складываются вместе. Почему Крючковаи Усатова не могут играть в одном спектакле? Или Игнатова с Фрейндлих? Малая сцена работает пока интереснее Большой. Надо бы как-то иначе укомплектовать труппу и больше звать разных режиссеров, может быть.

НИКОЛАЙ ПЕСОЧИНСКИЙ

Разнообразный ландшафт с горными вершинами. Есть спектакли со сложной художественной организацией, достойные марки БДТ, — Чхеидзе, Дитятковского, Праудина. Недооценено высокое художественное качество «Власти тьмы», «Парочки подержанных идеалов». Но рядом многовато случайных постановок и на большой, и на малой сценах.

АНДРЕЙ ПРОНИН

Сложный период переживает этот знаменитый театр. Вроде бы наметилось какое-то движение к обновлению, изживанию инерции и рутины, но не избавиться от ощущения, что многие режиссерские имена и названия в репертуарной афише оказываются случайно. А еще есть ощущение какой-то внутренней раздробленности, клановости творческой жизни театра. Что, разумеется, не исключает отдельных удач (и постановок, и актерских работ) — но они все именно что отдельные, одинокие какие-то.

ЕВГЕНИЙ СОКОЛИНСКИЙ

Театр застыл в неопределенности. Рядом с талантливыми постановками Т. Чхеидзе по Шиллеру, «Дамой с собачкой» А. Праудина — пошлые и беспомощные спектакли Н. Пинигина. Без громких успехов, но достойно работает Малая сцена(спектакли И. Ларина, И. Стависского по Пушкину). Труппа, несмотря на участие нескольких знаменитостей, стала очень пестрой. Надежда на выпускников Г. Дитятковского.

НАДЕЖДА ТАРШИС

Чхеидзе — Дитятковский — Праудин: театр живет как-то на редкость углубленно (не видела премьер Малой сцены).

ЕВГЕНИЯ ТРОПП

Я люблю этот театр, поэтому мне трудно объективно оценить его состояние. По-моему, нет причин бить тревогу. Труппа сильная. Режиссура — интересная и разная. Считается, что в этом театре скучно — мне не бывает скучно на спектаклях Т. Н. Чхеидзе, Г. И. Дитятковского и А. А. Праудина. Это художественные миры, соприкосновение с которыми интересно. Ругать спектакли Н. Пинигина уже как-то нелепо… Малая сцена в этом сезоне работает неровно, некоторые спектакли кажутся откровенно слабыми. Порадовал первый спектакль курса Дитятковского. Если БДТ чего-то не хватает — это смелых ходов, неожиданных виражей, какого-то совсем нестандартного приглашения (ну, не Жолдака — но кого-нибудь в этом духе!) или выбора материала. Чтобы «вспенить» ровную поверхность, взорвать некую предсказуемость.

ЛЮДМИЛА ФИЛАТОВА

Большая сцена — будто застыла; Малая, наоборот, — разброд и шатание… Общее ощущение поиска вслепую. Сильная зависимость от собственного «брэнда» и стереотипных зрительских ожиданий.

ДМИТРИЙ ЦИЛИКИН

«Дон Карлос» лег надгробной плитой и на творчестве Т. Н. Чхеидзе, и на театре в целом. Мало веры в то, что через эту плиту в обозримом будущем пробьется живой росток. Поставил бы двойку, кабы не «Месяц в деревне» Праудина, подающий все-таки признаки жизни.

МАЛЫЙ ДРАМАТИЧЕСКИЙ ТЕАТР — ТЕАТР ЕВРОПЫ

ВИКТОРИЯ АМИНОВА

Даже если Додин проигрывает в сравнении с Додиным прежних лет, то МДТ в сравнении с другими театрами города продолжает держать планку.

ЕЛЕНА ГОРФУНКЕЛЬ

Для меня это театр фифти-фифти. После грандиоза может выйти просто неплохо.

МАРИНА ДМИТРЕВСКАЯ

Когда-то забравшись на гору, МДТ так на ней и стоит. Но гора оседает. Может быть, под тяжестью МДТ?

ТАТЬЯНА МОСКВИНА

Додин все-таки полный молодец, учитывая, как долго он держится! Конечно, хотелось бы, чтобы он поставил что-то совсем нежданное. Комедию, например.

НИКОЛАЙ ПЕСОЧИНСКИЙ

Театру, по-моему, сложно в обретенном им «надмирном» качестве. Первоклассная труппа в ожидании новых режиссерских работ, принципиально новых задач. В последних постановках американской драмы есть повторение известных мотивов, техник игры. Жалко, сорвалось (затягивается?) приглашение Эренбурга (самого близкого по методу режиссера), хорошо, что приглашен Р. Кудашов. Хорошо, что тремя спектаклями активно введено новое актерское поколение…

АНДРЕЙ ПРОНИН

Вот тут никакой раздробленности и клановости не наблюдается. Мы говорим «МДТ», подразумеваем — «Додин». Это авторский театр в полном смысле словосочетания, и даже нечто большее, чем авторский театр. От Льва Додина и его текущей творческой формы здесь зависит буквально всё.

