Уже вечер.

Прихожу в редакцию после очередных боев за жизнь «ПТЖ», а мне: «Ой, сегодня 70 лет Смелянскому! Срочно пишите поздравление в блог!». Легко сказать — срочно…

А, с другой стороны, — да, легко.

Потому что из года в год я даю своим студентам читать книги Анатолия Мироновича, а когда «не пишется», сама открываю для «подзарядки» какой-нибудь давний текст (скажем, «Три мушкетера и незнакомка из Рыбинска» или про эфросовскую «Дорогу»…) И каждый раз (что в нашей профессии исключительная редкость) понимаю: я так не могу — так аналитично, ёмко, умно… И это приносит такую профессиональную радость, что руки тотчас же «тянутся к перу».

Потому что нас связывают редкие встречи на театральных дорогах. То в Омске мы вели какой-то «Инкомбал» и импровизационно, перебивая друг друга, рассказывали залу байки (попробуй-ка соответствовать Смелянскому в этом жанре). То именно Смелянский был поводом для растянувшегося на три ночи поколенческого разговора.

Потому что у нас есть общие друзья по городу Горькому, его родине — те, кто помнят его Толей Альтшуллером (и не родился он в семье Смелянских, как сообщает нам Википедия…). Помнят молоденьким завлитом у Бориса Абрамовича Наравцевича, любившим выходить на сцену в силу несбывшихся актерских «мечт». Самое смешное, мы тогда ведь могли познакомиться: изготавливая курсовую, я приезжала в Горький, в тот самый ТЮЗ, на спектакль «Бал» про Пушкина, и прекрасно помню, как в фойе (шел 1975 год) продавали почему-то сырые яйца в решетах, и зрители наблюдали бал у Идалии Полетики (или кого-то в этом роде), держа на коленках по три десятка яиц… Или А. М. тогда уже был в Москве?

Марина Дмитревская, Наталья Скороход, Анатолий Смелянский, Ольга Никифорова.
Фото — архив «Петербургского театрального журнала».

Шутки в сторону. Меня, как и всех, поражают, конечно, работоспособность, воля и собранность, тренинг и муштра, выученный почти в 50 лет английский… Мы летели в какие-то голодные 90-е в самолете, и Анатолий Миронович сказал: «Если ты не вспомнишь забытый английский и через пару лет не будешь читать лекции на языке, я перестану тебя уважать». Я не вспомнила. Может перестать. Я металась по Сибири и Уралу, ежегодно спасала профессиональный театральный журнал, и, очевидно, была неправа, потому что совсем недавно, отвечая на вопрос об итогах 20-летия в нашем № 70, А. М. уверенно сказал: «Ушли со сцены и существуют в трудно просматриваемом режиме основные театральные журналы. Бытование театральной критики перешло в совершенно иную сферу, и она мало на кого влияет». Видимо, Смелянский прав, и надо вообще-то поучиться у него в хорошем смысле профессиональному эгоизму, умению заняться собой, своими темами, книгами, передачами, а не организацией условий труда для других… Он удивительно умеет отсекать все, что ему не нужно, всех, кто отвлекает от главного — того, что он на данный момент он сам считает приоритетным.
В последние годы приоритетна для него стала Школа-студия, и Смелянский отсек себя как критика от театрального процесса. Это ужасная, просто слёзная потеря для нашего умирающего дела.

И все же мы растим студентов на его статьях, отравляем их мозг «междометиями времени», и они, слава Богу, не спрашивают про него: «Кто это?» — как спрашивают про Товстоногова или Ефремова. Увы.

С днем рождения, дорогой Анатолий Миронович! Редакция «ПТЖ», хоть и «в трудно просматриваемом режиме», поздравляет и обнимает Вас!