Фестиваль памяти — Театр. doc в Киеве

На десять дней артисты Театра. doc переместились на площадку киевского PostPlay Театра, где все эти десять дней представляли самые знаковые свои спектакли: гастрольный марафон получил название «Фестиваль памяти», в память о главных людях Театра. doc — Михаиле Угарове и Елене Греминой.

Открылся фестиваль спектаклем «Новая Антигона»: это последняя режиссерская работа Греминой. Он о событиях, произошедших в Беслане осенью 2016-го, когда несколько матерей погибших детей вышли в годовщину событий на мирный пикет к месту трагедии. Женщины были задержаны полицией и в тот же день привлечены к административному наказанию. Форма пьесы напоминает древнегреческие трагедии: реплики главных героев чередуются с партиями хора. Текстом хора в данном случае являются краткие справки о фигурантках дела. «Хор» монотонным неживым голосом озвучивает журналистка Елена Костюченко, «голосом подсудимых» стала Зарема Заутдинова. В основу пьесы легли данные судебных заседаний, расшифровки диктофонных записей, фрагменты трагедии «Антигона» Софокла. И хотя софокловский текст в спектакле звучит лишь дважды, параллели очевидны: система — человек — борьба за возмездие.

Площадка напоминает фрагмент амфитеатра — ступени, на которых хаотично расположены участники процесса. Возвышается над всеми судья (Олег Каменщиков), зачитывающий выдержки из статей, вопросы подсудимым, приговоры. Читает монотонно и неразборчиво — универсальный язык юридической сферы. Рядом свидетели — Алексей Маслодудов читает реплики за всех. Говорит сбивчиво, каждый раз смущенно «зажевывая» фразу «Путин — палач Беслана». Ступенью ниже — место подсудимым и хору, в самом низу —приглашенные из зала. На протяжении полутора часов слово дается всем присутствующим, затем судебное заседание объявляется закрытым. «ВОЗМЕЗДИЯ НЕ БУДЕТ» — финальный фрагмент пьесы, спектакля и, очевидно, всей этой истории в реальности: в стране, где массовое убийство детей — не миротворческая миссия, а политическая акция, о возмездии, кажется, не может быть и речи.

«Новая Антигона».
Фото — М. Ботева.

День второй, и — «Час 18» (режиссер Михаил Угаров, драматург Елена Гремина), спектакль о событиях девятилетней давности, когда был приговорен и доведен до смерти российский аудитор Сергей Магнитский, разоблачивший коррупционные схемы чиновников РФ. «Час 18» — еще одно судебное заседание, но уже по другому делу. Перед ним зрителям раздаются программки, где помимо исполнителей — подробная «Инструкция к спектаклю», в которой значится перечень лиц, причастных к смерти Магнитского.

В едва освещенном помещении на расставленных в ряд стульях сидят в ожидании слова участники процесса. Вступительное дается матери Магнитского (Анастасия Патлай), сдавленным голосом она произносит: «Я обвиняю…», и далее — список тех, кто обозначен в инструкции. За ее обвинением следует цепочка монологов ответчиков и свидетелей: по очереди перед «высшим судом» предстают и монстр-судья Сташина (Ольга Лысак), и медики (Ирина Вилкова, Дарья Башкирова, Аскольд Куров), дежурившие в тот день, и следователи (Алексей Жирков, Алексей Крижевский, Олег Каменщиков). В качестве промежуточных сцен фигурирует история о стакане кипятка, который судья Криворучко просит на «великом суде», как просил когда-то Магнитский, но ему отказывают. Своеобразная аллюзия-перевертыш на притчу Достоевского о луковице из «Братьев Карамазовых», дескать, хоть на том свете воздастся, раз на этом все не по справедливости.

Третьим гастрольным показом стал спектакль-сторителлинг «150 причин не защищать родину» (режиссер Елена Гремина) о падении Константинополя в XV веке. Пять историй мужчин (султан Мехмед, его визирь, император Константин, премьер Византии Лука Натарас и генуэзский кондотьер Джованни Джустиниани Лонго), рассказанных пятью женщинами (Полина Ауг, Варвара Фаэр, Татьяна Паршина, Анастасия Патлай, Наргис Абдуллаева соответственно). С одной стороны, это хроники конкретных государств — Османской империи и Византии, с другой — обнаруживаются очевидные параллели с иной «двуглавой державой»: помимо идентичного герба здесь и шаткая религиозная ситуация, и недоверие стран-соседей и т. п.

«150 причин не защищать родину».
Фото — М. Ботева.