Когда у Додина подъем, в театре бодрая рабочая обстановка, когда у Додина творческий кризис — кризиси в театре. Сейчас в МДТ, скорее, черная полоса. Кроме того, трудно не заметить, что у некоторых актеров Молодой студии МДТ — серьезные профессиональные проблемы. А пока маэстро хлопочет с молодыми, простаивает без новой работы другая часть труппы — целая когорта суперпрофи.

НАТАЛЬЯ СКОРОХОД

Ничего нового не видела, посмотрела «Жизнь и судьба» — хороший и даже интересный спектакль. Но по гамбургскому счету этот театр все больше напоминает театральный музей шедевров 1980—1990-х гг. Крайне старомодный способ существования актеров.

ЕВГЕНИЙ СОКОЛИНСКИЙ

Благодаря личности Л. Додина театр удивительно цельный. Сегодня масштабные, эпические постановки чередуются (правда, их стало меньше) с камерными спектаклями на двух-трех звезд. Все же многие отличные актеры не играют десятки лет. Хорошо еще есть малая сцена, где ставят неизвестные у нас пьесы, актеры пробуют себя в новом качестве.

НАДЕЖДА ТАРШИС

Спешу на «Русалочку». «Респект» всегда.

ЕВГЕНИЯ ТРОПП

Один из немногих авторских театров города. Давно заслужил любовь зрителей, уважение критики, получил признание и за границей, и в Москве (что сложнее). Режиссура Л. А. Додина, хорошая труппа, сложившаяся в основном из нескольких поколений его учеников, серьезный репертуар — все есть. Конструкция прочная, что ни говори. Последние спектакли («Варшавская мелодия», «Прекрасное воскресенье…», новый «Повелитель мух») делают репертуар более пестрым и снижают высокую планку, заданную ранее, но ведь это, наверное, естественный процесс…

ЛЮДМИЛА ФИЛАТОВА

Жаль, но почти всегда заранее представляешь, что именно увидишь на премьере…

ДМИТРИЙ ЦИЛИКИН

То же, что и с Александринкой. В последние годы у Додина часто не получалось. Но мне лично смотреть на то, как не получилось у Додина и его актеров, интереснее, чем как у многих театров получился весь их репертуар, а у режиссеров — вся карьера.

ТАТЬЯНА ДЖУРОВА

Система оценивания каждого театра в отдельности кажется мне непродуктивной. Оценивать надо городскую театральную ситуацию в целом, а она представляется катастрофической. И дело даже не в дефиците молодой режиссуры или современной драматургии. Это, так сказать, частные моменты. Дело в том, что «театральный Петербург» за последнее десятилетие превратился в замкнутую, абсолютно герметичную экосистему. Когда в Петербурге в последний раз проходили мало-мальски заметные гастроли западноевропейского театра? Все, что мы имеем, — это «капли в море», фестивали «Александринский» и «Балтийский дом». А сколько петербургских режиссеров можно увидеть на спектаклях Тальхаймера, Лангхофа, Люпы или Судзуки? Единицы. Да и те усмехаются свысока. Критики, правда, ходят. Но что говорить о критиках, когда слово «формальный» из их уст звучит как ругательство. А западной «бесчеловечности» по-прежнему противопоставляется русский гуманизм (см. «психологизм»). Почему мы так боимся взглянуть правде в лицо и увидеть себя как продукт знаковой или языковойсистемы, как элемент структуры? Или это особенность любой тоталитарной системы — ставить во главу угла человека, когда этот человек в действительности низведен до винтика?

Хорошо, давайте держаться традиций и исходить из гуманизма-психологизма. Но ведь та психологическая достоверность, которую у нас подают со сцены любого академического театра, давно превратилась в ограниченный набор отвратительных стереотипов, «знаков» психологии. Можно по-разному относиться к Театру. doc, но ясно, что в Москве сформировалось новое качество актерской естественности, после чего весь хваленый психологизм воспринимается как заскорузлый штамп. Доковская имитативная техника производит гораздо более мощный эффект, чем драгоценное «я» в предлагаемых обстоятельствах.

В Петербурге нет режиссерских школ. Молодые имена — это отдельные индивидуальности, которым зачастую элементарно не хватает ремесленных навыков. Фестиваль «Ученики мастера» доказал это наглядно. После «гинкасовцев», «фоменок» и «захаровцев» показали «козловцев». На этом театральные школы Петербурга закончились. Большинство режиссеров, которые решились оставить намоленную столицу и развернулись в провинции (например, Золотарь, Ильин), режиссерами стали не столько благодаря своим мастерам — жизнь научила.

