«немножко СЛИШКОМ одиноко». По мотивам книги А. Линдгрен и С. Швардт «Ваши письма я храню под матрасом. Переписка 1971–2002».
Большой театр кукол.
Режиссер Петр Чижов, художник Лёша Силаев, композитор Руслан Тухватуллин.

Немножко слишком одиноко — три наречия подряд, без знаков препинания. В этих словах, вынутых из контекста письма Сары Швардт к Астрид Линдгрен, сосредоточено все мироощущение девочки-подростка — Сары Юнгкранц (впоследствии Швардт), Сары, в 1971 году пишущей письмо великой писательнице без особой надежды на ответ. А Линдгрен возьми да и ответь. Переписка длилась 30 лет и началась, когда Саре было 12.

Сцена из спектакля.
Фото — Андрей Сухинин.

Спектакль родился на лаборатории БТК по книгам-биографиям и тогда стал одним из самых обсуждаемых эскизов. В инсценировку Ксении Ярош вошли не все письма, а лишь те, в которых бунтарский, дерзкий и нежный характер Сары проявился вполне. Почти до финала мы слышим только то, что писала Сара, ее представления о себе и своем будущем, ее настоящее — с обидами одноклассников, непониманием родителей, физическим насилием со стороны отца и полной беззащитностью перед своим желанием саморазрушения. При этом создается образ не исключительно несчастной и трудной жизни Сары, а разнообразной, в которой намешано все: даже она сама распадается на три отдельные субличности. Почти до финала мы не слышим ответов Линдгрен — как утешает, как понимает. Сара существует сама по себе, в своем мире, на своем чердаке. Но этого мира, разнообразного и густозаселенного, оказывается мало для растущего организма, отравленного нелюбовью родителей.

В спектакле всего немного СЛИШКОМ, кроме одиночества. Целых три Сары; много предметов, объектов, игрушек, писем, перчаток — сразу не сосчитать; много образов и метафор. Но не чересчур, а в самый раз — чтобы донести и ощущение одиночества, и желание счастья, и стремление к побегу из не устраивающей тебя действительности, и ожидание большого грандиозного события, которое навсегда изменит твою жизнь.

Сцена из спектакля.
Фото — Андрей Сухинин.

Малая сцена Большого театра кукол превращена в чердак, где создан своеобразный музей Сары. Спектакль начинается с экскурсии, которую проводят для зрителей актеры, рассказывая, как тот или иной предмет связан с Сарой, с событиями в ее жизни. Таким мог бы быть дом-музей любимой писательницы, но музей Астрид Линдгрен — это Юнибакен, дом для героев ее книг: аттракцион-путешествие по историям из книг. А музей Сары — это ее чердак с забытой одеждой, из которой созданы образы. На вешалке мужская рубашка, галстук, жилет и комок тряпок (кишечник) — это первая любовь Сары, или бархатный пиджак с цветами — образ матери, о которой так мечтала Сара (мать-то была, но не защищала Сару).

Созданные из одежды, эти объекты по большей части напоминают головы или фигуры фантастических животных, вполне сюрреалистичные. А вот и сама Сара — прозрачный, бестелесный комбинезон с капюшоном безвольно повис, как распятый, между двумя вертикалями из мужских пиджаков и женских пальто. Оболочка, которой еще предстоит заполниться, и от окружения зависит, что станет ее содержанием. Много образов птиц — от перчаток, рассевшихся на перекладине под крышей, до скелета-марионетки какого-то диковинного пернатого или динозавра. Птицы, к которым неравнодушна Сара, здесь повсюду, и они же — символ свободы и мечты улететь. В глубине стоит сцена с ширмой серого цвета — место представления для ипостасей Сары.

Сцена из спектакля.
Фото — Андрей Сухинин.

Все три Сары — актрисы Алена Волкова, Ксения Плюснина, Алена Сергеева — постоянно на сцене, они ведут диалог между собой и одновременно пересказывают нам письма. Каждая отвечает за одну субличность — Сара-актриса (Ксения Плюснина или в другом составе — Полина Савенкова), мечтающая играть в детских фильмах по книгам Линдгрен; Сара-бунтарка (Алена Волкова), грубовато-нежная при внешности худого мальчика; Сара — домашняя девочка, берущая на себя боль всех остальных Сар (Алена Сергеева), плачущая, потому что ее обижают. Каждая по-своему реагирует на события в жизни Сары, но сбегают они все вместе, схватив рюкзак и забыв спальник. У каждой есть своя особенная манера и в то же время — ничего нарочитого. Они не говорят хором и не двигаются одинаково, чтобы доказать, что они суть одно существо. Целое слепляется только в нашей голове, Сара обретает единство только в нашем представлении о ней. А так она — это они. Этот одинокий подросток существует в мире слов, писем и в жестокой реальности.

Ощущение бесконечного одиночества, невозможности прожить счастливо, трагичность мировосприятия — все это поддерживается музыкой и песнями Руслана Тухватуллина. Песни, напоминающие бардовские, вторят сюжету, высвечивая ощущения Сары, ее эмоциональный настрой, узнаются как что-то уже однажды слышанное. Но, вслушиваясь, узнаешь историю того, что только что было на сцене. Все отражается — истории в объектах, непроговоренные эмоции в песнях, — и только одиночество разлито в воздухе, так что даже три человека, находящиеся все время на сцене, не могут изменить это.

Сцена из спектакля.
Фото — Андрей Сухинин.

Рассказывая, как ей больно, когда ее бьет отец, другие Сары обряжают одну из них (Алену Сергееву) в мягкую кольчугу с накидкой на голову, похожей одновременно и на птицу с блестящим оперением, и на шлем с забралом. Это желание защитить себя, спрятав тело. В руки ей дают огромный блестящий бумажный меч — конечно, им не отбиться и не защитить себя. Чуть позже этой сцены спектакль делает паузу, и режиссер Петр Чижов, выйдя к зрителям, зачитывает текст психолога Людмилы Петрановской «7 прав детей, которые мы все время нарушаем». Без предуведомлений и объяснений, просто говорит, чтобы те, кто есть в зале, знали о правах каждого ребенка. «Право быть со своими родителями…»

Все то, что в жизни Сары нарушали, все то, что заставляло ее не существовать, делало из нее невидимку. И только ответы Линдгрен, зачитанные в финале, нежные к грубому подростку, понимающие ее в любой момент — когда ворует, и курит, и прогуливает школу, — делали Сару Сарой, делали ее видимой для самой себя.