Крымский театр юного зрителя появился в Евпатории не так давно — этот статус получил Международный центр детских театральных коллективов «Золотой ключик», основанный режиссёром Олегом Пермяковым более 30 лет назад. Первый фестиваль «Земля. Театр. Дети» проходил здесь в августе 1991 года. И пока в Москве штурмовали Белый дом и разваливали Советский союз, театр в Евпатории объединял на одной сцене коллективы со всего мира. О последнем, два года назад, «ПТЖ» писал.

Каждый год фестиваль делится на три программы: детскую — это любительские спектакли детских театральных коллективов, их обсуждает и награждает детское жюри; взрослую — спектакли для детей и подростков, каждый из которых ежедневно разбирают приглашенные эксперты; и образовательную — лекции и мастер-классы в рамках междисциплинарной лаборатории. В этом году она была посвящена теме «Театр+Дизайн», к чему приурочили и выставку театрального плаката с работами художников из 14 стран.

Сцена из спектакля «Богатыри».
Фото — архив фестиваля.

На фестиваль-2021 приехали как ведущие российские театры для детей и подростков (Саратовский и Казанский ТЮЗы, БТК, Театр Наций), так и небольшие коллективы («Бродячая собачка», «Театр у Нарвских ворот», Губкинский драмтеатр). Важной особенностью афиши стал охват всех возрастов юности — от невербального интерактива бэби-театра 3+ до серьезной интеллектуальной драмы для подростков. «Гадкий утенок» «Бродячей обачки» соседствовал здесь с «Методом Грёнхольма» (ТЮЗ Киселева, режиссер Алексей Логачев), кукольный «Никита и кит» (режиссер Миша Сафронов) — с «Приглашением на казнь» (Казанский ТЮЗ, режиссер Ильнур Гарифуллин). Жюри отметило лучшие спектакли в восьми номинациях. Остановимся подробнее на некоторых из них.

Большим удивлением для всех членов жюри стал спектакль небольшого муниципального театра из города Губкина (Белогородского область). «Богатыри» (режиссер и автор инсценировки Нина Лаврова). Это история Ильи Муромца, Алеши Поповича и Добрыни Никитича с рождения до момента их первой встречи. Театр удачно избегает ожидаемой в подобном сюжете «старины глубокой», аляпистого лубка и сусального золота. Визуальный ряд деликатно стилизован и играет с натуральными фактурами — расшитые сдержанным узором льняные костюмы, массивные деревянные кони-стулья, холст, солома (номинация «Лучший художник» — Анна Плахова).

Аутентичность сценографии поддержана народными музыкальными инструментами и чистым аккапельным хором, явленными в экспозиции (к сожалению, дальше спектакль уходит в торжественную фонограмму). Текст пьесы самоиронично перенасыщен пословицами и поговорками, на которых персонажи как бы зацикливаются, произносят за одной — третью, пятую — и не могут остановиться в изобилии народной мудрости. Слаженный актерский ансамбль, с чувством юмора, в хорошем темпе, превращает историю про богатырей в народный экшн: посреди сцены бушует багровое море из ярких шелковых полотен, свирепствует трехглавый Змей-Горыныч, сверкают мечами русские «джедаи». Спектакль, безусловно, для семейного просмотра — о ценности этой самой семьи, о пользе и радости быть в ладу с родителями, о смелости и отвественности за собственные решения. И главное — он ни на кого не похож, выпадает из всех известных тенденций современного театра для детей, оставаясь при этом современным и интересным родителям с детьми от 6 лет.

Сцена из спектакля «Вафельное сердце».
Фото — архив фестиваля.

Контрастен густонаселенными и громкими «Богатырями» оказался моноспектакль Творческого объединения 9 «Вафельное сердце» (режиссер Иван Пачин). Артиста Егора Строкова жюри отметило в номинации «Лучшая мужская роль», и вот почему. Девятилетний Трилле из самой известной книжки норвежской писательницы Марии Парр выходит к зрителю в прямом откровенном и требовательном диалоге — все это очень серьезная история, про дружбу с Леной, про смерть Бабы-тети, про Иисуса, который невзначай может зайти в гости. И в этой отважной серьезности артист Строков непрошибаем — даже когда заигрывается в поцелуи упаковки таблеток с помидоркой (мама Лены влюбляется в доктора), в эксцентричное поедание нелюбимой капусты… Эксцентрика здесь ненавязчивая и продуманная, и дураковаляние не сбивает спектакль с магистральной линии — честный персональный диалог с ребенком без пристройки сверху, по большому счету. Актер дирижирует залом, как оркестром, и тот в ровно отведенное время хохочет, включается в интерактив, утирает расхлюпавшиеся носы. Примечательно, что «Вафельное сердце» Пачин поставил и в Тверском ТЮЗе, но уже на многочисленный актерский состав, с несколькими сюжетными линиями и спецэффектами в лице Иисуса-супермена с развивающимся синим плащом. Несмотря на давность премьеры (спектакль идет в ЦИМе с 2019 года), это «Вафельное сердце» по-прежнему очаровательно своей игровой условностью и простотой приемов: Лена, «худая как велосипед», — просто пюпитр, на котором закреплен планшет с фотографией; Иисус — просто свернули желтую проволоку нимбом над головой; Баба-тетя умирает — и ее фотография на планшете просто становится черно-белой, уплывает в

темную высь светящийся экран. И уже как маркер режиссерского стиля Ивана Пачина — желтый цвет — носков, цветочного горшка, скотча. Желтый цвет детства, где даже смерть и даже Бог — проще, легче, веселее.

