Почти шестьдесят лет назад она — недавняя выпускница училища Штиглица, только что принятая в Большой театр кукол, — перевернула бытовавшее тогда представление о театральной кукле (ее эстетике, ее смысле), связывая образ кукольного персонажа с особенностями детского восприятия, с миром детской игры. Именно поэтому спектакли с ее куклами: «Золушка», «Неизвестный с хвостом», «Часы с кукушкой», «Слоненок», «Волк и козлята», «Кот в сапогах» — продержались в репертуаре БТК не одно десятилетие.
Почти шестьдесят лет назад она пришла на кафедру театра кукол в тогдашний ЛГИТМиК (после — Санкт-Петербургская государственная академия театрального искусства, а теперь — Российский институт сценических искусств), в конце концов стала и оставалась профессором, заведующей кафедрой сценографии и технологии театра кукол до последнего дня.
Ее учеников не счесть… Она была Мастером, «ставящим глаз» студента и — не знаю, как точнее сказать, — «преобразующим его мозги». Ненавидела подражание благости диснеевских мультфильмов, как и всякое иное подражание, героически пытаясь в каждом ученике выявить его собственное я.
В обсуждении эскизов или изготовленных уже кукол была непримирима и саркастична, часто доводя своих воспитанников до слез. И только много позже ее воспитанники вспоминали эти слезы как слезы счастья.В ней были божественный художественный и педагогический талант и царственная манера его проявления. Быть может, поэтому все ученики называли Валентину Григорьевну Ховралёву — Мадам
Валентина Григорьевна из тех редких людей, про которых кажется, что они будут всегда. Так на самом деле и есть. Только смерть нивелирует пафос сказанного, меняя ракурс. Домашняя наша шутка, озвучивавшаяся всякий раз после премьер ее учеников, что у каждого — на попе фамильное клеймо Мастера, утратила в нынешний первомай свои составляющие: в одних случаях насмешку, в других — уважительную иронию. Превратилась в жестокий факт, в единственную возможность поймать, почувствовать, вернуть — вновь осязать ее присутствие здесь и сейчас, сколько бы ни прошло времени с этого гребаного года театра. Потому что у учеников уже есть свои ученики и то, чем она делилась, вычерпано будет нескоро.
Любой «обход» — экзамен на кафедре сценографии и технологии театра кукол — под руководством Мадам превращался в мастер-класс по композиции пространства, не только театрального, но жизненного в целом. Встреча во дворе, на лестнице или вовсе на Моховой гарантировала очередную главу «ненаписанной» (теперь — незаписанной) истории театра кукол, которую Ховралёва легко сочиняла и талантливо правила, и казалось, что мы все успеем, потому что так будет — не может не быть — всегда.
Копирую то, что написано мной сразу. В Фейсбук, который Валентина Григорьевна вовсе не жаловала.
Но не думаю, что была бы недовольна.
.. Мы разговаривали час пятьдесят буквально несколько дней назад, числа 27 апреля.
Прекрасный голос, четкость мысли, всегдашняя строгость оценок, юмор.
Договорились, что вот-вот приду и уж тут-то мы отполируем все темы до белизны.
… Знаете, бывает, когда ты запоминаешь взгляд человека, обращенный на тебя на всю жизнь.
Помню свой первый рабочий день в Большом театре кукол и взгляд Валентины Григорьевны, которым она меня окинула.
Как описать? Пронизывающе-оценочным.
Как вышло, что мы подружились прямо с первого такта?
Не знаю.
Помню, что единственная настоящая моя радость пребывания в БТК (художественная, человеческая) была ТОЛЬКО она.
Помню свою совершеннейшую влюбленность, когда хотелось бесконечно разговаривать (слушать), чувствовать запах духов, придумывать в подарок украшения, радоваться, что попадаю в десятку.
Гулять. Ходить в гости, приглашать к нам.
Видеть и слушать, как гармонично общаются между собой «взрослые»: В.Г. и мои мама с папой. Иногда я говорила родителям: «Не надо вот сейчас отнимать у меня Валентину Григорьевну!»
И все совершенно взаимно.
Ни она, ни я не выносим липучих людей.
Валентина Григорьевна совсем же не сахарно-мармеладный человек.
Напротив, иногда с мгновенной резкой, даже жесткой реакцией.
Но ни разу на нашем с ней горизонте не пробежала даже серая кошка.
И вовсе безо всякой моей пристройки снизу.
Может быть потому, что я совсем не умею рисовать?)…
Помню, как почти насильно заставила Валентину Григорьевну засесть за авторских кукол.
В те нищие годы.
Глаза у меня горели: типа будем (буду!) продавать за большие деньги.
Удалось. Сколько-то раз.
Андрюша Ургант и Андрюша Максимков проводили тогда разнообразные аукционы и несколько кукол удачно ушли в какие-то богатые руки.
