О III Международном конкурсе-лаборатории современной драматургии для подростков «Своя территория», организованном Северным драматическим театром им. М. А. Ульянова города Тара

Третья лаборатория современной драматургии для подростков «Своя территория» в этот раз проходила в Омске на разных площадках. Конкурс драматургический, а стало быть, были представлены новые пьесы. Директор Северного драматического театра Анджей Неупокоев решил не просто заказать драматургам пьесы и ждать, когда их напишут, а пригласил троих драматургов и троих режиссеров к себе в Тару, позвал школьных психологов и подростков подростков из детских домов, СОШ, Педуниверситета и запустил коллаборативный процесс. Примерно за полгода до показов режиссеры, драматурги, психологи встретились с подростками и стали обсуждать волнующие их темы — травлю в школе, суицид, насилие, отношения в семье и с друзьями, любовь — все то сложное, что замалчивают, обходят стороной или обсуждают как-то не так, как видят это подростки. Эти диалоги и стали основой для будущих пьес.

Иван Шатов (Аркадий), Элиана Оконечникова (Яна). Сцена их эскиза «Яна всем нравится(нет)».
Фото — Ольга Плахина.

Драматург Игорь Витренко с режиссером Алексеем Шавловым определились с темой буллинга в школе — получилась пьеса «Яна всем нравится (нет)». Текст развивается по спирали: как только главная героиня Яна, казалось бы, находит выход из положения и травля должна прекратиться, — все начинается с начала, и травля продолжается. Драматург легко вскрыл, что этот механизм может быть запущен чем угодно, а вот остановить его не всегда получается.

У Дмитрия Богославского с режиссером Дмитрием Егоровым получилась пьеса «Держись на поверхности, доверься воде…» — попытка разобраться с агрессивностью и злом, в той или иной степени присущими каждому человеку, когда эти качества/свойства становятся неуправляемыми и «топят» героя. Кто или что может помочь «всплыть»?

Драматург Евгения Алексеева с режиссером Марией Булатовой представили «Ловушки времени» — разговор о первой влюбленности, о чувствах в антураже не таких уж и фантастических реалий будущего.

Результат этой коллаборация мы и увидели в Омске. Он был подкреплен пьесами из других драматургических конкурсов. Роман Александров из Санкт-Петербурга выбрал для постановки пьесу Елены Щетининой «Санек все не идет», Константин Рехтин взял в работу «Годовые кольца моих костей» того же автора, Алена Дрохенберг из Омска представила пьесу Марии Малухиной «Ноябрьский зов», омичка Евгения Мальгавко показала эскиз по мотивам пьесы Игоря Хонина «Среди прекрасных зданий».

Собственно, организатор этой лаборатории — тарский Северный драматический театр — был вначале репетиционной базой для приехавших режиссеров, а далее участвовал в процессе всем актерским, режиссерским и административным коллективом.

Элиана Оконечникова (Яна). Сцена их эскиза «Яна всем нравится(нет)».
Фото — Ольга Плахина.

Эскиз «Яна всем нравится (нет)» играли в Камерном зале Омской филармонии при ярком дневном свете. Злоключения детдомовки Яны, ее знакомство с Аркадием, который прыгает на льду, разыгрываются в ритме прелюдий Баха. Яна копирует действия Аркадия, и постепенно они уходят со льда. Потенциально опасная ситуация вроде разрешается, но, придя в детский дом, Яна, его воспитанница, узнает, что все считают ее «крысой» — той, кто сдал воспиталкам местного бунтаря. Вот тут и начитается история буллинга, из которого Яне никак не удается вырваться. Аркадия, ее нового знакомого из соседней школы, как мы узнаем позже, тоже буллят. Сидящая за пианино Виктория Карловски в нужные моменты снимает драматический накал, а чуть позже, чем начинается мелодия, вступает авторская ремарка, которую озвучивает Игорь Витренко, находящийся тут же за партой, как школьник.

Режиссер придумал расположить зрительный зал вдоль самой длинной стены, так, чтобы мы, поворачивая голову, видели только один край сцены, то есть условные локации — школа с партами (где травля) и заледенелый пруд (где дружба) отодвинуты максимально далеко друг от друга. Мы, зрители, синхронно поворачиваем головы, следя за перемещениями Яны от пруда до школы под прелюдию Баха: где-то посередине она встречает педагогов, где-то совсем в углу находится ее дом-интернат, где бывшие подружки по комнате изощряются в пассивной или активной агрессии. Яна (Элиана Оконечникова, студентка Омского музыкально-педагогического колледжа) — небольшая, хрупкая, становится еще меньше на фоне Аркадия (Иван Шатов, актер Северного драматического театра). Возрастная разница нивелируется — логика поведения подростка легко удается актеру. Большой и с виду сильный, откровенно взрослый Аркадий окажется только внешне «сильнее» Яны.

