«Курьер». К. Шахназаров.
ЦДР, Сцена на Соколе (Москва).
Режиссер Владимир Панков, художник-постановщик Максим Обрезков.

Не понаслышке знаю случай, когда на одном из недавних шефских концертов в духе «старых песен о главном» из песни «Солнечный круг» организаторы убрали от греха подальше средний куплет: «Против беды, против войны встанем за наших мальчишек...» — как бы чего не вышло. Так что строчка из другой песни, вынесенная в заголовок и звучащая в финале спектакля Владимира Панкова, тоже кому-то может показаться крамольной, несмотря на ее железобетонную правоту.

О фестивале-лаборатории в Альметьевске

В Татарстане появился новый театральный проект — «Аркадаш», который начал работу в октябре 2024 года. В основе проекта — «исследование самоидентичности в Татарстане и поиск нового художественного языка», как написано в его программе. Он состоит из двух частей. Первая часть только что прошла в нефтяной столице республики, Альметьевске. И она представляла собой фестиваль-лабораторию под названием «Караш», что переводится как «взгляд». Это итоги работы пяти молодых татарских режиссеров, студентов РАТИ-ГИТИСа, которые совместно с молодыми татарскими драматургами исследовали разные районы республики по самым разным темам, создали новые пьесы и спектакли и показали их в течение трех дней на фестивале в Альметьевске.

«Работа горя».
Театр.doc (Москва).
Режиссер Дарья Мазур.

На колючей лестнице — глухая пустота, в которой слова тонут, стираются человек и его история. Поэтому хотя бы разговора б, в котором есть контакт с другим... Там, где слова лишаются смысла и голоса, любой искренний, открытый разговор — на кухне, в театре или где-то случайно — становится подтверждением жизни. Кажется, будто из этого сегодня отчетливее проявляется другая форма «бедного театра» — театр проговаривания. Из последнего сразу вспоминаются хотя бы проект «Разговоры» Бориса Павловича, «Хиросима» Александра Плотникова и «Дочери СОСО», «Разговоры» Алексея Левинского по «Братьям Карамазовым», «Закат» Дмитрия Волкострелова. Вместо взаимо-действия актера и зрителя — со-бытие в диалоге, а звучание слова — уже действие.

«Тихий час». Коллективное сочинение лаборатории «ГАП».
Театр на Литейном.
Режиссеры Екатерина Мигицко и Борис Павлович, художник Ольга Павлович.

Сны объединяют всех людей, стирают рамки и границы, дают возможность прикоснуться к забытому или недосягаемому, не требуют логики или рациональности. Иногда важно позволить себе такое бегство от реальности. Актеры спектакля «Тихий час» предлагают зрителям действительно тихий час: отдохнуть в тишине зрительного зала, устроиться поудобнее, закрыть глаза под нежную мелодию из музыкальной шкатулки...

«La Fabuleuse histoire de BasarKus».
Компания Lamento.
Хореограф Сильвер Ламотт.

У многих людей цирк по-прежнему ассоциируется с детством, спектакли же нового цирка воспринимаются скорее как «взрослые» или — в крайнем случае — созданные для семейного просмотра. Между тем, границы нового цирка постоянно расширяются. И сегодня его представители готовы работать даже с самыми маленькими зрителями. О том, как артисты открывают для малышей волшебный мир нового цирка и как те реагируют на предложенную им игру, мы хотим поразмышлять на примере спектакля «Сказка о Басаркусе» Академии Фрателлини и компании Lamento.

«Дядя Ваня». А. Чехов.
Новокузнецкий драматический театр.
Режиссер Сойжин Жамбалова, художник Натали-Кейт Пангилинан, хореограф Мария Сиукаева, композитор Дахалэ Жамбалов.

