«Шепот стен».
Компания «Маленькие часы» в рамках XI Международного фестиваля им. А. П. Чехова
Режиссер Виктория Чаплин.

Тихо, без растяжек на улицах города и рекламы на телевидении, вообще без шума и пыли, да еще и на сцене периферийного ДК «Выборгский», в Петербурге прошел «Шепот стен». А вернее — Международный фестиваль им. А. П. Чехова привез в наш город новый спектакль того самого легендарного клана Чаплин-Тьере, о родословной которых — прямой и театральной — шепчут друг другу восторженные почитатели. Новый спектакль шутников и волшебников, показавших нам за несколько лет ежегодного участия в программе Чеховского « Невидимый цирк» и «Симфонию майского жука», «До свидания, зонтик» и «Ораторию Аурелии»  — спектакли, оставляющие в ожидании нового чуда, следующего волшебного сна — страшного и прекрасного, смешного и трагического, циркового, театрального…

Стоит оговориться, что клан Чаплин-Тьере — это вовсе не один театр, а несколько. Есть « Компания майского жука», принадлежащая старшему сыну четы Чаплин-Тьере, Джеймсу. Он — автор и ведущий актер спектаклей «Симфония майского жука», «До свидания, зонтик», «Рауль». А есть компания «Маленькие часы», где Виктория Чаплин сочиняет спектакли для своей дочери Аурелии. Стиль и основополагающий принцип, даже философия этого цирка (как цирка внутреннего, невидимого, цирка без побед и свершений) — общая для этих компаний. Да и сюжеты, в которых на границе реальности и сна вещественный неодушевленный мир восстает против героев, и уже не человек — венец творения — управляет предметами, а, наоборот, вещи проделывают с ним разнообразные жестокие трюки, — присутствуют и у Джеймса Тьере, и у Виктории Чаплин. Потому, пожалуй, какой бы из этих театров ни приехал, как бы незаметно ни просочился в город, зал будет заполнен влюбленными в этот особый «внутренний» цирк зрителями.

Сцена из спектакля.
Фото — Richard Haughton.

Спектакль «Шепот стен» компании «Маленькие часы»  — это очень похожая на все предыдущие, бессловесная или почти бессловесная история о том… Нет, пожалуй, не так.

Вот перед нами молодая женщина в окружении картонных коробок с вещами, задумчивая и даже как будто пребывающая в вечной прострации, этаком сомнамбулическом состоянии, когда физическая активность никак не мешает сну. А все, что мы видим на сцене, и есть сон — сон о переезде. Переезжает героиня не просто из какой-то там квартиры, а из дома на снос. Об этом мы будем догадываться в процессе спектакля и совсем убедимся к его финалу, когда, кажется, почти натуральной величины тряпочный муляж здания вдруг рухнет, сложится у нас на глазах, окутав, как и положено старым домам, все вокруг белой пылью.

Выразительные средства, которыми пользуется Виктория Чаплин, как всегда неизменны, и посмотрев спектакля три, начинаешь понимать, что их не так уж и много. Одна и та же главная героиня, вернее, одна и та же маска, мужчины-резонеры вокруг нее, знакомый набор фокусов и шуток. И с этим, пожалуй, надо смириться. Хотя все-таки испытываешь легкое разочарование. Ведь то, что казалось при первом знакомстве волшебством, сном, стильной и умной фантазией, от спектакля к спектаклю начинает все больше походить на обычное цирковое ремесло, передающееся из поколения в поколение.

Сцена из спектакля.
Фото — Richard Haughton.

«Новый цирк» так не похож на «старый» и, тем не менее, очень похож. Как и в «старом», каждое его представление про одно и то же. Если раньше это было торжество человеческой силы, ловкости вперемешку со всяческой невидалью — медведи, ходящие на задних лапах, бородатые женщины, глотатели шпаг, — то теперь главное — сюр, сон а иногда и кошмар, изготовленный средствами цирка, в нем возможно все, но это «все» вырастает из такой обыденной человеческой реальности и из закрепленного набора трюков.

Однако надо отдать должное — при всем своем однообразии «новоцирковые» представления все равно очаровывают, удивляют. Тем более что очень часто, как в случае с «Шепотом стен», совершенно невероятным образом спектаклю подыгрывает место. И эти попытки героини выбраться из собственных коробок с вещами (забравшись в одну, она обязательно вылезает из другой), оживающие старые вещи и грязно-желтые дома, из которых вдруг появляются люди в белых халатах, разнообразные персонажи-фантомы, проживающие жизнь от юности до старости у нас на глазах, — все это будто бы плоть от плоти нашего города. Только героиня — не наша. Не несчастная, не болезненная, не рефлексирующая, а ускользающая. Маска Аурелии Тьере — ускользающая женщина. И как ловил ее маленький энергичный мужчина Джейми Мартинес в «Оратории Аурелии», так и здесь бегают за ней и он (по пути успевая даже станцевать чечетку на потолке дома), и эксцентричный прораб (Антонен Морель), пытающийся выдворить героиню из дома на снос. А она все время исчезает, теряется: залезет в окно, вылезет в другое, сменит платье на больничный халат или пропадет в недрах очередной коробки, как Алиса в кроличьей норе. И неизвестно: то ли ей все снится, то ли она женская душа этого умирающего здания. То ли это еще одна история про ускользающую от мужских глаз женщину-видение Аурелию.

И уж совсем, наверное, не входило в планы постановщиков высказаться на тему сноса зданий в историческом центре Петербурга, но после того как старый дом на сцене исчезает в облаке пыли, в голове появляются вполне конкретные ассоциации.