Ф. Миттерер. «Время для посещений».
Молодежный театр на Фонтанке.
Режиссер Сергей Морозов, художник Дарья Горина

Молодой, но уже имеющий основательный опыт работы в провинции режиссер Сергей Морозов, ученик С. Я. Спивака, выпустил первый спектакль в театре своего учителя. В нем есть исконно «Молодежные» черты — человечность и утверждение семейных ценностей, но взгляд Морозова на мир более жесткий (хотя и не мрачный). Режиссер не намерен утешать зрителей: наоборот, он хочет их встревожить, встряхнуть, заставить задуматься о главном.

Премьера пьесы австрийского драматурга Феликса Миттерера «Время для посещений», написанной еще в 1985 году, но новой для российской публики, состоялась в предрождественские дни. В это время, как никогда, зрителям в театре нужны одни лишь легкомысленные комедии и душещипательные мелодрамы. Разумеется, со счастливым концом. Однако спектакль предлагает вместе с героями отправиться в самые грустные места на земле — больницу, тюрьму, психушку, дом престарелых. Сюжеты, собранные в пьесе, печальны и не разрешаются хэппи эндом… По-настоящему радует то, что зрители не только не выразили разочарования, но долго растроганно аплодировали. Видимо, они не посчитали свой праздник испорченным, потому что искреннее высказывание о человеке всегда задевает и оказывается нужным.

Четыре «семейные истории» (так обозначен жанр спектакля), в каждой — два героя, мужчина и женщина. Блестящий квартет актеров — Ирина Полянская, Людмила Бояринова, Валерий Кухарешин, Сергей Кошонин. Каждый из них играет по две (очень разные) роли, сменяя партнеров. Миттерер не связанные между собой встречи объединил коллизией — герои навещают своих близких в одном из «учреждений», где они содержатся. Морозов объединил эти истории еще и «временем для посещений» — это Рождество, праздник, который принято отмечать дома, за семейным столом, в кругу родных…

Лаконично и многозначно оформление Дарьи Гориной: крытый прямоугольный павильон, пустая коробка в центре большой сцены. Отчужденное казенное помещение конкретизируется при помощи деталей: жесткая скамья в холле богадельни, больничная койка в палате, две табуретки комнаты для свиданий в тюрьме… Домашний уют и тепло отсутствуют в этой холодной клетке мирозданья, а призрачным воспоминаем о потерянном Доме служат несколько абажуров, свисающих с потолка прямо над бездыханным растением в кадке. Между новеллами под бодрую музыку на стенку-экран проецируются видеозаставки (компьютерная графика Александра Лециуса), придающие спектаклю современную стильность. Отстраняющая ирония анимационных клипов помогает зрителям перевести дух после очередной горькой развязки.

В. Кухарешин (Старик), И. Полянская (Невестка).
Фото — из архива театра

В новелле «Отставка» Невестка (Ирина Полянская) приходит в дом престарелых к Старику (Валерий Кухарешин). Приносит пакетик его любимого арахиса и красную шапку Санта-Клауса — подарок деду от внучки. Старик ее тут же напяливает и так проводит почти всю сцену: трогательный и нелепый в дурацком колпаке, который смотрелся бы мило и забавно среди шумной толпы, празднующей Новый год, а здесь, в юдоли печали, кажется символом неудавшейся жизни. Старик хорохорится, ерепенится, задирает Невестку, рассказывает, как он ругается с местным начальством из-за плохой пищи, как пишет письма президенту… Кухарешин играет остро, смело, нисколько не сюсюкая — и возникает узнаваемый тип этакого бодрого активного ветерана, которого жжет обида на несправедливость: был уважаемым человеком, а теперь никому не нужен, выброшен, забыт. В финале истории выясняется, что семья избавилась от любимой собаки Старика: она так страшно выла в разлуке с хозяином, отказывалась от пищи, и ее усыпили. Об этом в крик кричит Невестка, не выдержавшая лжи и сознавшаяся — можно сказать, в убийстве. Полянская не играет плохую или злую женщину: ее героиня ведь тоже несчастлива, хотя и не заперта в приюте. Замотанная бытом, детьми, бессмысленной суетой, уже не очень молодая, расплывшаяся, в теплых бесформенных одеждах… Невестка как будто ежится и горбится от сознания собственного бессилия, не может не чувствовать вину перед Стариком, и всё, что она хочет — это побыстрее уйти отсюда, потому что испытание слишком тяжело…

Ф. Миттерер настаивает: «мучители» не счастливее своих «жертв». В новелле «Пшеница на шоссе» Эрика — Людмила Бояринова навещает Отца в сумасшедшем доме, куда она сама (по требованию мужа) его упрятала. Старик (Валерий Кухарешин), всю жизнь проработавший на земле, не смог вынести уничтожения своего хозяйства (на месте фермы построен отель), его сознание помутилось. Теперь он думает, что природе угрожают страшные «электрические люди», которые зальют весь мир асфальтом (так ли уж он неправ?..). Видно, что и в жизни благополучной на вид дочери счастья нет: в глазах ее растерянность, боль, страх. Маленькая глупая девочка прибежала за советом к отцу… Только чему он теперь сможет ее научить?

Две вариации на тему отношений мужа и жены играет Сергей Кошонин. В дуэте с Людмилой Бояриновой — трогательную и грустную историю любящего мужа, теряющего жену, которая умирает от рака. В дуэте с Ириной Полянской — не вполне рядовую историю мужа, которого жена (как будто ни с того, ни с сего) пырнула ножом в живот… Осужденная за покушение на убийство жена сидит в тюрьме, а выживший после ранения муж пришел к ней, чтобы объявить о намерении развестись. Холодный бездушный свет (художник по свету Евгений Ганзбург), бьющий по нервам резкий звук, раздающийся всякий раз, когда герои пытаются приблизиться друг к другу: на свидании в тюрьме посетителя и заключенного должна разделять стеклянная стена, а здесь эта стена воображаемая. Но между героями поначалу воздвигнута гораздо более прочная стена — непонимания, отчуждения, агрессии. Кошонин проводит своего персонажа от яростной злобы и бессильной грубости к признанию в любви, к прощению. Сначала покорная и почти отупевшая героиня Полянской (она выходит с приклеенной растерянной улыбкой, неловко и глупо себя чувствует перед мужем, которого едва не убила) постепенно открывает тайны своей души, высказывает неизжитую женскую обиду, страстно и горько описывает долгое одиночество рядом с мужем и детьми. У этой пары, как ни странно, есть надежда на будущее, муж и жена, после многих лет параллельного и равнодушного существования в браке, пережив трагедию, неожиданно находят путь друг к другу.

Эта мастерски разыгранная драма завершает спектакль, выводя его к просветленному и несколько патетичному финалу: все герои покидают павильон, выходят в свободное пространство, где идет снег и светят звезды (не иначе — среди них есть и Рождественская звезда). Хоть такой сценический прием и нельзя назвать свежим, но ясно, что режиссер хотел дать зрителям возможность в этот момент вздохнуть посвободней и расправить плечи. Слишком непривычна такая суровая проблематика на большой сцене! Думаю, Спивак, признавший «Время для посещений» пьесой для своего театра, и Морозов, поставивший ее честно, не приглаживая и не облегчая, проявили определенную смелость. И, что стало очевидно на премьере, не проиграли.