В городе Тара прошел II Международный конкурс-лаборатория современной драматургии для подростков на остросоциальные темы «Своя территория».

Иногда легко понять, что служит стимулом для организации того или иного фестиваля или конкурса. Осознав, что в регионе остро стоит проблема детского и подросткового суицида, Анджей Неупокоев, директор Северного драматического театра им. М. А. Ульянова, решил бороться с ней доступными ему средствами, а именно — с помощью театра рассказывать и показывать, что да, проблема есть, но есть и выход. Подобное просвещение и происходит на лаборатории: спектакли и эскизы записывают и показывают в удаленных школах и интернатах и затем обсуждают с психологами.

Сцена из эскиза «Жизнь Лены Потемкиной».
Фото — архив лаборатории.

Лаборатория проходит в два этапа: на первом куратор Павел Руднев отбирает примерно два десятка пьес на интересные и сложные темы и предлагает их театру для эскизов. Пьесы читают профессиональные психологи, работающие в школах и домах-интернатах, и составляют свой рейтинг. Далее пьесы предлагаются для работы приглашенным режиссерам и артистам театра. В прошлом году главный приз получил эскиз Александра Баркара «Море. Звезды. Олеандр» по пьесе Марии Малухиной, а в этом году жюри, состоящее из четырех групп, смотрело уже выросший из этого эскиза спектакль на большой сцене. Четыре группы жюри — это «молодые взрослые» Екатерина Волкова, Екатерина Елисеева, которым и адресованы спектакли и эскизы; руководители учреждений культуры Омска и Омской области Илья Киргинцев (директор «Пятого театра») и Татьяна Царегородцева (директор Центральной библиотечной системы Тарского района); драматурги Дмитрий Данилов и Сергей Кириенко; и театральное жюри — Павел Руднев, Анна Казарина и я.

Но и этого директору показалось мало. Он решил привлечь сами школы и дома-интернаты для постановок с учениками и воспитанниками и далее обсуждать получившиеся этюды с профессионалами от театра — актрисой Еленой Шифферс, много лет занимающейся театром в ПНИ, и режиссером «Плохого театра» Дмитрием Крестьянкиным, сотрудничающим с разными благотворительными организациями.

Такими разными путями и директор Анджей Неупокоев, и главный режиссер Северного драмтеатра Константин Рехтин, и весь театр, не без помощи министерства образования Омской области, заявляют о том, что театральными средствами можно бороться с реальными проблемами региона.

Еще в прошлом году был затеян конкурс школьных сочинений на сложные темы, своеобразные попытки самих подростков разобраться с тем, кто виноват и что теперь делать. Из сочинений были выбраны лучшие, и одно стало основой спектакля «Жизнь Лены Потемкиной» Ирины Ядрошниковой. Его сделали режиссер Дмитрий Крестьянкин и участники проекта «Театральный дом» и привезли на второй фестиваль.

Сцена из эскиза «Жизнь Лены Потемкиной».
Фото — архив лаборатории.

Лена, пытаясь справиться с отсутствием интереса к ней матери и бабушки, перенимает их манеру поведения — выпивать, не работать/не учиться и пр. Автор раскладывает ответственность за такое поведение не только на равнодушную мать и учителей, но и на самого подростка. Героиня могла выбрать другой путь, но почему-то не стала. Режиссер и актеры, доиграв историю до конца, предлагают вернуться в начало, в день рождения Лены, когда она еще могла что-то изменить. Дают ей второй шанс. Но вопрос — почему она поступала так, как поступала, — остался.

В назидательности этого текста чувствуется умелая рука педагога, правильно распределяющего ответственность на всех участников событий. Действительно, хватит уже обвинять плохих родителей и школу в собственной несостоятельности, и неважно, что тебе 12 лет. Я слегка иронизирую, но ведь чтобы осознать, что ты выбираешь неправильно, нужен хоть какой-то положительный пример.