«150 причин…» начинается с нескольких бессловесных минут: актрисы в разных уголках площадки перекатывают в ладонях фасоль, добавляя в нее то железные пробки от бутылок, то гвозди, то бусины. Шуршание семян разбавляется металлическим бряцанием, превращаясь в тихое медитативное позвякивание — длинная увертюра предваряет основное действо. Спектакль получился очень музыкальным и ритмичным в целом, и пьеса по мотивам стихов султана, суфийского поэта и записок янычара, слившись со звуковой партитурой, претворилась в объемное изображение событий XV века. Пиковой музыкальной точкой стала смесь невыносимого ультразвукового «верещания» датчиков с разрывающим перепонки звоном треугольников. За ними — гробовая тишина, в момент которой артистки выносят вперед белоснежные гипсовые головы византийских императоров и облачают их в вышитые тюркскими орнаментами чехлы — лаконичный жест, обозначающий падение величайшей державы.

После драмы Константинополя была представлена «драма пространства», как назвали спектакль «Двое в твоем доме» (режиссеры Михаил Угаров, Талгат Баталов) его создатели. Двое в доме — хозяева, двое других — их «конвоиры». Спектакль — документальная история о том, как белорусский поэт Владимир Некляев, баллотировавшийся в 2010 году в президенты, оказался под домашним арестом. Четыре месяца он с супругой Ольгой провел в заточении — в собственной квартире (на заднике распечатан план «двушки» с указанием жилой площади и комнат) под надзором сотрудников госбезопасности.

«Двое в твоем доме».
Фото — М. Ботева.

Главный герой Владимир — истинный интеллигент, немного заикающийся, неуверенный в себе, но свято верящий в человека и справедливость закона. В лице Максима Курочкина эта вера в «светлое, доброе, вечное» выглядит особенно убедительно. Жена (Ирина Савицкова) — полнейший его антипод: решительная, эмоциональная, властная, не так наивна в своих суждениях о людях. Она совсем не церемонится с новыми «соседями» (ну и что, что они «власть») и всеми способами не позволяет им устанавливать свои порядки. Домашний арест оборачивается бытовой историей с курьезными эпизодами в виде кэгэбэшников (Алексей Маслодудов, Олег Каменщиков, Иван Прилль), «сербающих» на кухне водку из чайных кружек под нелепые разговоры, и супругов, вместо секса нарочито громко обсуждающих покойную кошечку. Эта комичность, счастливый исход дела (Некляева отпустили) и пенная вечеринка в финале почти заглушают ужас, который вообще-то в историю заложен. «Почти» — потому что везение: в этот раз обошлось, а если бы нет?..

На четвертый день гастролеры давали «Лира», нет, не шекспировского — клещевского. «Лир-Клещ» (режиссер Варвара Фаэр) — автобиографическая история артистки Театра. doc Марины Клещевой от истоков до сегодня: от «двойных стандартов воспитания» до двойного тюремного срока, от растущих вместе с девочкой комплексов до растущих, уже у взрослой женщины, перспектив.

История поднесена с бесконечным чувством самоиронии, даже там, где явно было не до смеха. В спектакле звучат собственные песни и стихи Клещевой времен орловской колонии. Вместе с ними — цитаты из шекспировского «Короля Лира», в котором во время второго срока ей довелось исполнить главную роль. «Король Лир» стал тогда визитной карточкой тюремного театрального кружка, а «Лир-Клещ» — коронным моноспектаклем Клещевой в Театре. doc.

Пятый день фестиваля. «Правозащитники» (режиссеры Елена Гремина, Ольга Лысак, драматург Анна Добровольская). Место действия — офис в доме № 5 по Малому Казенному, реально соседствующем со зданием театра (когда тот был на Малом Казенном, 12), в нем некогда жил первый русский правозащитник Федор Гааз.

«Лир-клещ».
Фото — М. Ботева.

«По-праздничному» сдвинутые столы с фруктово-колбасной нарезкой и выпивкой в одноразовой посуде, на соседнем столе — факс, то и дело выдающий отзывы о работе организации. Сотрудники (Григорий Перрель, Наргис Абдуллаева, Ольга Лысак, Марина Клещева, Константин Кожевников) растерянно слоняются по офису, но после небольшой, с выражением зачитанной биографической справки о Гаазе и первого тоста начинают диалог. Спектакль вышел абсолютно антитеатральным: весь он — разговор правозащитников, разыгранный в форме простенького офисного корпоратива. Поток реальных реплик перемежается с биографическими фактами о Гаазе и «листами из факса» и превращается в этакий экскурс по будням представителей самой неблагодарной и опасной «профессии», борющихся «за все хорошее».