Играя на контрастах — тяжелая тема и легкая музыка, большой, но бессильный персонаж и маленькая, но стойкая героиня, — режиссер Алексей Шавлов строит спектакль как череду перемен. Только-только Яна нашла неоспоримое доказательство своей невиновности и счастливо несется в класс, как выясняется, что одноклассникам уже неважно, за что ее травить, и все опять катится, как снежный ком. Ее путь под прелюдию Баха продолжится. Только актриса расплывется в улыбке, как тут же придется мрачнеть. Яне в итоге повезет, она найдет ответственного взрослого, который поможет ей справиться с ситуацией, а вот Аркадию — нет. Режиссер с драматургом, разрешая ситуацию для Яны, без нравоучений констатируют факт: под буллинг может попасть любой, причина не важна, возможно, поможет только внутренняя сила, но и то не всегда.

Сцена их эскиза «Держись на поверхности, доверься воде».
Фото — Ольга Плахина.

На эскизе Дмитрия Богославского и Дмитрия Егорова, который играли в ЦСД / Театре «Центр современной драматургии Омск», мы сидели перед сценой, сверху которой распложен длинный и широкий, во всю сцену, балкон. Он нависал, подавлял, заставлял задирать голову, чтобы разглядеть актеров. На заднике, сильно в глубине показывали фотографии реальных граффити-надписей, найденных в Омске. Это названия эпизодов пьесы: «Здесь была Лисичка», «Ведь я могу, значит — можно», «И город станет пустым и ярким, мама», «Восток моей юности, запад беглых огней, на вечной дороге». Подростковые максимы сменяются спорными утверждениями, цитаты из не узнанных мною песен — любопытными замечаниями. Это все то, о чем говорит разрушенное место — в данном случае бассейн — с теми, кто приходит туда.

История Киры и Кирилла, расставшихся после окончания школы и встретившихся спустя много лет в заброшенном бассейне, погружает нас в тот подростковый морок, где вопросы уже взрослые, а ответов пока нет. В зале темно, отсвечивает экран с надписями, мы сами — как на дне бассейна, под водой, и нам никак не всплыть. Свет (Дмитрий Богославский) режет пространство, как нож, достраивая ощущение опасности. Звук (Дмитрий Егоров) гулок, разносится, как в пустом чане: вот капает вода, вот неожиданный всплеск, а тут что-то по нарастающей гудит и опять пропадает. При этом ощущение опасности не покидает зрителя. Мы смотрим на героев на балконе, они все пытаются договорить свой разговор, начатый много лет назад, определить себя, узнать, справились ли они с жизнью. Именно так. У них не было варианта жить и быть счастливыми — им надо было справляться и, если возможно, победить.

Герои существуют в двух возрастах — нынешнем взрослом и подростковом. Подростков играют реальные подростки выпускники школы № 133 и детского дома № 4 (Мария Крутова, Наталья Лутошкина, Константин Мироненко, Ангелина Шалдаева, Евгений Яблонев). Взрослые сверху. Подростки внизу. Это не иерархия, это предчувствие: подростки всплыли, справились, смогли. На обсуждении мы задавались вопросами: были ли соцсети, где переписываются герои, тридцать лет назад; почему Кирилл решил встретиться именно сейчас; что произошло с Кирой после его исчезновения? Насилие в семье объяснит не все в жизни этих героев, но многое. Финальное утверждение драматурга, что нужно делать, чтобы оставаться человеком, усилено режиссером: текст переходит из речитатива в молитву. Драматург написал ее указующей, каким надо быть (что спорно), навязчивой, надуманной, невыполнимой. Но на то она и молитва, чтобы быть бесконечно повторяемой, когда нарушены все заповеди и осталось лишь молиться.

Евгений Хлюм (Никита), Татьяна Власова (Ксюша). Сцена их эскиза «Ловушка времени».
Фото — Ольга Плахина.

В эскизе «Ловушки времени» драматург Евгения Алексеева с режиссером Марией Булатовой решили поговорить о любви, счастье, нежности и выбрали неопределенное будущее, где у людей вообще-то все плохо: еда синтетическая, иметь семью — под запретом из-за перенаселения, работать могут только избранные. Вот и эмоции для главного героя Сени тоже проблема — мешают. Да и память не особо нужна — лишние данные, мусорная корзина. Сеня — сотрудник секретной лаборатории, где он проводит эксперимент по избавлению человека от памяти. Вместе с добровольцами (его знакомые по юности и первая любовь Ксюша) он тоже выбирает событие в своей жизни, от которого хочет избавиться, и погружается в прошлое. Пьеса напоминает многие фантастические фильмы и намеренно апеллирует к узнаванию, чтобы весь привычный контекст подсказывал: этот вариант будущего — без памяти, без эмоций — худший сценарий будущего, что может случиться.