Спектакль начинается со дня рождения: мы надеваем бумажные колпаки и получаем чай в стакане; мы видим мать (Ксения Плюснина), танцующую с очередным кавалером, мы видим Лену (Алиса Коровкина), тщетно пытающуюся задуть свечу на именинном торте. Остальные персонажи — упомянутые в сочинении одноклассники, учителя, другие взрослые; а собственное мнение автора в спектакле становится своеобразным хором, комментирующим события. Нарративный и наивный текст режиссеру приходится выстраивать драматургически и решать постановку как своеобразный диалог героя и хора, где комментарий нужен как взгляд другого на события — чтобы понять, как поступаешь, и выяснить, что тяга к саморазрушению имеет реальные причины.

Сцена из эскиза «Мальчик мой».
Фото — архив лаборатории.

В этот раз возможность постановки получил эскиз по пьесе Екатерины Гузёмы «Мальчик мой», ставил Константин Рехтин. Небольшая история подростка Роди, запертого в сауне для доказательства своей «мужской» состоятельности. Токсичность маскулинного мира для Роди — проблема. Он не неженка, но ему не нравится, что в раздевалке после физры пахнет потом, и целоваться с прыщавой девчонкой тоже не в радость, ну и пока его тело не похоже на тело бодибилдера, а так бы хотелось. Он еще в процессе понимания «какой я» и «кто я». Пока процесс идет, «мир» — одноклассники, родители одноклассников, девочка, сидящая с ним за одной партой, — все требуют от него определенности.

Эскиз играли в одном из многочисленных подвальных помещений театра, где актер Евгений Хлюм, замотанный в простыню, пытался объяснить нам, что с его персонажем происходит. Он задавал нам неудобные вопросы, постоянно включая зрителей в собеседники. Монолог героя, находящегося в середине своего испытания, то торопился за мыслью, то утихал, и герой смолкал, задумавшись: продолжать или нет? Вглядывался в нас: стоит ли доверять?

Сцена из эскиза «Фото топлес».
Фото — архив лаборатории.

Эскиз по пьесе Натальи Блок «Фото топлес» в постановке Михаила Егорова берут для постановки в «Пятый театр» Омска. Режиссер придумал разыграть пьесу как форум-театр, останавливая действие и предлагая зрителям решить, можно ли было поступить по-другому и в какой именно момент. Попытка любопытная, и актеры, и зрители включаются в разбор событий. Пьесу сыграли до середины, чтобы события уже стали очевидны, а фото обнаженной груди Киры уже отправилось бродить по сетям, и на девушку полился поток комментариев. Пьесу начинают играть сначала, и у зрителя есть возможность остановить действие в любой момент. Дмитрий Крестьянкин был зрителем на этом эскизе и остановил действие почти сразу, как только Артем (Дмитрий Исаенко) позволил своему однокласснику вмешаться в его отношения с Кирой (Елизавета Кухтина). Отсутствие модератора вскрыло уязвимость такой формы эскиза для неподготовленных актеров, но одновременно сделало интересным сам процесс развертывания того, как актеры справятся с новой ситуацией.

И если в эскизе «Жизнь Лены Потемкиной» комментарий был взглядом со стороны, помогающим понять что-то про персонажа, то в «Фото топлес» комментарий стал частью травли.

Сцена из эскиза «Свинья в стене».
Фото — архив лаборатории.

Эскиз «Свинья в стене» Константина Рехтина по пьесе Елены Щетининой поднимал вопрос о вытесненном событии из прошлого, когда Лиза была маленькой девочкой, а анекдот про «ну что, дохрюкался, замуровали» вдруг оборачивался страшной действительностью. В детстве Лиза очень боялась своего воображаемого друга — свинью, а родители ничего не замечали, сосредоточенные на том, чтобы пожить как люди. В центре репетиционной комнаты (эскиз показывали именно в ней) — шкаф, за дверцами которого спрятана совсем не Нарния, а проход в квартиру дяди Андрея. Кристина Смолина играет Лизу в детстве смотрящей на все снизу вверх, она теребит в руках куклу, которой и придется принять на себя все самые страшные события, так прочно вытесненные сознанием. Режиссер «раскладывает» воображаемого друга Лизы на нескольких героев — собственно свинья (в маске и в вывернутой наизнанку шубе) и прекрасный принц, на помощь которого тщетно надеется Лиза. (В пьесе принца нет, хватает и одного такого «друга», чтобы понять, что помощи ждать неоткуда.) Они появляются по очереди из шкафа, уподобляясь ночному кошмару, и действуют заодно. Как бы режиссер ни усложнял фантазию Лизы в детстве, вспомнить и отомстить придется взрослой Лизе самой.