Понятно, что ничего, даже отдаленно напоминающего бизнес не случилось.
Но то была игра. С удовольствием.
У меня две ею подаренных куклы.
Им много лет. Они стоят так, что просыпаясь, я всегда их вижу.
Сейчас взяла сфотографировать и … у куклы нарушилась ткань,уехала в сторону ручка…
Как тут не вздрогнуть?
Никогда не называла Валентину Григорьевну, как почти все — Мадам.
Но много-много раз говорила ей: «Люблю Вас!»
А она отвечала обычно быстро и весело: «А я — тебя»…
И дальше, сколько буду жить — столько и помнить.
И любить.
Ушла из жизни Валентина Григорьевна Ховралёва, гениальный художник-кукольник, настоящая звезда среди многих талантов на кукольном небосклоне. Слово «гениально» было у неё любимым, его удостаивались и прочитанные книги, и просмотренные фильмы, и картины, и актёры. И очень часто – её ученики: она так и говорила о них «исключительно гениальные дети».
Много лет она работала в питерском БТК – её куклы к спектаклям были совершенством! Часто в мастерских я смотрела них, висящих на стене напротив, вновь и вновь обкатывая взглядом гармоничные линии, любуясь особым выраженьем кукольных лиц: кукол Ховралёвой узнаешь без труда. Спектакли для детей «Мальчиш-Кибальчиш», «Слонёнок», «Неизвестный с хвостом», «Приключения Пифа», «Волк и козлята», «Гадкий утёнок» стали классикой кукольного театра, на них выросло не одно поколение детей. А знаменитые взрослые спектакли «Ловите миг удачи», «В 12 часов по ночам» неизменно собирали полные залы. А ещё – хитовый эстрадный номер актёров БТК Мартьянова и Корзакова с капризным тигром «Хэлло, Долли! » Эту большую куклу придумала Валентина Григорьевна, и артисты с тигром «Не-хочу-не-буду» объездили полмира.
Но ещё она была учителем от бога, всю свою жизнь посвятила работе с будущими художниками-кукольниками в питерской Театральной Академии. Птенцы Ховралёвой разлетелись по всему миру. В 2007 г. она стала обладательницей «Золотого Софита» «за многолетнее служение театральному искусству, большой вклад в развитие школы художников театра кукол».
Она была весёлой, радовалась, как ребёнок, и её заразительный смех волнами прокатывался по мастерским – вахтёрши спешили на него из своего закутка под лестницей: что за непорядок?! Ах, это Юля…
Она любила, чтоб её звали Юлей. Она носила крупные бусы из дерева и индийских камней, от неё всегда празднично пахло пряными духами. Грациозно приподняв свои уютные полные руки с закатанными до трёх четвертей рукавами кофточки, она взбадривала перед зеркалом крупные завитки своих рыжеватых волос, укладывая их в хризантемы – и играли-посверкивали крупные перстни на её пальцах.
Она рисовала – как бог: то очаровательных пышнотелых ню в историческом антураже, то изящных японок в крошечных гэта, то «Клюковного дедушку», из шевелюры и ушей у которого росла клюква…
Она могла влететь в мастерскую, как ураган, с отрезом ткани, по дороге купленной в комиссионке на углу Восстания и Некрасова, за полчаса сшить на театральном Зингере юбку-клёш – и умчаться в ней на репетицию. Или, купив в «кулинарии» салатика-Оливье в бумажный кулёчек, есть его видавшей виды чайной ложечкой. Розовые обсыпные конфетки-подушечки она звала «тошнотиками», и радостно пила с ними чай в нашей шумной компании, а когда попадались «атласные» подушечки, полосатые – любовалась их бухарской красотой, роскошью карамельного цвета. Она могла как гром-и-молния разнести тебя за любой пустяк – и великодушно махнуть рукой на большой прокол в работе. Когда случалось горе, когда мы чего-то важного и дорогого вдруг лишались – она учила нас говорить «Спасибо, что это было».
Спасибо, что всё это было, Валентина Григорьевна…
Ее дипломной работой был проект фонтана при входе в парк Победы.Для меня она и была фонтаном идей,юмора и оптимизма.Я познакомилась с ней в юности,придя в театр из школы,была малообразованной,не разбирающейся в искусстве…и вдруг она…Ее первой работой в театре был спектакль «Корабль Арго».Оформление сразило на повал своей красотой погружения в мир Греции.Сразу меня покорил ее аристократизм,нестандартное образное мышление.C ней всегда было интересно,но особенно тревожно,что то не позволяло опускаться ниже предложенного ею уровня.Педагогика неслучайно возникла на ее жизненном пути,ей было что передать.Она как греческий философ могла соединять несоединимое,объяснять сложное-просто.Вечная память.