Программа «Земля. Театр. Дети» этого года удачно составлена и с учетом разнообразия жанров: сторителлинг, документальный, два кукольных, восемь драматических спектаклей. Тенденцию к невербальности поддерживает спектакль «Камень-Ножницы-Бумага» питерского Театра у Нарвских ворот (режиссер Мария Критская).

Сцена из спектакля «Камень-Ножницы-Бумага».
Фото — архив фестиваля.

В путешествие сквозь Вселенную — от царства камней и насекомых к просторам океана и космоса — спектакль вовлекает зрителя чистой визуальностью: через пластику, театр теней, шумовой оркестр, через неспешное созерцание красоты мира. Набор лирических этюдов не стремится к линейному сюжету и балансируют между эксцентрикой Полунина и «театром нежности» Финци Паски. Три персонажа очень условно отвечают за фактуры бумаги, камня, металла. Из белоснежной бумаги рождаются птицы, снежные шары, облака; из камней возводятся башни и громыхает гром; к металлу примагничиваются звезды и консервные банки. Спектакль полон чудесных находок: из картонного тубуса мгновенно выстраивается космический корабль, из лейки идет дождь, из блюдца с мукой — снег.

В финале бумажный человечек возвращается на воздушном шаре из космоса, обратно на планету людей — а здесь картонные домики с десятком светящихся окошек отбрасывают ажурную тень на задник сцены. Мотивы «Маленького принца» невольно повисают в воздухе. Уходя от вербального нарратива, спектакль образ за образом наслаивает впечатления, активизирует фантазию маленького зрителя и провоцирует последующее самостоятельное познание. Листая дома условную энциклопедию «Я познаю мир», медуз и созвездие Дракона, сад камней и солнечную систему он узнает и оживит памятью пережитое в театре. Именно поэтому — спецприз жюри.

Ощущение рукотворной хрупкости, крепко оберегаемой от любого слова, рождает и «Гадкий утенок» тоже питерского театра кукол «Бродячая собачка» (режиссер Жак Матиссен). Слово здесь лишь одно — «мама». И произносить его способен только гадкий утенок, пока мама не предаст и не оставит его. И даже единственное слово больше не нужно. В редком кукольном спектакле главным оказываются куклы, работа датского режиссера — радостное исключение. Артисты в черном незаметно сливаются с задником. Пастельные естественные цвета птичьего двора (забор, гнездо из сена, кормушки), камышовые заросли выразительны в черном пространстве сцены ровно настолько, чтобы ничто не отвлекало от

действующих «лиц». Палитра аскетичной сценографии, округлые формы деревянных планшетных кукол словно заимствованы с «Едоков картофеля» Ван Гога.

Жест — язык куклы. Маневренность шеи, соединяющей деревянный монолит туловища и головы, позволяет создавать набор индивидуальных жестов каждой птицы: раскачивающаяся по сторонам шея истеричного индюка, втянутая в плечи шея мамы-утки, длинные сплетающиеся в трио шеи лебедей. Разнятся птицы и по звуковой партитуре. Кроме общего для всех щелканья клювом (артист управляет им как кастаньетами), есть манок — так озвучиваются дикие птицы, и есть звукоподражание — кряканье, кудахтанье, причмокивание домашних.

Сцена из спектакля «Гадкий утенок».
Фото — архив фестиваля.

Спектакль удивителен своей умеренностью (лаконичные 40 минут), этической и эстетической деликатностью во всем — в том числе, в эмоциональных акцентах. Ни сцена изгнания будущего лебедя из стаи, ни его замерзание на пруду (в горизонтали над сценой сползаются два «зубастых» куска льдины) не манипулируют зрителем, не выжимают слезу. Тонко и неожиданно проникают в кукольный спектакль человеческие (в этот момент не кукловодческие, а партнерские) руки — заботливо вытирают утят после их первого плавания… аккуратно отогревают замерзшее тельце будущего лебедя и спасают от риска стать обедом. Здесь артист совершенно точно растворяется в кукле и одушевляет ее. Спектакль теплый и светлый, даже в бесцветии своем таящий магию, как чистый холст перед художником. Мечта о полете пару раз возникает над сценой теневым театром — силуэты птиц (тростевые куклы) неспешно проплывают в небе. И когда в финале молодой лебедь впервые отрывается от планшета сцены, исчезает в темноте и через секунду высвечивается присоединившимся к стае силуэтом, кажется, что датчанин поставил японское хокку, а не сказку Андерсена. Не взирая на давность премьеры и признание спектакля на многих фестивалях по всему миру (в том числе, «Золотая Маска»-2006 за лучшую работу художника" Алевтине Торик) жюри единогласно присудило ему номинацию «Лучший спектакль».

Фестиваль «Земля. Театр. Дети» демонстрирует важные тенденции современного театра для детей: все больший уход от говорения и поучения к чувствованию, созерцанию, открытию художника и авторитета в себе самом. А главное, региональные ТЮЗы и молодежные театры сходятся в мысли, что спектакль для детей сегодня ничего никому не должен — куда-то вести, к чему-то призывать, кого-то воспитывать — кроме честности диалога и профессионализма формы.