В марте по инициативе председателя петербургского Комитета по культуре А. Н. Губанкова и театрального критика Жанны Зарецкой, при участии актеров и режиссеров состоялся круглый стол по проблемам театрального руководства. Ход дискуссии был отражен на портале «Фонтанка. ру» и вызвал массу откликов. Участники обсуждения справедливо предлагали ограничить полномочия худруков и директоров, разрушить несколько конкретных административных «вертикалей», выросших на петербургской театральной почве. Правда, в итоге полемика приобрела довольно странный вектор, такой традиционный для нашей страны, — экспроприация и перераспределение собственности. Решение не может заключаться в том, чтобы отобрать театр у Казаковой и передать Егорову, ТЮЗ — Золотарю, а Литейный — Корионову. Любой коллектив должен быть «заточен» под своего лидера. А лидер — обладать харизмой и задавать вектор развития. Как это делал Марчелли в Омске. Должны появляться новые площадки, малые сцены — в ангарах, заброшенных кинотеатрах и фабриках. Молодые, независимые театры — получать государственную или спонсорскую поддержку, гранты. Помещения — получить уже существующие, востребованные театры Льва Эренбурга и Льва Стукалова. Ситуация, в которой строится дворец для «Буффа», а Стукалов существует как приживал, — довольно дикая.

В Москве никому не приходит в голову сдать в аренду архаичный Театр российской армии (где в каждом фойе и туалете могло бы поместиться по театрику), закрыть Театр Ермоловой или отправить на пенсию М. А. Захарова, спектакли которого в последнее время навевают мистический ужас. При этом в каждом втором московском подвале — свой, никому, может быть, неизвестный, театрик, который умудряется выживать.

Возникновение чего-то нового связано с шоком, потрясением, болезненным для большинства зрителей. Поэтому никакая принципиальная художественная новация невозможна на больших сценах, в театрах вроде «Приюта Комедианта», которые должны «делать кассу».

Сколько бы Виктор Минков ни приглашал молодых — результат будет половинчатым или даже хуже. Эксперимент вообще не может зависеть от воли доброго дяди или Большого Брата, который, как В. Словохотов, сначала даст с барского плеча помещение для АХЕ, а потом без лишних слов заберет обратно, когда появятся другие приоритеты. Вообще ситуация с АХЕ — уникальная. Театр съели по-тихому, под шумок — никто и не заметил. При этом экономически ситуация такова, что существование в тени Большого Брата — едва ли не единственный способ выживания не мейнстримовских театров. Потому что и эксперимент требуется надлежащим образом упаковать и продать. А выходит, что паковать и продавать у нас в городе его некому. И еще мне очень не нравится шум, который возник вокруг театра Комедии. Не потому, что я — поклонница творчества Т. С. Казаковой, и не потому, что я считаю, что в этом театре все в порядке. Просто в данном контексте, мне кажется, разговор возник потому, что есть «запрос сверху». Ситуация в этом театре вписывается в общегородскую. Есть масса театров с негласным диктатом художественного руководителя или директора — Александринский, Малый драматический, Мариинский, Михайловский, ТЮЗ. В Александринском есть достойные актеры, которые по 10 лет без ролей. Пока творческий коллектив театра не огласит свое «особое мнение», не подаст жалобу, как это сделала два года назад труппа Михайловского, нет повода к особому разбирательству или решению этих вопросов сверху. Актеров не надо жалеть. Они не крепостные и не бессловесные твари. Если основная их масса молчит — значит, заслуживает такого худрука, какого имеет. Другое дело — художественное качество спектаклей. Комедия не сразу после Акимова попала в руки Казаковой, и даже не после Вадима Голикова и Петра Фоменко. А пережила бесславные 90-е с Астраханом и Аксеновым. Поэтому хочу напомнить, что такие спектакли ранней Казаковой, как «Клавир для начинающих карьеру», были своего рода художественным прорывом. Сейчас театр переживает очевидный регресс, представляя собой «маринад», ориентированный на непритязательную публику. А мало ли у нас таких театров? «Буфф», Ленсовета, спектакли И. Коняева в Комиссаржевке, Театр Р. Фурманова. В последнем, между прочим, тоже весьма непростые отношения между худруком и актерами и почасовая (!) система оплаты актерского труда. Мы сами виновники того равнодушия, которое власти проявляют по отношению к театру. Потому что драматический театр Петербурга — это немодно, это винтаж, это для старушек и фриков. Но это вовсе не значит, что ситуацию нельзя переломить.