«Буря». По мотивам пьесы У. Шекспира.
Театр «Талия» (Гамбург) на Международном театральном фестивале имени А. П. Чехова.
Режиссер Йетте Штекель, сценография Флориана Лёше.

Волшебника Просперо в этом спектакле играет 76-летняя Барбара Нюссе, актриса Марталера, Херманиса, Персеваля. Мужская роль в шекспировских пьесах для нее далеко не первая — она уже была и королем Лиром, и Полонием.

Бледное лицо, седые взъерошенные волосы, такая же седая борода. Но несмотря на нее, Просперо Нюссе — как будто бесполое существо. В нем много женского, нежного, смиренного. Миранда ложится к нему на колени, и тот по-матерински гладит ее.

«Нора, или Кукольный дом». Г. Ибсен.
Schauspielhaus Zürich на XX Международном фестивале «Радуга».
Режиссер Тимофей Кулябин, художник Олег Головко.

Cпектакль «Нора, или Кукольный дом» режиссера Тимофея Кулябина, поставленный им в ноябре 2018 года в Цюрихе, в театре Шаушпильхаус,  — образцовый пример современного театра, существующего на материале программного драматического текста и одновременно фиксирующего нас сегодняшних в нашем настоящем времени. Действие пьесы Генриха Ибсена перенесено в условный 2019-й, в цифровую эпоху, где самое важное происходит онлайн и мимоходом: перед сном в постели в Facebook-переписке строятся карьеры, в обеденный перерыв на работе рушатся семьи, а в ресторане быстрого питания за пластмассовым столом в приложении Tinder можно выбрать фастфуд на ночь.

«Сказки венского леса». Э. фон Хорват.
Новокузнецкий драматический театр.
Режиссер-постановщик Андреас Мерц-Райков, второй режиссер Екатерина Райкова-Мерц, художник Фемистокл Атмадзас.

Драматургия Эдена фон Хорвата почти неизвестна в России, но в немецкоязычных странах считается образцом социальной комедии. «Сказки венского леса» написаны в 1931 году, когда судьба Австрии еще не была определена: в соседней Германии нацисты еще не пришли к власти, и объединение стран еще не произошло, но тревожное предощущение перемен уже витало в воздухе. В пьесе не описаны исторические процессы, действие строится на развитии любовной интриги, но, тем не менее, она отражает социальные противоречия времени. На примере девушки Марьянн, не пожелавшей по настоянию отца выйти замуж за предприимчивого мясника и сбежавшей с авантюристом, драматург показал, насколько незавидна судьба человека, который пытается отстоять свое право на выбор. Стремление поступить по-своему оборачивается чередой печальных событий: предательством возлюбленного, падением героини, смертью ребенка. Окружающий Марьянн мир противится ее желаниям, поскольку ценность отдельной личности, не включенной в массовое движение, ставится под сомнение.

Десять дней назад в Петербурге завершился фестиваль «Дни Александра Блока»

Это второй проект в рамках программы, посвященной петербургским писателям, — центральной фигурой прошлогоднего фестиваля был Леонид Андреев. Однако, несмотря на то, что точкой опоры для этих мероприятий стали деятели литературы, организаторы не сосредоточивали внимание на одной составляющей и, дабы сделать проект максимально разносторонним, разделили его программу на блоки. На протяжении месяца жители города имели возможность посетить внушительное количество экскурсий, выставок, концертов и спектаклей в масштабе от традиционных прогулок по Эрмитажу до ультрасовременного перформанса в электричке. За театральный блок фестиваля отвечал один из его основных создателей — Театр Нового Зрителя «Синтез».

Сегодня в программе фестиваля музыкально-документальный спектакль Проектного театра R. A. A. A. M. (Таллинн) в постановке Дмитрия Егорова. О нем — статьи Оксаны Кушляевой и Романа Сенчина из блога ПТЖ.

«Московский хор». Л. Петрушевская.
Московский Академический театр им. Вл. Маяковского.
Режиссер Никита Кобелев, художник-постановщик Моника Пормале.