Сцена из эскиза «Рома, правда и подкасты».
Фото — архив лаборатории.

«Сникерс» по пьесе Ирины Горбуновой режиссера Максима Соколова играли в подвале с огромными трубами. Подросток, стремящийся поступать не так, как мать, желающий взять над ней опеку, оказывается не нужен этой матери ни в каком виде — ни как сын, о котором надо заботиться, ни в качестве того, кто сам готов заботиться о матери. Алексей Лялин играет Чиру как умного паренька, готового брать ответственность за других. Слегка грубовато Чира проявляет заботу и о приятелях, таких же нелюбимых детях, и о девушке Саше, случайно увидевшей, как они с приятелями залезли в аптеку. Мать — пронзительная работа актрисы Галины Ксеневич: ее нелюбовь к сыну вымученная, разрушающая ее. Размазывая тушь по лицу, она встает на край крыши, но этот последний шаг не дает ей сделать сын, чем и вызывает приступ раздражения и злости. Мать кричит, и в этом крике абсолютно уязвима, это ее месть миру за несложившуюся веселую жизнь. Чира рисует на стене дверь и пытается достучаться до пьяной матери. Но нарисованная дверь никогда не откроется. Прислонившись к стене-двери, Алексей Лялин медленно сползает вниз. Траектория движения Чиры в этой жизни понятна. Отчаянье актер играет через злость: слезы высыхают быстро, и теперь его Чира никого не любит и не беспокоится. Условность характеров и поступков некоторых героев актеры «оживляют» деталями. Милиционер (Роман Николаев), эпизодическая роль в пьесе, пытается вылепить вазу из куска глины на гончарном круге, а Чира и Саша (София Федоровская) на этом же круге будут лепить собственную совместную жизнь. Но ни у кого из них это не выйдет.

Под условную тему «сложности в семье и как следствие сложности в социуме» подходит большинство эскизов и читок, но есть нюансы. «Теплые трубы, серый кот» Евгении Юсуповой, где ребенок брошен на попечение дальних родственников, но ждет и надеется на свою непутевую мать и пишет ей воображаемые письма. «Это все она» Андрея Иванова, где мать ищет контакт с сыном и заводит поддельный аккаунт в соцсетях.

Сцена из эскиза «13 причин нипочему».
Фото — архив лаборатории.

Есть в современных пьесах и обычные родители, нормальные, без увлечений алкоголем или саморазрушением, понимающие и прислушивающиеся. В эскизе по пьесе Игоря Витренко «Рома, правда и подкасты» роль матери исполняла Ольга Горбунова — и отыгрывала безусловное принятие любого состояния своего взвинченного сына (Евгений Хлюм). Она же была матерью-интеллектуалкой в «13 причин нипочему» по пьесе Евгении Алексеевой. (Оба эскиза поставил Андрей Шляпин.) Пьеса — о первом столкновении со смертью, когда ирония над ритуалом, исполняемым всеми так обыденно и рутинно, вдруг оборачивается настоящей трагедией потери, потому что смерть — она навсегда. Но понять это не всегда удается, даже съездив на похороны одноклассницы. Диалог матери (Ольга Горбунова) и сына (Александр Черепков) читали просто, сидя за столом, друг против друга, и только Варвара Ковальчук, играющая Вику, сидела на столе, безучастная ко всему. В определенный момент она стала одеваться, краситься, готовиться к выпускному балу, который для нее не состоится. Потому что она тоже не понимала, что нельзя умереть «чуть-чуть», что смерть — это навсегда.