Неделя премьер в Омском театре для детей и молодежи

Мне повезло вырасти на спектаклях Омского ТЮЗа времен Владимира Рубанова, я по десять раз смотрела рок-н-ролльных по духу «Бременских музыкантов» и «Урфина». Но после ухода Рубанова меня как постоянного зрителя ТЮЗ потерял. Отрочество и юность проходили совсем в других театрах, и про ТЮЗ я вспомнила только с приходом Владимира Золотаря.

Золотарь в Омске так и не поставил свой шедевр, не смог дотянуться ни до своего «Войцека», ни до «Великодушного рогоносца». Но он нес в своем художественном руководстве простую и необходимую именно для этого театра идею. Омский ТЮЗ — это театр не только для детей, это театр для молодежи. А театр для молодежи имеет возможность расширять режиссерские и репертуарные границы практически до бесконечности. Вот и экспериментировал Золотарь с репертуаром, с формой (первый в Омске спектакль-променад появился в ТЮЗе), создавал творческие коллаборации и с Театром драмы, и с Омской филармонией, в театре стали проходить читки, появился свой фестиваль… Словом, жизнь закипела в ТЮЗе.

Но как только Золотаря в театре не стало, ТЮЗ перестал быть загадочной терра инкогнита, на почве которой рождалось что-то не идеальное, непонятное, но оттого интригующее.

«Дюймовочка». Режиссер Надежда Бизина.
Фото из архива театра.

В 2017 году у театра появляется молодой, энергичный директор. И новый главный режиссер. Первый сезон художественного руководства Евгения Рогулькина был отмечен тем, что театр организовал фестиваль «Новое время» — мультижанровый, с большим количеством эскизных работ, где в качестве режиссеров выступили в том числе и актеры театра. Главрежу опыт, видимо, понравился, и поэтому почти весь сезон 2017–2018 был укомплектован постановками, вышедшими из эскизных показов. Удачей можно назвать спектакль Максима Пешина «Возвращение домой» по пьесе Ярославы Пулинович. Максим Пешин — актер и выпускник режиссерского курса — свои первые постановки в ТЮЗе осуществил еще при Золотаре, а совсем недавно стал очередным режиссером театра. Помимо свежих сценических решений, четко подмеченных деталей, характеризующих современность, постановка Пешина — редкий пример мудрой репертуарной политики, ведь «Птица Феникс возвращается домой» — отличная пьеса для подростков.

Именно подросткового материала сейчас больше всего не хватает ТЮЗу, в то время как репертуар для детей более-менее сложился. Ноу-хау последних двух сезонов театра — мюзиклы. Например, «Волшебник Изумрудного города» и «Дюймовочка» в постановке Надежды Бизиной. Жанр мюзикла весьма подходит молодой, динамичной и, что самое важное, поющей труппе омского ТЮЗа.

Но вот с вечерним репертуаром в ТЮЗе совсем другая ситуация. Главный режиссер Евгений Рогулькин взял на себя роль просветителя и занялся постановками по произведениям школьной программы: так появились «Гроза» и «Отцы и дети». Эти спектакли объединяет архаичность и наполненное штампами художественное решение, а «Отцов и детей» особенно выделяет из общего ряда отсутствие внятной инсценировки и центрального персонажа.

«Театральная машина». Режиссер Евгений Рогулькин.
Фото из архива театра.

Одна из последних премьер ТЮЗа — постановка Евгения Рогулькина «Театральная машина»: некое попурри из отрывков, в которых заняты старейшие актеры театра. В их распоряжении оказались роли, которые они никогда так и не сыграли. В спектакле есть несколько крепких актерских работ, но в единое смысловое и архитектурное целое он пока не складывается, как не складывается воедино и концепция развития театра.

Самое интересное, что другой взгляд на репертуар ТЮЗа есть внутри самого театра. Завлит Наталья Рыбась, режиссер Максим Пешин и актер Тимофей Греков, на которых, по сути, и лежит вся жизнь театра вне официального расписания премьер, организовывают фестиваль «Новое время», сами проводят читки современных подростковых пьес — лауреатов «Любимовки» и «Ремарки», в общем, несут заряд той энергии, которая почему-то не просачивается на основную сцену ТЮЗа.

И живет театр будто на два фронта: архаичный официальный — и подпольный, смелый, экспериментальный. И если бы «верхи» услышали и оценили инициативу «низов», то на третьем «параде премьер» у нас появился бы шанс наблюдать обновленный, возрожденный Театр для детей и молодежи. А пока остается надеяться, что руководство сможет проанализировать удачные работы молодых режиссеров (тут можно упомянуть «Oneгина» в постановке Юрия Печенежского, который взял произведение из школьной программы и удачно пересказал его как современную историю про подростков и первую любовь) и дать им больше возможностей для диалога со зрителем.