На сцене — зрители. Перед закрытым занавесом, сбоку, сверху, между рядами, возникает московский хор — актеры, извиняясь, протискиваются, чтобы разместиться в проходах согласно партиям. Дирижер, поправляя очки, делает легкий изящный взмах руками — и пространство наполняется музыкой. Репетиция проходит не лучшим образом: кто-то поет слишком громко, кто-то опоздал, у кого-то был больничный и надо «подтягиваться», и так далее и тому подобное, знакомое всем, кто когда-либо пел в хоре. Рутина. Занавес медленно раздвигается, открывая роскошный зал Театра Маяковского — огромный, красный с золотым, бархатный, с величественной люстрой. Но среди кресел художник-постановщик Моника Пормале расположила быт — как будто шикарную квартиру превратили в коммуналку. Не изуродовали — сняли пафос, сделали обыденным, обычным, по своей мерке. Быт врезался, вписался в зал, застрял накрепко. В этом пространстве неудобно жить — проходы узкие, расстояние между рядами скромное. Разбирают вещи, едят, ссорятся в страшной тесноте, толкаясь и пролезая между стульями, натыкаясь на спинки.

«Пионовая беседка». По мотивам одноименной драмы Тан Сяньцзу.
Шанхайский центр оперы Куньцюй под руководством Чжан Цзюня на Международном театральном фестивале им. А. П. Чехова.
Художественный руководитель Тань Дунь, режиссер Ли Сяо Пинь.

Где-то между вереницей кофеен, модных рестораций, шумного, суетливого проспекта Мира с его вечно загруженными трафиком переулками расположено камерное уютное пространство Ботанического сада МГУ, так называемый Аптекарский огород, место, выбранное Чеховским фестивалем для спектакля Шанхайского центра оперы Куньцюй «Пионовая беседка». Вдоль Зеркального канала, небольшого прудика, утопающего в клумбах с цветами и редкими растениями, был протянут зигзагообразный помост, неуловимо напоминающий атрибут японского сада — мост яцухаси, ломаная линия которого символизирует извилистый путь человека в постижении бренности и переменчивости жизни, неизбежности смерти и в то же время ее диалектическую невозможность. В ароматах поздней весны в городском саду, непостижимыми средствами не пропускающем на свою территорию шума и безумия мегаполиса, игрался старинный жанр восточного театра — Куньцюй, или Куньшаньская опера, одна из разновидностей китайской оперы. И это тот случай, когда разговоры о природе и погоде — не фигура речи и не вежливая формальность в поддержании светской беседы.

Сегодня в Петербурге открывается юбилейный XX Международный театральный фестиваль «Радуга». В день открытия в его афише три спектакля — премьерная «Нора» Тимофея Кулябина, поставленная в цюрихском Шаушпильхаус, лесосибирские «Мертвые души» Олега Липовецкого и спектакль Московского ТЮЗа в постановке Камы Гинкаса (разумеется, по Достоевскому). О последнем — статья Анны Банасюкевич из блога ПТЖ.

«Чудаки и зануды». У. Старк.
Прокопьевский драматический театр.
Режиссер Иван Пачин, художник Павел Тарасёнок.

Честных книг о переходном возрасте не так уж много. «Чудаки» — одна из них. Повесть о девушке-подростке. Разумеется, сразу вспоминаешь Пеппи Длинныйчулок, которую семьдесят лет назад придумала соотечественница Ульфа Старка. «Чудаки и зануды» — это уже XX век. Дело не только в том, что книга опубликована в нынешнем столетии. Проблематика и стилистика современные. Еще одна неочевидная «шведская» перекличка — фильм Роя Андерсона «История любви».

«Бег». М. Булгаков.
МХТ им. А. П. Чехова.
Режиссер Сергей Женовач, художник Александр Боровский.

Здесь возможно предисловие такой длины, что на анализ спектакля попросту не останется места. Поэтому попытаюсь кратко. Предпосылки, предыстории и мотивации громоздятся друг на друга: печальный сюжет МХАТа и самого Булгакова, по цензурным причинам так и не доведших в конце 20-х годов спектакль «Бег» до зрителя; первый опыт Сергея Женовача в МХТ, и тоже булгаковский («Белая гвардия», 2004); глубокая увлеченность режиссера творчеством писателя, воплотившаяся в спектакли СТИ «Записки покойника» (2014) и «Мастер и Маргарита» (2017); наконец, «Бег» как дебют Женовача в качестве художественного руководителя МХТ, где в выборе материала, конечно же, сыграли свои роли все вышеназванные обстоятельства. Вернуть Художественному театру несправедливо уничтоженную в свое время репертуарную идею. Дать артистам МХТ богатый драматургический материал. Еще раз нырнуть в булгаковский мир, в самый кровоточащий его отсек и притом, вероятно, самый актуальный для нынешнего российского отрезка времени, только внешне кажущегося спокойным.