Если в начале «Дяди Вани» на сцену выходят Три сестры — жди персонажей и из других пьес Чехова. Действительно, в спектакле Сойжин Жамбаловой кроме Войницкого, Серебрякова и других героев «Дяди Вани» появляются Прозоровы, Треплев, Иванов, Фирс. Режиссер создает метатекст, через который показывает, что чеховские люди проживают одно и то же: нелюбовь матерей, супружеские измены, одиночество в кругу семьи. Счастливых среди них нет, всех обуревает тоска, кто-то уже отчаялся, а кто-то еще верит в светлое будущее. И вот весь чеховский мир приходит в движение, забирается на телегу, запряженную Тремя сестрами, и пытается куда-то уйти: то ли в Москву, то ли в параллельную Вселенную, лишь бы подальше от этого общего для всех дома, — только мы-то знаем, что у них опять ничего не получится.

«Oraison», «Houvrari».
Компания Rasposo.
Режиссер Мари Мольян.

Компания Rasposo — из динозавров циркового мира. Почти 40 лет ее непрекращающейся активности — сперва усилиями Фанни и Жозефа Мольян, а с 2012 года благодаря творческому горению их дочери Мари — представляют собой редкий случай династийной преемственности в области цирка нуво и удивительной успешности. В послужном списке компании уже почти два десятка спектаклей, множество премий и признание публики — все билеты раскупаются мгновенно, а на показах маленькие шапито забиты до последнего места.

«Зеркало».
Пространство «Внутри».
Режиссер и драматург Савва Савельев.

«Nein!» написано на куске картона, который парень в синей рубашке, опасливо оглядываясь, поспешно прячет за шкаф в своей скромной съемной квартирке. Этот шкаф — деревянная, плоская, видавшие виды коробка — не только место для хранения скелетов, секретов и прочих тайн. Это еще и исповедальня, пространство, где человек, оставшись один на один с собой, сталкивается со всеми своими бесами — они рвутся и лезут наружу, заставляя корчиться, кривиться, кричать. Настоящий экзорцизм.

«Горе от ума». А. Грибоедов.
Екатеринбургский ТЮЗ.
Режиссер Анатолий Праудин, художник Анатолий Шубин.

Пока мы, мастера дешевых трюков и бессмысленных действий, носимся с бешеной скоростью, чтобы все успеть, чтобы потом успеть все остальное, режиссер Анатолий Праудин может себе позволить не спеша остановиться в определенной точке пути и начать подробно рассматривать интересующий его предмет. Известная пьеса Грибоедова, кажется, стала для него тем инструментом, с помощью которого он фиксирует прежде всего изменения, происходящие в нем самом.

«Лючия ди Ламмермур». Г. Доницетти.
Музыкальный театр Республики Карелия (Петрозаводск).
Дирижер Михаил Синькевич, режиссер Юрий Муравицкий, художник Петр Окунев.

Спектакль Музыкального театра Карелии «Лючия ди Ламмермур» по опере Г. Доницетти обладает какими-то специфическими свойствами притяжения. Смотрю в третий раз с удовольствием, неослабевающими эмоциями внимания и сопереживания. Ну с чего бы это? Да, Музыкальный театр в Петрозаводске — заметный, все делает с любовью, стремится соответствовать современным представлениям о качестве художественного произведения под названием «спектакль». При этом не обольщается насчет мирового уровня звездности своих составов, хотя и тут есть чему позавидовать. Но шума, фанфар, пиар-эффектов театр вокруг себя не производит. Работает в глубину, а не вовне и напоказ. Наверное, понимает, что, например, опера, точнее оперный спектакль может быть самоуглубленным, требующим индивидуальной сосредоточенности, погружения в какие-то очень личные эмоции. Вот и «Лючия» такая.

«На дне». М. Горький.
Александринский театр.
Режиссер Никита Кобелев, сценография и костюмы Наны Абдрашитовой.