Но и у хорошего есть обратная сторона. И далее речь ведется о другой всем известной профессии — сотрудник ФСБ. Проект «Твой календарь/Пытки» (режиссер Зарема Заудинова; исполнители Алексей Полихович, Егор Сковорода, Алексей «Сократ» Сутуга, Зарема Заудинова, Алина Ануфриенко) в деталях повествует о «способах общения» сотрудников полиции и ФСБ с задержанными (виновными или нет — не важно): пакет на голову, провода электрошокера к пальцам, банальное подвешивание и прочие «радости» трудовых будней госслужб. В «Пытки» вкрапляются раздирающая либо душу, либо перепонки музыка виолончели, мерцающие видеосправки о фигурантах дела и еще одна часть проекта — «Твой календарь»: между справочной информацией и демонстрацией «ласточек» и «конвертов» проектором на стену выводятся даты и соответствующие им в России праздники. Большая часть из них военные, все прочие — абсурд вроде «Дня пирожков с начинкой»: День театра перемешан с Днем артиллерии, малиновое варенье — с жертвами политических репрессий, пытки — с повседневностью. Такая вот картина современной России.

А за ближайшей границей — война. И следующий спектакль doc-марафона о ней. «Война близко» (режиссер Елена Гремина) — смесь страниц дневников луганчанина Дмитрия Бела о начале военных действий на востоке Украины, страниц текста «Ваши голоса» Марка Равенхилла о сирийских химических атаках и пьесы Елены Греминой «Помолвка», основанной на «деле крымских террористов». Все три части, безусловно, о войне, но собраны воедино как-то грубо, с резкими нелогичными переходами.

«Война близко».
Фото — М. Ботева.

То, что заключено в первой части, дневниках, — жизнь каждого второго украинца того периода, когда важнее было не думать масштабами страны, а сохранить себя. Вот и главный герой (Николай Мулаков, Константин Кожевников) таков: несмотря ни на что пытается готовиться к выпускному дочери, откладывает деньги на ремонт, живет по инерции, в чем, кстати, похож на другого персонажа того времени — Жеку из спектакля «Донецк. 2-я площадка» Анатолия Праудина.

Герой говорит о революции в Киеве с уверенностью, что все это скоро закончится. И после аннексии думает, что скоро. Потом война врывается в его город, и вера в близкий финал исчезает. Он спасает чью-то собаку, празднует выпускной дочери «совсем не так», зачем-то ежедневно ездит в офис, пишет дневники — пережидает. И это «пережидание» тянется пятый год. За его спиной ходит Война (Григорий Перрель), разрушает дома (нарочито гремит, как во время ремонта), строит из обломков баррикады: посередине площадки, озвучивая при этом равенхилловские «сирийские сводки», воздвигает беспорядочную конструкцию из сломанных стульев. Возле/на/под эти нагромождения постоянно мостится «ватный» луганчанин: такая у человека природа — ко всему приспосабливаться.

Баррикады рушатся, воздвигаются Войной снова, и так до тех пор, пока две части спектакля не заканчиваются, не обрываются третьей — «Помолвкой». Тогда стулья рядами ставятся друг за другом, и — добро пожаловать в зал заседания по «делу крымских террористов».

«Транслируется» дело Сенцова: фигуранты, пытки, ложные показания и снова —как в «Новой Антигоне» — отсутствие справедливости, «суд оккупантов не может быть справедливым по определению». Двоих, оклеветавших режиссера, после допросов облачают в белоснежные майки с ядовито-розовой надписью «крымнаш» и принуждают дать — буквально надиктовывают — ложные показания. Первый — по сюжету Алексей Чирний (Кожевников) — покорно носит «форму», второй — Геннадий Афанасьев (Мулаков) — срывает с себя майку и отказывается от показаний, данных ранее. «Сенцов и Кольченко аплодируют». Заканчивается спектакль зачитанным последним словом Олега Сенцова с пожеланием «информированной части населения России научиться не бояться».

Не бояться ломать систему в том числе. Соображениями на этот счет Театр. doc поделился, продемонстрировав спектакль «Когда мы пришли к власти» (Елена Гремина, Михаил Угаров, Зарема Заудинова, Константин Кожевников) —"формулу идеального государства«, где Россией управляет гражданское общество.

Героев утопии пять: начальник ФСИН (Ольга Романова, Дарья Башкирова), министр культуры (Елена Ковальская), омбудсмен (Зоя Светова), министр образования (Андрей Демидов, Алексей Макаров), председатель Верховного суда (Анна Ставицкая). Стало быть, вот они — «три кита» госустройства. По каждой структуре была зачитана программа развития, после чего следовало обсуждение предложенной схемы со зрителем. Надо сказать, диалог с залом вышел довольно познавательным, местами, в силу политической ситуации, обостренным. Начиналась дискуссия с ФСИН, после слово было дано юристу и правозащитнику, завершали дискуссию министры образования и культуры.

В последний день «Фестиваля памяти» как постскриптум прозвучал лаконичный и трогательный «Миша — Лена». Текст был сложен Заремой Заудиновой из постов Греминой и Угарова в ЖЖ и Фейсбуке с 2005 по 2018 годы. Ироничные заметки Угарова, остроумные записи Греминой, вместе — безумно грустная картина реальности, где государство уничтожает художников, неугодных власти, и театр, который «апеллирует к норме».