«На краю света». Сценическая композиция Д. Привалова по мотивам повести Н. Лескова.
Магаданский музыкальный и драматический театр.
Режиссер Радион Букаев, художник Никита Сазонов.

Спасибо Юрию Дудю: народ смотрит про Колыму. Народ постарше, который помнит, как «облака плывут, облака», про нее и не забывал. На поверку — в отличие от того же Норильска, признаться, жутковатого, Магадан оказался жизнерадостным приморским городом. Ну так «столица Колымского края» никогда и не была лагерем, только перевалочным пунктом. Если что в Магадане и шокирует, так это малоэтажье застройки, слабо подобающее областному центру. Россия поднимается с колен неравномерно. Тут — не очень.

«Спички». К. Стешик.
ТЮЗ им. А. А. Брянцева.
Режиссер Артем Устинов, художник Егор Пшеничный.

Есть в русской литературе тексты мистические, и есть авторы, наделенные по жизни определенной биографической «чертовней». И чем больше художник, тем сложнее строятся отношения в его бестиарии, тем острее эту разницу чувствует человек создающий. «Вы знаете, как смеются ангелы? Это позорные твари, теперь я знаю — вам сказать, как они сейчас рассмеялись?» (В. Ерофеев, «Москва — Петушки»). Бесконечный спор черта и Бога на лезвии ножа, за которым ужасно интересно наблюдать, а работать еще сложнее. Потому что перед нами не социально-бытовые, а устремленные вверх трансцендентные искания человека. Пьесы Константина Стешика однозначно такого рода. Кто-то из критиков называет его продолжателем идей мистического реализма, возникшего в Латинской Америке и процветающего в румынском кинематографе; кто-то сопоставляет его пьесы с полотнами сюрреалистов, особенно Магритта. Неслучайно в афишах двух петербургских премьер Стешика («Время быть пеплом» Натальи Лапиной и «Спички» Артема Устинова) используются сюжеты магриттовских картин.

О зарубежных спектаклях XV Международного театрального фестиваля «Царь-сказка» в Великом Новгороде

Фестивали в небольших, нестоличных русских городах раз за разом поражают тем, насколько провинция включена в театральный контекст. В Пскове недавно прошел отличный «Пушкинский» с направленностью на спектакли по русской классике, а «Дягилевский» в Перми с его разнообразием оперных и балетных спектаклей уже давно считается одним из сильнейших в России и Европе. «Царь-сказка» тоже обладает собственной индивидуальностью — организаторы стараются собрать программу, в которой помещаются разные виды театрального искусства: клоунада, контемпорари, драма, театр предмета. Помимо российских спектаклей в Новгород привозят небольшие европейские театральные компании, и это становится важным опытом погружения в театральную реальность, где практически нет громких имен: такой неидеализированный срез европейского театра, который вполне сравним с аналогичным, провинциальным, в России.

В Небольшом драматическом театре в последние годы звучит все больше живой музыки: ею наполнены оба детских спектакля («Волшебник страны Оз» и «История доктора Дулиттла»), ради нее во многом была сделана «Дульсинея», впервые в истории НДТ появились спектакли-концерты — приуроченный к 9 мая «Вальс Победы» и премьера этого сезона, шуточный музыкальный спектакль-капустник «НДТ, ЁПэРэСэТэ!». Вместе со своими коллегами новое направление в театре развивает одна из ведущих актрис Эренбурга — Ольга Альбанова, в чьей творческой биографии музыка проходит отдельной строкой.

Вот как каждые пять лет глобально поздравлять, даже когда хочется искренне это сделать, но все основное уже давно отговорил?

Каждые пять лет прибавляют юбиляру кусочек жизни, но в «большом времени» 70, по сути, мало отличается от 75...

Когда Льву Абрамовичу Додину исполнялось 70, я написала коротко о своей собственной жизни в присутствии Додина. Вернее о траектории взаимоотношений с его театром. И это можно прочесть. Додин ведь буквально «сделал» жизнь нашего театрального поколения, и забыть это не получится никогда. Даже сейчас, когда попадаю в МДТ, срабатывает флешбэк: само это пространство возвращает счастье ожидания и счастье свершения чего-то необычайно важного, к чему ты причастен. Это пространство кодировано твоей молодостью и твоим восторгом от «Братьев и сестер» и «Дома», от «Повелителя мух» в первой редакции, от «Дяди Вани» и «Трех сестер»... Остальное можно не помнить, а кодирование счастьем остается.

