«За белым кроликом». М. Огнева.
Березниковский драматический театр.
Режиссер Артём Терёхин, художник Дмитрий Разумов.

«За белым кроликом» — документальная остросоциальная пьеса Марии Огневой о событиях, произошедших в 2012 году в Подмосковье: две двадцатилетние девушки Оля и Рита, возвращаясь в Химки, поймали попутку и сели в машину, после чего их увезли в заброшенный пионерский лагерь, изнасиловали и убили. У девушек с собой был кролик в клетке.

Мария Огнева создает пьесу, максимально приближенную к реальности, но все же театрализует ее. Вместо реальных имен девушек называет их Алисами, а повествование самого происшествия ведется как бы от лица сбежавшего кролика; машина, в которую сели девушки, — черная нора. Драматург использует кэрролловскую аллюзию, ирреализируя происшествие, переводя его в сказочную реальность, совмещая с вполне бытовыми сценами диалогов матерей, ток-шоу и монологами Ольги — знакомой Алис. Синтез документального материала с кэрролловской сказкой — прием, работающий на контрасте. Соединение этих двух разнополярных эстетик условно, ассоциативно, но вполне эффективно.

Сцена из спектакля.
Фото — Дмитрий Ворон.

Артем Терёхин в спектакле Березниковского драматического театра выбирает одновременно два пути развития пьесы: он еще сильнее театрализует само трагическое событие — убийство девушек, но при этом развивает околобытовую реальность, акцентируя внимание на их знакомой и матерях. Режиссер ставит спектакль про посттравматический синдром в нескольких проявлениях, выстраивая систему персонажей на явных образах-антиподах.

Спектакль делится на три сюжетных пласта, переданных с помощью параллельного монтажа. Первый — судьба двух девушек (Кати и Алены), которые окажутся затянутыми кроликом в «кроличью нору» (подвергнутся насилию). Второй — переживания и действия (бездействия) матерей этих девушек (Марина и Аня). Третий — ситуация из жизни и реакция на нее третьей девушки — Оли.

Пространственно, как и сюжетно, режиссер и художник (Дмитрий Разумов) делят спектакль на три пласта: в центре — дверь, черная нора Кролика (Александр Зубенин); по бокам от нее — две стены-экрана, на которые будут выводиться диалоги чата, текстовая трансляция ток-шоу и черно-белые фотографии девушек в разном возрасте. Перед экранами сидят матери погибших девушек (Ольга Кирилочкина и Мария Шлейхер); к двери вдоль авансцены (спектакль играют на планшете сцены, границы авансцены обозначаются строительной красно-белой лентой) проложены красные ковровые дорожки, по краям которых справа и слева стоят Алисы (Анна Лакомкина и Мария Сидорова). Сценографически спектакль минималистичен и симметричен: каждый элемент декорации выполнен в красно-черно-белых тонах и выставлен симметрично относительно центра композиции — двери. В этой же эстетике выполнены костюмы, вполне обозначающие позиции героинь: матери — в траурно-черном; девушки — в невинно-белых платьишках; знакомая, находящаяся в промежуточном положении между матерями и девушками, — в сером.

Сцена из спектакля.
Фото — Дмитрий Ворон.

Терёхин без назойливости точно создает атмосферу: сочиняя, по сути, литературно-повествовательный спектакль, он наполняет его попутными неброскими иллюстрациями текста. Фоном постоянно звучит не то скрежет, не то стук. По ходу рассказа постепенно происходит узнавание ситуации и усиление ее трагичности. Проекция, как и музыкальное оформление, выполнены как бы в сопровождение к тексту, что усиливает элемент жесткости дока: детские фотографии девушек, стихотворение из тетрадки, фразы с ток-шоу — все работает на нагнетание трагизма.

Но если линия матерей, необходимая для развития темы жесткого мира, существует в литературно-бытовой реальности, то образ Кролика и события трагического вечера театрализуются. Кролик, например, надевает дельартовские маски и по ходу перипетий меняет их цвета, ведет себя наигранно-театрально, гиперболизированно. Кролик — такой безумный сказочный персонаж-проводник. А девушки становятся маленькими мечтательными девочками. Самое страшное совершается абсолютно безболезненно, очень нежно и оттого невероятно страшно. Девочкам всего лишь закрывают глаза белой тряпочкой, но в этом чрезвычайно тяжелом документальном материале простые театральные приемы работают через контраст, рождая ужас происходящего.

Сцена из спектакля.
Фото — Дмитрий Ворон.

Визуально несложный, но оттого эффективный для звучания документального текста, спектакль дает несколько взглядов на трагическое событие. Кролик — убийца — абсолютный безумец и циник. Девушки — заложницы череды случайностей, их смерть — нечто ирреальное, в нормальном мире невозможное, но при этом они остаются чистыми, невинными перед лицом смерти. Матери — заложницы ситуации, в которой даже антиподы оказываются абсолютно беспомощны и бессильны. Обе женщины проходят две стадии: борьбу за справедливость и разочарование в ней. Этот перевертыш демонстрирует героинь с одинаковыми мотивировками — торжество справедливости и желание посадить убийцу, — но с разными их проявлениями. И то, и то не приведет ни к чему, кроме осуждения, обвинения себя в смерти дочери. И все, что матерям остается — помнить о дочерях, приходить на могилу и продолжать искать виноватого.

Другое проявление посттравматического синдрома — страх и нежелание ребенка вступать в отношения с мужчинами — явлен в образе Оли, подруги девушек. Работая комедиографом и смеясь над запретными темами, она пытается представить боль, полученную девушками, и осознать, что же стало с ними после смерти. Эти попытки трансформируются в нежелание рожать, чтобы не подвергать свою будущую дочь такой же трагической участи, какая выпала на долю Алис. В этом ее боль и травма — в случайных событиях, которые еще не произошли.

Сцена из спектакля.
Фото — Дмитрий Ворон.

Кульминация происходит на стыке трех параллельных сюжетных линий: обсуждения Оли и Ани (каждая из них могла бы предотвратить смерть Алис, и каждая может быть виноватой, а потому не виноват никто — все лишь набор трагических случайностей, а истинный виновник только тот, кто убил). И Оля, и Аня, и девочки в финале приходят к принятию этих случайностей: Оля решает оставить ребенка и «прыгнуть в кроличью нору», Катя и Алена просят Олю назвать дочерей своими именами, а Аня приходит на могилу и читает стихи Алены, понимая, что она — лучшее, что было в ее жизни. Пережить травматическое событие можно только одним способом: продолжить жить.

Мария Огнева и Артём Терёхин посвящают пьесу и спектакль Оле и Рите и всем девушкам, которые не виноваты. Не виноват никто: ни подруги, ни родители, которые могли бы малейшим действием предотвратить трагедию, ни сами девушки, которые просто пытались уехать домой, надеясь на доброту и отзывчивость людей этого мира, ни даже кролик, который просто оказался в клетке и смог убежать. Виноват только жестокий патриархальный маскулинный мир, породивший убийц, убивающих «за короткие юбки и неправильный внешний вид». Жесткость спектакля, его бесхэппиендовость — способ создать антипринятие человеком происходящего, осознание недопустимости того, что случилось с этими двумя девушками. Может, только так жестокий мир насилия сможет перестать существовать.