Эскиз получился дробным, фантастический антураж быстро забылся, когда началась история Ксюши и Сени и стало ясно, насколько разные это люди. Герои стремятся все проговорить, объяснить, разобраться. Ксюша в исполнении Татьяны Власовой получилась слегка наивной, но цельной натурой, в чем-то слишком ответственной, со стержнем внутри, но умеющей видеть красоту мира — и это то, чего напрочь лишен Сеня Александра Черепкова. Он — «ботан» и карьерист, у которого все по плану на много лет вперед. Поэтому появление Лены — Кристины Смолиной, яркой и раскрепощенной, вносит сумбур в отношения Ксюши и Сени. Лена — типичный трикстер, затевает интригу, чтобы выгодно выйти замуж: уже пора — шестнадцать все-таки.

Актеры иногда утрируют какую-то одну черту своих персонажей. Хоккеист Никита в исполнении Евгения Хлюма педалирует навязчивость, заигрывает со зрительницами, отпускает грубые шуточки, по всей видимости, как типичный хоккеист. Но по мере развертывания сюжета уже и хоккеист кажется не таким зацикленным на физической сноровке, да и Ксюша не такой наивной. Лена уже не так стремится выполнить установки мамы — выгодно выйти замуж. Один только Сеня не меняется и уже во взрослом возрасте затевает эксперимент по избавлению от чувств и эмоций. Режиссер стремится рассказать эту историю простым и ясным языком, чтобы мы проследили все перипетии и успели посочувствовать всем персонажам.

Сцена их эскиза «Санек все не идет».
Фото — Ольга Плахина.

На конкурсе наравне со свеженаписанными были представлены две пьесы Елены Щетининой — «Санек все не идет» и «Годовые кольца моих костей». Они — как две части одного события, оставшегося за границами пьес. В первой друзья Санька собрались на чердаке, ждут его, периодически звонят, танцуют и болтают — сначала о всякой ерунде, потом о буллинге в их школе. Санек попросил их всех собраться, а сам не приходит. В какой-то момент ребята узнают из ленты новостей о стрельбе в их школе и понимают, что они единственные из класса, кто выжил. Вторая пьеса — «Годовые кольца…» — о встрече на чердаке мальчика и его взрослого собеседника. Собеседник будет требовать отдать сумку, мальчик — не соглашаться. Долгий разговор и воспоминания взрослого никак не трогают второго героя, пока мы не догадываемся, что в сумке — оружие, а мальчик собрался с этой сумкой в школу, но предварительно позвонил друзьям и вызвал их на стрелку на чердак.

Все соединяется в единую цепочку событий. Режиссер первого эскиза Роман Александров выбирает хоррор как жанр для показа пьесы. На сцене темно, актеры подсвечивают пространство фонариками, тени бродят по потолку, встают «приведения» в белых простынях. Немного веселая и страшноватенькая игра: кто кого напугает, не без жестокостей. Пространство с закрытыми тканью креслами, зрители среди этих кресел. Веселая ватага подростков с хохотом врывается в полупустой зал кинотеатра. Их рассказы о способах умерщвления мышей разыгрываются как пародия: вот одна девушка легла на пол, словно приклеенная к листу, другую примотали скотчем к столбу. Прямая аллюзия: люди-мыши, люди-жертвы. Периодически они звонят Саньку, останавливая веселую игру, все ведь так его ждут.

Иллюзия хорошей дружбы сохраняется достаточно долго, пока не выяснится, что эти ребята не участвовали в травле Санька — не то чтобы защищали, потому что боялись вновь оказаться жертвами, но и не помогали травить. Каждый из них тоже был жертвой травли, а когда появился Санек, травля переключилась на него. Но никто из его «друзей» не перешел на «темную» сторону, не стал агрессивно защищать себя. Последние звонки Саньку все более короткие, он уже не отвечает, пока одна из героинь не находит в новостной ленте сообщение о расстреле школы.

Василий Кулыгин (Собеседник). Сцена их эскиза «Годовые кольца моих костей».
Фото — Ольга Плахина.