Вот дворец, вывернутый наизнанку: фасадом внутрь, с решетками на окнах — то есть, скорее тюрьма, чем дворец. А может, двор-колодец со свалкой мебели прямо посередине, куда пухто свозят румынские столы и югославские кресла, — островок в стиле mid-century modern, производящий очень опрятное впечатление. Аккуратно по стопкам разложены высокие матрасы, ровненько расставлены стулья, и все накрыто светлым полиэтиленом — от влаги и пыли. Небрежность и бедность обозначены условно: горой картонных коробок справа.

«Золотой петушок». Н. А. Римский-Корсаков.
Нижегородский театр оперы и балета им. А. С. Пушкина.
Режиссер Ангелина Никонова, художник Варвара Тимофеева, дирижер Дмитрий Синьковский.

Появление русского названия в репертуаре Нижегородской оперы встречаешь с опаской: музыкальный руководитель театра Дмитрий Синьковский — спец прежде всего по европейской барочной музыке, кружева и шелк. Отечественные страсти, кровавые рассветы над реками, оглушительная власть опричников, отсутствующие по воле цензуры на сцене, но придавливающие всю страну болезным телом цари — не его «чашка чаю». Но «Золотой петушок» (как и некоторые другие сочинения Римского-Корсакова) в этом смысле «пограничная» опера. Да, родная жуть стучится в двери, иногда мороз пробирает по коже (особенно когда свита Шемаханской царицы входит в город — но об этом позже), но общая рамка — сказка. Сказка ехидная (писалась под впечатлением от мудрых решений государя императора и его министров во время Русско-японской войны), сказка довольно жесткая, но все-таки сказка. И в Нижнем Новгороде спектакль получился точно «пограничный»: Синьковский со своим виртуозным оркестром вышивал вензеля, плел фантастические ожерелья, творил внезапно разреженную эффектнейшую мережку — одевал оперу в сказку. Режиссер Ангелина Никонова эту интонацию поддерживала — но в ключевых сценах позволяла прорваться той пугающей силе, что была композитором за сказкой спрятана.

О Международном биеннале циркового искусства. Часть четвертая, заключительная

Это четвертый материал «Петербургского театрального журнала» о спектаклях Международного биеннале циркового искусства. Первые три — «Цирк = игра», «Цирк + театр = ...» и «(Не)классика шапито».

«Entre les lignes» («Между строк»), «Ariane(s)» («Ариадн (ы)»). Компания Lunatic. Режиссер Сесиль Мон-Рено

Спектакль «Entre les lignes» («Между строк») определен как «хореографический цирк», но на самом деле представляет собой цирковой беби-театр. В яслях Канн его играли для малышни, которая еще совсем не говорит, да и ходит с трудом. Фигурально получается красиво: первый шаг в жизни этих маленьких зрителей совпадает и с первым шагом в искусство. Спектакль идет 40 минут, и пытливые любопытные глаза не отвлекаются ни на мгновение.

«Лето Господне». И. Шмелев.
РАМТ.
Режиссер Марина Брусникина, художник Нана Абдрашитова.

На большой сцене РАМТа появился явный зрительский хит. Очевидно, что роман Ивана Шмелева «Лето Господне» привлечет в театр поклонников как самого Шмелева, так и доброй старой Россиюшки, православных бытовых традиций и праздников, семейного чтения, тех, кто хочет умиления, любования и благолепия, кто видит в прошлом идеал и стремится отдохнуть от беспокойного настоящего. Все они придут в театр и будут счастливо кивать весь первый акт, наблюдая, как кружат по сцене актеры в ярких костюмах, как движутся панели декораций, как маленький Ванятка забавно пританцовывает вслед за взрослыми, а на условных окнах распускаются первые клейкие листочки. Эти зрители наверняка останутся довольны. Но театр, кажется, ставил перед собой куда более трудную задачу, чем воплощение розовых снов ребенка, вспоминающего о безмятежных днях своего детства.

«Аркадия». Т. Стоппард.
Театр «Мастерская Петра Фоменко» (Москва).
Режиссер Евгений Каменькович, художник Алексей Трегубов.

