«Гамлет». У. Шекспир.
The Wooster Group.
Режиссер Элизабет ЛеКомпт.

Ссылка на спектакль: http://thewoostergroup.org/blog/2020/03/31/hamlet-complete-production-part-1/

Остановка позволяет нам вглядываться более пристально, исследовать медленнее, а значит — глубже. The Wooster Group — самый известный в Европе американский театр — предоставил до 7 апреля включительно (то есть до 8 апреля по российскому времени) возможность совместного исследования процесса исследования. Именно так. Скучная задача, затасканная пьеса, но глаз не оторвать.

Сцена из спектакля.
Фото — Robbie Jack / Corbis via Getty Images.

Спектакль 2007 года в постановке Элизабет ЛеКомпт — это деконструкция «Гамлета» 1964-го с Ричардом Бёртоном («Клеопатра», «Кто боится Вирджинии Вульф?») в главной роли. Тот бродвейский спектакль был снят с 17 камер и аккуратно смонтирован для телеэфира. «Я посмотрел этот спектакль и вырезал сцены без диалогов», — комментирует Скотт Шеперд — Гамлет. В спектакле Вустер-груп декорация — а помимо экранов это аскетичный набор из платформы, стола и кресла, — ездит за исполнителями. Тот момент, когда актер подходит близко к авансцене, а к нему подкатывают, например, стол и кресло, соответствует экранному крупному плану. Но не всегда. Сценическое действие вторит черно-белому экрану очень прихотливо. Экран мерцает, и иногда актеры с него попросту исчезают, оставляя декорацию (невысокая платформа с лестницей в качестве сценографической доминанты — явно оммаж легендарному бродвейскому «Гамлету» 1922 года) пустой, иногда изображение предельно отчетливо, иногда — размыто. Иногда актеры Вустер-груп с механистической точностью повторяют мизансцены и лишь раскрывают рты, давая услышать записанные голоса. Иногда — напротив, пластически и интонационно умело имитируют перемотку или пропускают целые сцены. «Давайте вырежем этот момент с Офелией», — предлагает Шеперд. И точно: Гамлету не приходится класть голову никому на колени в сцене «Мышеловки», ведь Офелию и Гертруду в версии Вустер-груп играет одна и та же актриса — Кейт Волк. Дело в том, что место действия всех без исключения постановок Вустер-груп — это театр. Не Эльсинор и не реальная действительность, а сценические подмостки. Так было в «Пути 1&2», где «Наш городок» Уайлдера монтировался с репризами эстрадного комика «Свиньи» Маркхэма и появлением в театре — в режиме реального времени — разносчика пиццы. Так было в «L. S. D… только вершины…», где пьеса «Суровое испытание» Миллера превращалась в коллаж из судебных заседаний и посиделок меломанов, а главным героем оказывался гуру 60-х Тимоти Лири. Так было в «Императоре Джонсе», где Кейт Волк исполняла ритуальный танец в роли Брутуса Джонса. Так было в «Косматой обезьяне», где монолог кочегара Янка яростно и глумливо выкрикивал Уильям Дефо (да-да, он в течение по крайней мере 20 лет выходил на сцену в спектаклях Вустер-груп).

К слову, Элизабет ЛеКомпт всегда плевать хотела на толерантность и во всех названных спектаклях использовала пресловутый блэкфейс. «Гамлет» в этом смысле не так радикален. Но в нем есть все, что составляет славу театра. Прежде всего — это ряд блестящих актерских индивидуальностей: Кейт Волк, Ари Флиакос, Скотт Шеперд известны любому нью-йоркскому зрителю. Во-вторых, это отточенный ритм: как в балете или в пекинской опере. В-третьих, это использование мультимедиа. В спектаклях Элизабет ЛеКомпт записанные голоса звучали уже в конце 1970-х, а с 1980-х ни одна ее постановка не обходилась без телеэкранов. Сюжеты ее спектаклей всегда рождались на пересечении разных культурных кодов, на стыке элитарного и массового, а любой пафос тут же ниспровергался иронией. Театральный постмодернизм можно было бы изучать на примере одних только постановок Вустер-груп.

В данном случае экран, магия легендарного спектакля — этот тот призрак, который держит в плену Гамлета-2007. Отец Гамлета — большая серая тень в спектакле 1964 года (и еще голова актера, озвучивающего эту тень, на дополнительном маленьком экранчике). Для спектакля 2007 года — это уже тень тени. Симулякр. Но окруженный симулякрами — экранными и сценическими — Гамлет-Шеперд приходит в настоящую, подлинную ярость. И эта эмоция очень… современная.