Это будут последние слова, после них подростки похватают свои вещи и выбегут из зала. Мы останемся в звенящей тишине и темноте — фонарики, с которыми убежали одноклассники, были единственными источниками света. Санек спас их, уведя из школы, зная, что пойдет туда стрелять. Но оказалось, что смылись не все: один из героев, который все пытался смастерить ловушку для мыши из банки с приманкой, оставил приманку просто так, не желая убивать мышь. Так режиссер Роман Александров оставил для нас многоточие: если перестать травить мышь, может, трагедии и не произойдет.

«Годовые кольца моих костей» — пьеса, в которой персонаж Дима почти как Санек из предыдущей. Теперь мы смотрим на то, где тот «Санек» был и куда ему звонили «друзья». Здесь всего два героя и нескончаемый поток воспоминаний. Драматург Елена Щетинина показывает, как болезненное событие в прошлом спустя время стало самым дорогим. Обиды перешли в достижения.

Собеседник (так назван персонаж Василия Кулыгина) в синем костюме, с явным удовольствием рассказывает о своем детстве, подходит к предметам, и они начинают работать: включается радио, зажигается свет в микроволновке. Элементы декорации начинают оживать. Он иногда, как бы между делом просит вернуть ему сумку. Дима Михаила Кузнецова не отвечает, смотрит в телефон, иногда что-то бурчит. И только чтобы позлить благодушного Собеседника, начинает рассказывать ему гадкие истории из своего настоящего. Его обиды, еще не отстраненные временем, пока болезненны.

Втягиваясь в разговор, Дима в конце концов выкладывает все то, о чем мы и так догадались: он собрался мстить обидчикам, и содержимое сумки ему поможет. Благодушие Собеседника с его таким все понимающим взглядом в зал — немного игра. Он намеренно разыгрывал нечувствительного к равнодушному и злому Диме оппонента, потому что втягивал подростка в разговор. Оружие в сумке Собеседника не должно быть применено, но отобрать его он не может. Собеседник — призрак, у которого есть только воспоминания, чтобы коротать вечность.

Режиссер Константин Рехтин сосредотачивается на рассказах из прошлого, которые подслащивают настоящее Собеседника. Актер произносит слово «сочень» так, будто чувствует его вкус. Хотя в реальности сочень был сухим, воспоминание о нем сладко. Дима в итоге вернет сумку призраку, не устроит шутинг — и этим он отличается от Санька.

Сцена их эскиза «Ноябрьский зов».
Фото — Ольга Плахина.

«Ноябрьский зов» по пьесе Марии Малухиной поставлен Аленой Дрохенберг вместе со студентами и недавними выпускниками ее студии. Пьеса о походе школьников (с одним из родителей и двумя учителями — физруком и классной руководительницей) с элементами ориентирования на местности. Актерский ансамбль в основном был близок по возрасту к героям пьесы, озвученные проблемы и претензии к миру взрослых выглядели убедительно.

Серии диалогов сменялись общими мизансценами. Каждый диалог вскрывал какою-то локальную тему, где взрослый врал, осознанно или нет — неизвестно, но врал и другим, и самому себе. Подростки видели это вранье наиболее отчетливо и не всегда были готовы простить. Режиссер вначале выстраивал подробные мизансцены, продумывая, как общаются между собой персонажи в парах, выстраивая их отношения, но на весь эскиз подробностей не хватило. По сути, мы попали в середину процесса налаживания отношений, но к финалу пришли к единодушию и примирению лишь в некоторых парах.

В эскизе «Псевдоним» режиссер Евгения Мальгавко с арт-группировкой «Заново» сильно сократили пьесу Игоря Хонина «Среди прекрасных зданий», убрали важных персонажей, некоторые сцены. Пьеса — лирическое воспоминание о последнем лете детства в школе, когда дружба — важная составляющая жизни. Главный герой Тим начинает бунт против учителей. Видя их коррупцию и желание выдвинуться за счет учеников, он объявляет себя Лопахиным, готовым распродать вишневый сад по частям, но на деле оказывается, как Раневская, единственным человеком, стремящимся сохранить мир своего детства, в данном случае школу и школьных друзей. Режиссер с командой пошли по пути карикатуры, заостряя нелепые черты учителей и некоторых школьников, вытесняя мотивы поведения главного героя на второй план, но пытаясь сохранить основную мысль о дружбе.

В целом, третья лаборатория драматургии для подростков «Своя территория» получилась разнообразной по режиссерским решениям, выбранным формам показа, темам. Нетривиальные пространства для театра работают на привлечение молодого зрителя. Выбранный формат — создание пьесы в сотворчестве подростка, режиссера, драматурга и психолога — дал хороший результат. Эти пьесы получились конкурентоспособными с пьесами из других конкурсов. И соединение их в одной афише наглядно это продемонстрировало.