В репертуаре Омского ТЮЗа, за исключением нескольких названий, нет постановок для подростков. Их функцию выполняют вечерние спектакли по классическим произведениям. За эту часть репертуара, в основном, отвечает главный режиссер театра Евгений Рогулькин, который за последние два сезона поставил «Грозу» Островского и «Отцов и детей» Тургенева. Обращение к классическим текстам в современном театре — дело привычное. Пушкин, Достоевский, Островский, Чехов продолжают быть репертуарными авторами. Но в спектаклях по известным произведениям всегда ждешь нового взгляда, неожиданного прочтения — иначе непонятно, зачем делать очередную сценическую версию, ведь в театр мы приходим не за сюжетом.

Спектакли Омского ТЮЗа поставлены «близко к тексту», как будто режиссер пытался перенести на сцену весь объем произведений, чтобы школьники могли не читать их. Каждая из этих работ оставляет впечатление, что артисты разыгрывают текст, режиссером не интерпретированный. Если в этих спектаклях и есть какое-то решение, то оно теряется из-за растянутого действия, ритмических разрывов, невыстроенных актерских работ и использованных сценических штампов. Редкая «Гроза» обходится без воды, волжской набережной и Катерины в красном платье, а такую усадебную жизнь, как в спектакле «Отцы и дети», непременно показывают с чаепитиями и прогулками среди подвешенных к колосникам деревьев.

Текст «Отцов и детей», на мой взгляд, сегодня нуждается в адаптации и если не в прямом переносе в настоящее время, то хотя бы в поиске сегодняшних аналогий — просто для того, чтобы он был понятен. Иначе монологи Базарова про нигилизм кажутся анахроничными, а его споры с Павлом Петровичем — глупыми препирательствами из-за чего-то несущественного. Евгений Рогулькин мост в современность не прокладывает. В спектакле есть одна сцена, которая выглядит актуальной, когда Евдоксия Кукшина (Ирина Коломиец) — короткостриженая дама в розовых брюках и тренче из материала, похожего на мешковину, — произносит длинный монолог об образе женщины в обществе, но дальнейшего развития фем-повестка не получает.

«Отцы и дети». Режиссер Евгений Рогулькин.
Фото из архива театра.

Режиссер поставил роман Тургенева на большой сцене, где с помощью поворотного круга и нехитрых перестановок меняются места действия и изображается путь героев, Евгения и Аркадия, из одного имения в другое. Наклонный помост и балюстрада — дом Кирсановых; тот же помост и штора — дом Одинцовой; помост, развернутый другой стороной, — дом Базаровых (художник Сергей Федоричев). И в каждом имении есть березовая роща: у Кирсановых там гуляет Фенечка с ребенком, у Одинцовой — Евгений и Аркадий с Анной и Катей, соответственно.

Развитие любовных линий — то немногое, за чем в спектакле интересно следить, поскольку в этих перипетиях артисты показывают своих героев не абстрактными, все время философствующими, а живыми, из плоти и крови. Павел Петрович (Александр Карпов) перестает быть нелепым старым франтом, смешным со своим иностранным акцентом, и превращается в одинокого несчастного человека в сценах с Фенечкой. Аркадий (Дмитрий Керн) постепенно меняется в обращении с Катей, несмотря на то что его поведение часто кажется немотивированным. Керн сначала играет его скромным добрым парнем, который очень привязан к своей семье. Потом он вдруг резко грубит Кате во время знакомства, только потому, что кокетливая Одинцова привлекает его больше, чем ее замкнутая сестра. А после так же неожиданно между Аркадием и Катей появляется взаимная симпатия. Но даже в этих неподготовленных переходах проявляется рисунок роли.

«Отцы и дети». Режиссер Евгений Рогулькин.
Фото из архива театра.

Сложнее дело обстоит с Базаровым. Основная проблема спектакля — отсутствие главного героя. Павел Назыкин изображает Базарова проповедником, который весь спектакль только и делает, что монотонно транслирует свои идеи. Не в первый раз режиссер Рогулькин сталкивается с проблемой распределения. Подобное происходит и в «Грозе», где роль Бориса исполняет Михаил Квезерели — артист с фактурой героя, но ему, как стало понятно по спектаклям для детей, больше удаются характерные роли. Безумная герцогиня в «Алисе в Стране чудес» Сергея Черных — одна из лучших актерских работ в спектакле, а Борис у него получился аморфным, бездейственным. Базаров — Назыкин в сцене прощания с Аркадием, говорит, что в том нет ни дерзости, ни злости, но эта характеристика как нельзя лучше описывает самого Базарова. По ходу развития действия с героем ничего не происходит, даже встреча с Одинцовой не меняет его. Подключиться к Базарову, присоединиться к нему невозможно: ни интеллектуально — потому что его пассажи в спектакле не соотносятся с настоящим днем, ни эмоционально — потому что герой с этой стороны не появляется. Поэтому непонятно, чем театр здесь собирался привлечь подростковую аудиторию, — уж лучше прочитать роман.