«Аркадия» Тома Стоппарда — премьера «Мастерской Петра Фоменко» — стала особым спектаклем не только для автора этого текста, но для многих.
Во-первых, потому что сам театр, сами «фоменки», остаются для театральной Москвы местом знаковым и очень любимым, несмотря на довольно сильную, после ухода Мастера, перемену судьбы. Но мы выросли на их спектаклях: на «Двенадцатой ночи» Каменьковича, на «Приключении» Поповски, на «Волках и овцах» Фоменко. Мы восхищались артистами, которые были ненамного старше нас. Мы постигали театр как таковой через призму фоменок. Они были мечтой. Они были отдушиной. Они были домом. Это потом для нашего поколения появились Додин и Гинкас, Някрошюс и Туминас, Яновская и Ефремов. Но сначала, еще до поступления в ГИТИС, были фоменки.

К юбилею Анвара Гумарова

Среди первых лиц сегодняшней сценографии — Анвар Гумаров. До последнего времени главный художник Театра Комиссаржевской (создавший там отличную постановочную часть), он давно и сценограф всея Руси, от Москвы до самых до окраин. Он сотрудничает со многими театрами, регионами, режиссерами. Некоторые из них прорвались на наши страницы в круглый день рождения Анвара. Если бы прорвались все — блог бы лопнул. Так что дальше — в комментарии...

Вышла книга Любови Овэс к 100-летию Марта Китаева

Сегодня, 30 марта, исполняется 100 лет со дня рождения выдающегося русского театрального художника Марта Китаева. Наша редакция дружила с Мартом Фроловичем, писала о нем, он был завсегдатаем наших давних, еще «чердачных», посиделок — неизменно доброжелательный, ироничный, улыбчивый. Нас связывал еще и Арсений Сагальчик, с которым много лет работал Китаев.

О Международном биеннале циркового искусства. Часть третья

Это третий материал «Петербургского театрального журнала» о спектаклях Международного биеннале циркового искусства. Первые два — «Цирк = игра» и «Цирк + театр = ...».

«Мертвые души». Н. В. Гоголь.
Пространство «Внутри» (Москва)
Режиссеры Владимир Комаров и Андрей Маник, художник Аня Гребенникова.

Пространство «Внутри», маленькая независимая площадка на улице Казакова, поставщик театральных событий последних сезонов в Москве, показала новую работу — «Мертвые души». Это проект театральной группы «Озеро» — товарищества актеров и режиссеров, где состав собирается под конкретный спектакль, а ядро — три единомышленника, выпускники гитисовской мастерской Каменьковича — Крымова: Андрей Маник, Владимир Комаров и Гоша Токаев. Работать с ними рады звезды первой величины. Драматургическую основу авторы сочиняют сами, и пусть никого не обманывают классические названия: «Три сестры», «Ричард», «Заповедник», «Красная Шапочка» — это поводы для игрового диалога с хрестоматийными текстами.

«ЛайкаРоллингСтоун».
Театр Lusores (Санкт-Петербург).
Режиссер Александр Савчук.

Дисклеймер: многие размышления здесь являются автофикциональным текстом лирического героя, придуманного автором рецензии.

Не пойти на этот спектакль я не мог. По многим причинам, одна из которых — пристрастие к творчеству нобелевского лауреата Боба Дилана. «Like a Rolling Stone». Именно эта композиция совершила революцию в рок-музыке в 1965 году, научив весь рок-н-ролльный мир сочинять вместо дешевых песенок о любви осмысленные тексты о сложноустроенном мире. Это был мощный автофикшен от фолк-выскочки, перевернувший своим пронзительным саркастичным взглядом на окружающую действительность весь тогдашний песенный мир. Можно сказать, что Дилан был бунтовщиком Чацким с гитарой наперевес. И если бы, скажем, у грибоедовского героя были гитарный усилитель и микрофон, то его услышали бы не только представители фамусовского истеблишмента. Дилана услышали. Настолько, что спустя 60 лет название его песни красуется на афише театра Lusores.