«Узник».
Театр «Буфф дю Нор» в рамках программы XX Международного фестиваля «Радуга».
Текст и постановка Питера Брука и Мари-Элен Эстьенн, художник Дэвид Виоли.

Место Человека в стройной системе Мироздания, его уникальность и таинственное устройство человеческой души — краеугольный камень, лежащий в основе сценических изысканий Питера Брука. Почти полвека назад, в период творческих сомнений и размышлений об истинной духовности, Брук не нашел в европейских религиях ответов на насущные для него вопросы и вместе с небольшой группой актеров уехал в Афганистан. Режиссер провел много дней в древнем Кабуле, исследуя и изучая суфизм, проповедовавший миру аскетизм и возвышенную духовность. Афганские суфии поведали Бруку удивительную историю о молодом мужчине, совершившем убийство и приговоренном к странному наказанию: вместо заключения в тюремную камеру несчастный был осужден сидеть напротив тюрьмы, глядя на ее стены. Как признавался сам режиссер, эта история долгие годы не давала ему покоя. Ее «призрак» в поисках воплощения принимал в творчестве Брука то литературные, то кинематографические формы, но только театр смог стать единственным инструментом, способным проникнуть в сердца людей, чтоб разбудить их чувства. На сцене театра «Буфф дю Нор» в соавторстве с драматургом Мари-Элен Эстьенн режиссер создает спектакль «Узник», чтоб побеседовать с человечеством о Свободе.

«Дым». По мотивам романа И. С. Тургенева. I и II части.
Новая сцена Александринского театра.

Новая сцена Александринского театра отметила 200-летний юбилей Ивана Сергеевича Тургенева тем, что позволила одновременно сразу двум режиссерам — Михаилу Милькису и Алексею Демидчику — предъявить зрителям свой взгляд на ранний роман писателя «Дым». Сценическое решение не самого легкого для прочтения произведения Тургенева стало обязательным заданием для участников проекта «Лаборатория», который Александринский театр осуществляет в поисках новых имен молодых режиссеров. Для конкурсных, «поисковых» целей Новая сцена с ее возможностями современной театральной площадки, обилием самых разных репетиционных помещений подходит как нельзя лучше.

Второй фестиваль независимых театров «Центр».
Никитинский театр, Воронеж

Долгое время театральная жизнь Воронежа ассоциировалась только с именем Михаила Бычкова, режиссера, основателя и художественного руководителя Воронежского Камерного театра, а также Платоновского фестиваля искусств. Ситуация начала меняться, когда в 2011 году Борис Алексеев, тогда еще актер все того же Камерного театра, и его жена Ирина создали свой проект — «Театр Одного». Подобно тому, как молодые семьи переезжают в квартиры побольше, уже к сезону 2016/17 супруги Алексеевы открыли новый Никитинский театр. Он расположился в здании ДК Железнодорожников, где раньше обитал все тот же Камерный, — в общем, родовые связи тут крепкие. И уже в 2018 году в Воронеже появился новый театральный праздник — фестиваль независимых театров «Центр».

«Три сестры». Спектакль Саймона Стоуна по пьесе Антона Чехова.
Театр Базеля (Швейцария) в рамках программы Russian case фестиваля «Золотая Маска».
Режиссер Саймон Стоун, художник Лиззи Клахан.

Мы привыкли к тому, что актуальный театр тяготится нарративом, линейно рассказанной историей. Молодой режиссер Саймон Стоун в спектакле «Три сестры» из швейцарского Базеля заставляет зрителей прежде всего следить за хитросплетениями сюжета. Полностью переписав пьесу Чехова, встроив его персонажей в современные реалии, придумав каждому сложный клубок внесценических обстоятельств, режиссер превратил пьесу в остросюжетный сериал, где финал пронизан чеховской печалью.

«Сосед». П. Пряжко.
театр post.
Режиссер Дмитрий Волкострелов.

Пространство студии перформативных искусств «Сдвиг», где играется спектакль «театра post», разделено на две части. Сначала зрители попадают в полутемное помещение, где выставлены разные «дачные» предметы — проржавевшие кастрюли, ножи, потрепанный телефон старой модели, пакеты с тряпьем и др. Каждая вещь лежит отдельно: пакеты — на ящиках из толстой фанеры, кастрюли и ножи — в ячейках деревянного стеллажа, сколоченного из таких же ящиков. У каждого предмета есть подпись, цитата из пьесы «Сосед», где упоминается этот артефакт.